По сведениям посла империи Хань Чжан Цяня, побывавшего в Средней Азии в 129–128 гг., юэчжи в сражении с Дася (т. е. с Евкратидом) потерпели поражение и подчинились ей. Они создали в землях к северу от р. Гуйшуй «кочевое царство» Большое Юэчжи, не имевшее городов, но уже в 129 г. обладавшее сильным войском. А к югу от него и р. Гуйшуй лежала земледельческая страна Дася с большим числом городов, но раздробленная на мелкие владения со слабыми войсками, что согласуется с выводом нумизматов о распаде Греко-Бактрийского царства после смерти Евкратида в 155 г.
Но и в 129–128 гг. Большое Юэчжи все еще признавало номинально зависимость от правителя одного из этих владений Дася, занимавшего столицу ее Ланьши. Согласно нумизматическим данным, рассмотренным в третьей главе данной работы, им был сын Евкратида Гелиокл. А Ланьши, как показало историко-географическое исследование, находилась на месте открытого советскими археологами огромного древнего городища у г. Шахринау в 44 км западнее Душанбе. Все это доказывает, что р. Гуйшуй — это Сырдарья, в горно-степных землях к северу от которой и могли жить кочевники, а к югу лежала земледельческая Северная Бактрия — Дася. Таким образом, очевидна несостоятельность точек зрения, согласно которым кочевники-юэчжи переселились из долины Или в земли Дася в 140–139 гг. до н. э., разгромили и подчинили ее и поселились в ее землях к северу от р. Гуйшуй, идентифицированной с Амударьей, т. е., получается, в землях земледельческой Северной Бактрии.
Исследованные во второй главе материалы «Хань шу» за I в. до н. э. в сопоставлении с рассмотренными данными «Ши цзи» за II в. до н. э. показывают, что в I в. Дася исчезла с политической карты региона и на ее землях оказалось Большое Юэчжи со столицей Ланьши. Бывшее во II в. «кочевым царством», оно в I в. стало, как ранее Дася, царством оседлых земледельцев. Краткая фраза в «Хань шу» о «переселении сюда», т. е. в Дася, юэчжей свидетельствует о мирном характере овладения ими этой страной. Но часть юэчжей, несомненно, осталась в землях к северу от Гуйшуй, ставших для них второй родиной. А произошло это, как выяснилось, на рубеже 100–99 гг. до н. э., так как в «Хань шу» сведений о юэчжах за последующие годы I в. до н. э. нет.
Что же касается ставок пяти юэчжийских сихоу (князей), обязанных снабжать продовольствием послов, то уже тот факт, что они указаны в городах, не имевшихся у юэчжей ранее, показывает их местонахождение в землях бывшей Дася. А подробное историко-географическое исследование показало, что они находились всего в 36–80 км друг от друга на караванном пути, проходившем по южному берегу Сырдарьи, т. е. в самых северных землях бывшей Дася, и, следовательно, были учреждены сразу после начала переселения сюда юэчжей на рубеже 100–99 гг. до н. э.
Таким образом, установлена дата события, спустя сто с лишним лет после которого, по сообщению в «Хоу Хань шу», один из этих пяти князей поднял мятеж и преобразовал Большое Юэчжи в Кушанское царство.
Археологические и нумизматические материалы из Бактрии рассмотрены в третьей главе по работам соответствующих специалистов и сопоставлены с выводами из нашего исследования данных древнекитайских историй. Одни археологические материалы, свидетельствующие и об отсутствии обычных при завоевании разрушений и о поддержке после завоевания кочевниками хозяйства земледельцев, подтверждают сообщение в «Хань шу» о мирном переселении юэчжей в Дася и доказывают постепенное мирное врастание этих кочевников в среду бактрийцев-земледельцев, другие — говорят о существовании в полупустынных Бишкентской и Нижнекафирниганской долинах, т. е. в центре царства, большого анклава кочевников, сохранявших здесь свой кочевой образ жизни и, безусловно, конницу, что доказывает стремление правителей Большого Юэчжи контролировать положение в царстве с их помощью.
А нумизматические данные свидетельствуют о выпуске царями Большого Юэчжи монет двух видов (заметим, выпуск монет в те времена был монополией царей) — очень малочисленных дорогих серебряных подражаний чекану Евкратида и довольно многочисленных медных подражаний чекану Гелиокла, т. е. подражаний чекану тех двух последних греко-бактрийских царей, с которыми у юэчжей были добрые отношения. Анализ данных позволил не согласиться с бытующим мнением (которое основано на несовпадении ареалов находок и соответственно распространения в древности основной части монет этих двух видов) о том, что эти монеты выпускались во владениях разных юэчжийских князей (!), что-де доказывает раздробленность Бактрии под властью кочевников. Несовпадение ареалов распространения монет объясняется, как показано в работе, тем, что они тогда играли разные роли: первые явно были наградой, т. е. медалями особо отличившимся военачальникам, и большинство их найдено в некоторых захоронениях в регионах расположения основных воинских контингентов — Нижнекафирниганской долине и на подступах к столице, а вторые были именно деньгами и найдены в основном при раскопках поселений в наиболее развитой в хозяйственном отношении долине Сурхандарьи.
Подробно исследованные в четвертой главе материалы «Хоу Хань шу» о политике Поздней Хань (25–220 гг. н. э.) в Западном крае (Восточный Туркестан) опровергают кочующие в литературе мнения о том, что этот край был ею завоеван и что за контроль над ним Хань боролась с Кушанским царством, и о распространении влияния Кушанского царства в Восточном Туркестане.
Три раза, в 73–76, 89–91 и 124–127 годах, Поздняя Хань пыталась разгромить северных сюннов и закрепиться в северо-восточном районе (ныне Хами-Турфан) Западного края, и безуспешно. Но с 73 по 87 г. ханьский военачальник (всего лишь среднего ранга) Бань Чао подчинил все царства, лежавшие по прикуньлуньской дороге и контролировал их, получив чин сановника, только до 102 г. В 84 г. Кушанское царство спасло Бань Чао, осажденного в Шаче (Яркенде), от неминуемого разгрома, уговорив Канцзюй отвести свои войска оттуда. В 87 г. по прикуньлуньскому пути прибыл ко двору Поздней Хань кушанский посол с богатыми дарами, передавший предложение своего царя о заключении между двумя домами династического брака. Только от него, высокопоставленного кушанского сановника, могли здесь узнать, а дворцовые историографы записать достоверные сведения из истории Кушанского царства, приведенные затем в «Хоу Хань шу». Могущество Кушанского царства, покорившего три большие страны, видимо, испугало императора и, безусловно, по его тайному указу посол, чтобы не сообщил дома о дороге в Хань, на обратном пути был убит Бань Чао, жившим в Шулэ (Кашгаре). В 90 г. кушанское войско прибыло в Шулэ, чтобы покарать Бань Чао, но, не имея сведений, без должного запаса продовольствия, было вынуждено, ограбив местное население, быстро вернуться домой. На этом закончились контакты этих двух империй.
В пятой главе исследованы сведения «Хоу Хань шу» о создании Кушанского царства, нумизматические данные и сообщения Страбона и Помпея Трога, исходя из установленной даты создания владений пяти юэчжийских князей к югу от Сырдарьи на рубеже 100–99 гг. до н. э. и даты получения в Поздней Хань сведений о Кушанском царстве, в 87 г. н. э., а также дат некоторых событий из истории Парфии, Рима и царства Гондофара. Определено время его создания.
Спустя сто с лишним лет после создания владений пяти юэчжийских князей, один из них, Гуйшуанский (Кушанский) князь Куджула Кадфиз, город-ставка которого находилась в районе нынешнего г. Бекабада, поднял мятеж, разгромил четырех князей-соседей, броском на юг овладел далекой столицей Ланыпи (Шахринау) и провозгласил себя царем около 20 г. н. э. По свидетельству Помпея Трога, асии стали царями тохаров. Это значит, что Куджула Кадфиз был главой небольшого племени асиев, а сверг царя Большого Юэчжи, который происходил из очень большого племени тохаров.
По-видимому, не желая подчиняться ему, богатейшие князья из тохаров и бактрийцев провозгласили себя царями, и Куджула Кадфиз не один год усмирял их. Только так можно объяснить появление титула «царь царей великий спаситель» («сотера мегаса») в легенде монет, которые Куджула Кадфиз, как показано в работе, начал чеканить вместо подражаний чекану Гелиокла, но без указания своего имени, видимо, еще долго раздражавшего многих его подданных. Так появились монеты безымянного царя («великого спасителя») «сотера мегаса», породившие дискуссию об их принадлежности.
