Как же сложилась «аксиома» о тождестве р. Гуйшуй с верхним течением Амударьи?
Изучение историографии привело, как нам кажется, к истоку ошибки. Оказалось, что первым отождествил их в 1756 г. французский синолог Ж. Дегинь в своей «Общей истории гунов, тюрков, монголов и прочих западных татар» (Дегинь, 1756). В европейской науке того времени это был первый перевод-пересказ в авторской интерпретации материалов средневековой китайской исторической энциклопедии, в которой, в частности, были обобщенно изложены и сведения древнекитайских историй о народах и царствах к западу от Китая. Среди них оказались и сведения из «Ши цзи» о народе юэчжи, который был разгромлен сюннами, бежал к западу от Давань и поселился к северу от р. Гуйшуй.
Почему же Дегинь решил, что эта река, протекавшая к западу от Давань, однозначно идентифицированной им с Ферганой, и есть Амударья? Объяснить это можно, видимо, прежде всего тем, что представления о географии Средней Азии в Европе того времени были весьма приблизительными. Кроме того, с начала XVIII в. начался широкий приток в Европу греко-бактрийских монет из долины Джейхун (Амударьи) в Северном Афганистане. В 1738 г. российский академик Ф. З. Байер опубликовал в Петербурге на общепринятом тогда в европейской науке латинском языке «Историю Бактрийского царства греков» (Байер, 1738). В ней он собрал сведения античных авторов об этом регионе. Все сходилось: монеты подтверждали сведения античных авторов, связывавших Греко-Бактрию с Оксом (Амударьей). Поэтому Ж. Дегинь, убежденный всем этим и удивительным сходством сообщений античных авторов о завоевании Греко-Бактрии кочевниками-тохарами и сообщений китайской истории о завоевании Дася народом юэчжи, идентифицировал тохаров с юэчжами, реку Гуйшуй — с Оксом и Дася, лежавшую к югу от Гуйшуй — с Бактрией (Дегинь, 1756, т. 1, ч. 2, с. 88–90).
Продолжавшийся в XIX в. приток монет из этого региона, начавшиеся с конца этого века археологические изыскания, а в XX в. — широкие археологические раскопки снова и снова давали свидетельства о местонахождении Греко-Бактрии и сменившего ее Кушанского царства в долине Амударьи. Идентификация Ж. Дегинем реки Гуйшуй с Амударьей стала как бы сама собой разумеющейся аксиомой, не требующей исследования и доказательства. На отмеченное нами выше противоречие ее со сведениями Чжан Цяня и с географией региона никто не обращал внимания. И сообщение Чжан Цяня о местонахождении Большого Юэчжи к северу от р. Гуйшуй было безоговорочно принято, как доказательство завоевания кочевниками-юэчжами правобережной Бактрии уже во II в. до н. э.
Более того, поскольку юэчжи, согласно «аксиоме», уже в этом веке обитали на северном берегу Амударьи, начались поиски прямого пути к ним из Хань через Памир. Обнаруженные археологами древние поселения людей на Памире (см. об этом: Литвине — кий, 1972) стали восприниматься как доказательство того, что и древнекитайские послы, направляемые в Большое Юэчжи, уже знали и использовали пути через него. И хотя у Чжан Цяня и вообще в «Ши цзи» нет даже намека на то, что в Ранней Хань знали о существовании огромной горной страны Памиро-Алая, крайне труднопроходимой даже сейчас, некоторые ученые стали утверждать, что Чжан Цянь вернулся домой именно через нее. По их мнению, получилось, что он столь легко прошел через Памир, что даже этого не заметил и ни словом не обмолвился об этом участке своего пути до выхода на прикуньлуньскую дорогу.
Поэтому, исследуя сведения о Большом Юэчжи и Дася Чжан Цяня, а также последующего времени, изложенные в «Ши цзи» и «Хань шу», необходимо выяснить, насколько они согласуются с «аксиомой» о тождестве р. Гуйшуй с Амударьей и с нашей точкой зрения, согласно которой р. Гуйшуй была Сырдарьей.
Во второй части описания Большого Юэчжи в «Ши цзи» изложены сведения о недавней истории юэчжей, рассказанные Чжан Цяню при дворе этого царства. Достоверность первых из них подтверждают рассмотренные выше сведения, ранее полученные в Хань от сюннов и зафиксированные в «Повествовании о Сюнну».
Например, то, что царство Юэчжи в прошлом процветало, удостоверяется сообщениями о его процветании в конце III в. до н. э. и об отправлении правителем сюннов Тоумань-шаньюем своего великого наследника Маодуня в свиту ко двору Юэчжи, что в те времена нередко делали слабые царства, стремясь получить покровительство сильных. То, что Маодунь, став шаньюем, нанес Юэчжи поражение, подтверждается сообщением о разгроме им дунху на востоке, а юэчжей на западе, а то, что сюнны разгромили Юэчжи, убили его правителя и из его головы сделали чашу для питья — сообщением об этом сюннов-перебежчиков императору У-ди не позднее 140 г. до н. э.
Поэтому, полагаем, заслуживают доверия и те сведения во второй части описания Большого Юэчжи, о которых в Хань до возвращения Чжан Цяня еще не знали.
Это — сообщения о том, что разгромил Юэчжи и убил его правителя именно Лаошан-шаньюй и что юэчжи первоначально обитали между Дуньхуаном и Цилянь. Первое из них имеет большое значение для датировки этого переломного момента в истории юэчжей, точно отнесенного ко времени правления Лаошан-шаньюя, а второе — для определения местонахождения их родины, поскольку точно указывает на место их первоначального обитания.
Дата вступления Лаошан-шаньюя на трон, 174 г. до н. э., сомнений не вызывает. А вот дату его смерти относят и к 165, и к 160, и к 158 г. до н. э. (Крюков, 1988, с. 239). Проведенное нами специальное исследование позволило установить, что Лаошан-шаньюй скончался в октябре-ноябре 162 г. до н. э. (Боровкова, 1991, ч. I, с. 84–92; Боровкова, 2001, с. 61–66).
Что же касается определения места первоначального обитания юэчжей между Дуньхуаном и Цилянь, то оно явно сформулировано Сыма Цянем, так как при жизни Чжан Цяня Дуньхуана еще не было, Хань создала его на крайнем западе Ганьсуского коридора только в 109 г. до н. э., а о горах Циляныпань в ней узнали в 121 г. до н. э., т. е. спустя пять лет после возвращения Чжан Цяня из Средней Азии. Однако Сыма Цянь, формулируя в конце II в. до н. э. это определение, несомненно, основывался на других сведениях Чжан Цяня, в частности на его сообщении в описании Большого Юэчжи о том, что после разгрома и бегства юэчжей часть их осталась в южных горах и что цяны назвали их владение Малым Юэчжи. Достоверность этого факта подтверждает сообщение о том, что ханьский военачальник Хо Цюйбин во время похода в Ганьсуский коридор в 121 г. до н. э. прошел через Малое Юэчжи (ШЦ, гл. 2931), а также сведения о Малом Юэчжи в последующих историях (см.: Боровкова, 1998, с. 110–112). Согласуется определение Сыма Цянем первоначального места обитания юэчжей между Цилянь и Дуньхуаном и с рассмотренными выше данными из «Повествования о Сюнну» за конец III — начало II вв. до н. э. о юэчжах как западных соседях сюннов, живших тогда в Ордосе.
Однако в комментарии Янь Шигу к этой фразе, повторенной в биографии Чжан Цяня в «Хань шу» о первоначальном местообитании юэчжей между Дуньхуаном и Цилянь, сказано, что они обитали «к востоку от Циляныиань и к западу от Дуньхуана» (XIII, гл. 61, с. 2692, прим. 1). Поэтому некоторые ученые стали доказывать, что горы Циляныиань и родина юэчжей находились к западу от Дуньхуана, а не в Ганьсуском коридоре (Крюков, 1988, с. 237). Чтобы прояснить этот вопрос, прежде всего обратим внимание на то, что комментатор «Ши цзи» Чжан Шоуцзе, живший в VIII в., т. е. спустя сто лет после Янь Шигу, в своем комментарии к этой фразе написал: «Юэчжи обитали к востоку от Дуньхуана и к западу от Цилянь. Дуньхуан-цзюнь — это нынешний Шачжоу, а горы Циляныиань находятся к юго-западу от Ганьчжоу (Чжанъе. — Л. Б.)» (ШЦ, гл. 123, с. 3162, прим. 2). Чжан Шоуцзе, комментируя «Ши цзи», нередко приводил комментарии Янь Шигу к повторам в «Хань шу» текстов из «Ши цзи». И в данном случае он, судя по всему, сделал то же самое по имевшемуся в его распоряжении в VIII в. тексту «Хань шу» с комментариями Янь Шигу. В дошедшем же до нас тексте «Хань шу» переписчики ее в последующие века несомненно допустили ошибку в данном комментарии Янь Шигу.
