К ночи приехали, на радость родственникам, присматривающим все это время за хозяйством. Понятно, что одно дело присматривать и совсем другое дело – вести хозяйство, но Петр, познакомившись с состоянием дел на усадьбе, остался доволен, поблагодарил родственников и, вдобавок, подарил им целый мешок соли. Это был дорогой подарок, но люди его заслужили. Петр договорился с ними, что пробудет еще несколько дней в Никополе, там у него дела личного характера и пусть они уже поживут на хуторе еще, пока он не приедет. Потом оставил волов с повозкой дома, взял одноконную бричку, кое-что из съестных припасов (в городе все покупать надо), прихватил свой выходной костюм и вернулся с шурином в Никополь. Пока они отсутствовали, Елена достала свое подвенечное платье, которое одевала всего один раз в жизни, несколько лет тому назад, одела его на Марию, полюбовалась – и сказала : «Марусь, да это платье, как на тебя сшито! Хотя…на тебя что ни надень – все пойдет и все будет красиво». Короче говоря, к приезду мужчин с хутора, невеста Мария была одета, обута и горела нетерпением все это великолепие увидеть на себе в день венчания….
В ближайшую субботу их обвенчали, зарегистрировали и стали Петр с Марией законным мужем и женой. Можно было везти новую хозяйку в дом её мужа, такой опустошенный и остуженный за последние несколько лет. Елена с мужем тоже поехали туда же на своем транспорте, чтобы как-то скрасить новой семье их необычные и непривычные вначале, уже семейно-хозяйственные отношения. Жить-то надо было дальше, и начинать все по-другому. Елена с мужем, много помогли молодым по хозяйству, но через неделю уехали – дома тоже дел хватало…Уехали и присматривающие за хозяйством во время отсутствия Петра, родственники…
Петр с Марией остались сами. С чего-то надо было начинать. И хотя вроде бы многое у них уже было, но пришло в запустение, сад-огород зарос травой и кустарником, живности домашней осталось совсем мало. Хорошо, хоть корову, да лошадь рабочую, удалось сохранить, теперь еще пара волов добавилась, можно опять поле засевать, как раньше. На первый случай – кое-что есть, только распорядиться надо всем этим грамотно, по-хозяйски. Петр зашел в кузницу – все на месте, но жизнью не пахнет, паутина кругом, да все металлическое ржавчиной покрылось….
Один человек, если он действительно Человек, может вдохнуть жизнь или зажечь огонь, как хочешь это называй, на любом доставшемся ему уровне – будь-то семья, какое-то дело или государство. А другой, и тоже один, бывает, способен, наоборот разрушить все и тоже на любом уровне…
Мария была созидателем по своей сути. Она ничем и никем не командовала, не учила и не поучала. Она просто – делала…. И постепенно все большие и малюсенькие шестеренки, довольно обширного хозяйства Петра, начали не просто вращаться, то есть двигаться, а и в нужную сторону, с нужной скоростью и с соответствующей пользой. Вокруг неё – все двигалось – варилось, стиралось, гладилось, кормилось и поилось, поливалось, сеялось, сажалось, обрабатывалось и убиралось, обшивалось и ремонтировалось… Практически одна, она взяла на себя все домашние заботы. Взяла не как какую-то неприятную нагрузку, а как жизненную радость, которой ей недоставало с детства. Она все делала легко, весело, играючи. Даже успевала иногда (чтобы сделать мужу приятное), поработать на мехах в его кузне…Сложные и тяжелые работы Петр делал сам, но и там присутствие Марии, всегда и везде чувствовалось. Через какой-то год – полтора, хутор преобразился до неузнаваемости, стал не хуже, а по некоторым показателям даже лучше, чем в те времена, когда вся семья была еще в сборе. Завели свиней, курей, гусей, уток. Устроили большой пруд в овраге ниже усадьбы. Начали продавать мясо, яйцо, молоко…. Петр повышал свою квалификацию кузнеца, и, с помощью никопольского шурина и старых связей отца в расширявшемся Екатеринославле, начал получать заказы на кузнечные изделия. Все больше внимания уделял художественной ковке – там и металла надо меньше и цены на изделия гораздо выше, хотя, конечно, и мороки больше. Но дело того стоило…
Опять (в который уже раз!) начала постепенно возрождаться слава лебединского хутора, а точнее – его кузнечных «художеств», а если уж совсем точно – то слава молодого наследного кузнеца, уже Петра, Лебедя…
Основой семейного благополучия семьи было то, что Петр и Мария, не просто были мужем и женой, не просто безумно, по простому, по –верному, по- крестьянски, любили друг друга, нет, они просто жили один другим, и по другому не представляли себе жизни вообще…
Еще через год, Мария подарила Петру дочку, свою копию. Отец был бесконечно благодарен ей, именно за дочку, и именно за точную мамину копию. По настоятельной просьбе Петра, её тоже назвали Марией. Забот – прибавилось, но хозяйство уже определилось, установилось и уверенно двигалось дальше. Все дальние и близкие родные, да и все жители небольшого, рядом расположенного села, уже знали и по человечески уважали и любили семью Лебедь, за все сразу – порядочность, доброту, внимание, да и за внешние данные. Особенно – Марию, как яркую выразительницу всего того хорошего, что есть в нашем простом народе…
Петра и Марию с радостью приглашали другие семьи – крестить детей, и, несмотря на молодость, – быть посаженными родителями на свадьбах, да мало ли каких хороших событий в селе происходило– и почти всегда они были их участниками.
Казалось, так будет всегда. Но не все люди одинаковы. Не всем нравится, когда кому-то хорошо. Всегда найдется кто-то подленький, готовый на все, что угодно, лишь бы сделать плохо тому, кому сегодня хорошо. И он, тот, будет искать любой способ, чтобы это сделать. Причем сделать, даже, если ему от этого никакой пользы не будет. Были такие подлые люди во все времена, да и в описываемый период – тоже…
Как-то раз, Петр с Марией были в сельской церкви. Был какой-то праздник, много молящегося народа. И тут Мария почувствовала себя нехорошо. Что-то как бы пронизывало её насквозь чем-то неприятным, злым, нехорошим. Посмотрев на людей, стоящих напротив, она встретилась с таким ненавистным взглядом одной из женщин, пронизывающим её, Марию, насквозь, что невольно схватилась за руку Петра и попросила вывести её из церкви. На его вопрос – в чем дело, она ответила, что пока они были в церкви, на неё, все время, с ненавистью смотрела такая-то женщина. Не знаю, сказала Мария, что ей от меня надо, но она настолько нагло выражала свою ненависть глазами, что мне стало плохо…
«Та женщина – попадья, жена нашего батюшки, может тебе это только показалось?» – спросил Петр. « Да нет, Петя, не показалось, а так и было» – закончила разговор Мария.
Петр почти каждую субботу вывозил Марию на рынок, что-нибудь продать из продуктов, все-таки – живая копейка…. Утром вывозил, а к обеду забирал домой. Когда в очередной раз завез её с ведром яиц, к её прилавку подошла та же женщина, что смотрела на неё в церкви. Подошла не покупать, а спросила: «Это ты жена Петра Лебедя?», и, не дожидаясь ответа, ядовито прошипела: « Ты перешла дорогу моей дочке и забрала у неё Петра…Штоб ты сдохла!». Сказала – и ушла…
« За что мне это?» – прошептала Мария. Она оперлась о прилавок и так простояла, пока не приехал Петр. Ничего не сказала ему о визите той «добродетельницы» Мария, а вдруг у него что-то было с той дочкой батюшки…Промолчала…
Но с того дня, Мария, брызжущая жизнью, здоровьем и не показным счастьем, начала меняться на глазах. И ничего вроде бы не болело у неё, но глаза потускнели, тело обмякло и обвисло. Не помогли ни целительницы-бабки, ни доктора, ей становилось все хуже и хуже… и, в течении каких-то полугода, Марии – не стало. Хорошо, хоть успела поставить на ноги двухлетнюю дочку…
Ни потрясенный Петр, ни родственники, ни окружающие люди, не могли представить себе, что такое могло случиться с цветущей Марией. Петр остался с сироткой-дочкой, которая не понимала, куда подевалась её любимая мама…и все время плакала.
Такая несчастливая доля сложилась у Первой жены кузнеца Петра Лебедя, но это был только первый удар судьбы… по самому Петру….
