Колокольня Успенского собора

На нетронутом белом снежном ковре храм не выглядит белым, как летом, зимним днем проступают сквозь камни века, которые он прожил, тут чуть желтым, там чуть кремовым. Тускнеет золото обновленного купола, присыпанного снегом, но кажется, что именно сейчас, без игры солнца и листвы, собор можно разглядеть во всем великолепии каждой детали.

А жарким летом ты встаешь пораньше, пока звуки еще не нарушают тишину, и садишься на зеленую траву, и слушаешь птиц, и кажется, что вы одни в целом мире, ты и собор. И правильно падают тени, которые исчезнут днем и вернутся лишь перед закатом, и заставляют играть мельчайшими оттенками белый камень. Одним таким утром я в очередной раз подумала, как хорошо быть самостоятельным путешественником, ведь еще чуть-чуть, и группы будут собираться у дверей собора и ждать своей очереди пройти внутрь, и прятаться от солнца под деревьями, и ни одного кадра не получится под солнцем в зените. Ну, разве что из серии «Я на фоне собора и толпы экскурсантов».

А город, дразня и завлекая пассажиров Успенским собором, торжественно возвышающимся на холме, скрывает свои главные сокровища.

Не видно снизу Золотые ворота. Прячется в тени и листве Дмитриевский собор, ждет, когда ты отбросишь повседневные дела, сядешь в поезд, а потом поднимешься наверх, на холм, как поднимались путешественники, воины и паломники много веков до тебя. И войдешь в город и замрешь у древних стен собора, пытаясь разгадать тайны его благородной и вечной красоты.

В двух шагах от гостиницы, куда голодного путника не поселят до положенного часа – Богородице-Рождественский монастырь. Находится он на главной улице старого города, Большой Московской.

Монастырь обнесен каменной стеной, вдоль которой проложена тропка, обойдешь его сзади – и открываются виды на соборы и ленту реки Клязьмы внизу. Владимир город зеленый, какие виды летом ни снимай – все утопает в листве.

А в самом соборе голодающих встречает рыночек – с монастырским медом, хлебом и пирожками. Не лучшие пирожки в моей жизни, отнюдь, но с голоду уходят влет.

Один из старейших в России, Богородице-Рождественский монастырь основан владимирским князем Всеволодом Юрьевичем Большое Гнездо, по некоторым источникам, в 1191 году.

Здесь был главный центр монашеской жизни Владимиро-Суздальской Руси, один из центров летописания, резиденция русских митрополитов. Триста с лишним он считался старшим среди русских монастырей, пока этот статус не перешел к Троице-Сергиевой Лавре.

При закладке церкви в восточной части кремля, ставшей началом будущего монастыря, присутствовал сам великий князь и весь его двор. С XIII и до начала XIV века русские митрополиты перенесли кафедру из Киева во Владимир и находились именно в Рождественском монастыре.

В 1263 году здесь похоронили князя Александра Невского, скончавшегося по пути из Золотой Орды во Владимир. Отсюда в 1724 году его святые мощи были перенесены в Санкт-Петербург.

В историю монастыря вошло имя святителя Феофана Затворника, три года управлявшего Владимирской епархией, освятившего в 1866 году перестроенный собор во имя Рождества Христова. Духовная семинария, которая располагается на территории монастыря, сегодня носит его имя.

В двух шагах от монастыря в здании Николо-Кремлевской церкви находится владимирский планетарий. А жаль, эта церковь трогает душу, может быть, отсутствием реставрации, или желтыми листьями на выщербленных каменных ступенях…

Рядом с Золотыми воротами стоит необычная на вид церковь, пылающая красным камнем на фоне белокаменных соборов Владимира.

Это Троицкая, или «красная», церковь, ныне не действующая. Сегодня здесь Музей хрусталя, лаковой миниатюры и вышивки.

Прекрасный вид на церковь и на Золотые ворота открывается с сохранившихся земляных валов. Поднимаешься, пыхтя, и в награду тебе вся площадь как на ладони. А если отойти чуть назад, то исчезает современный мир, лишь тропинка ведет к вершине холма, где сияет золото на куполе ворот.

Старообрядческая церковь была построена в 1913–1916 годах после утверждений Указа о веротерпимости на средства старообрядческой общины белокриницкого (австрийского) согласия, среди которых было немало купцов.

Службы в церкви, построенной в традициях древнерусской архитектуры, проходили до 1928 года.

Нырнув в милую лубочную улицу Георгиевскую с общепитом и сувенирами, смотрите по сторонам. Улочка всего 400 метров, но стала центром притяжения гостей города. Жаль только, что закрылось кафе с террасой, мраморными колоннами и балюстрадой, а то сидишь, пьешь кофе, видами на Успенский собор на соседнем холме любуешься.

Дмитриевский собор зимой

А сколько споров было! И на отшибе она, никто не пойдет, и вообще зачем ее делать, а сделали – и жители и гости города гуляют здесь с удовольствием.

Кто-то сказал, что заиграли красками здания, и здесь неожиданно проснулся и вышел из забвения старый Владимир.

Упоминания об улице, название которой дал желто-белый храм Георгия Победоносца (1748 год), встречалось в документах с 1625 года, а в XVIII веке после реконструкции она приобрела тот облик, который мы видим сегодня. Храм стоит на месте старой церкви, сгоревшей при пожаре, но от нее сохранились древние усыпальницы, где погребены мать Александра Невского Феодосия Мстиславна и его брат Федор Ярославич.

Недалеко от Георгиевского храма находится здание старой аптеки. Она работала в этих стенах более 200 лет, сегодня это музей. Рядом установлен памятник аптекарю, по традиции нужно обязательно потереть аптекарю нос или лысину для крепкого здоровья. Блестят! Народ прозвал скульптуру «аптекарь с пузырьком боярышника».

Дом рядом с Георгиевским собором – «Капелла мальчиков» – раньше принадлежал купцу Вострухину. Рядом установлена фигура художника, и не зря, виды открываются живописные. Говорят, у скульптуры есть прототип – Валерий Кокурин, народный художник России, основатель Владимирской школы живописи.

Кузница-музей Бородиных одновременно и музей, и действующая кузница. Здесь периодически проходят мастер-классы.

Недалеко от таможенной будки расположилась скульптурная композиция «Филер и шалопай». Памятник официально открыли в сентябре 2016 года в рамках празднования Дня города. Это скульптурная группа, состоящая из мальчишки лихого вида и серьезного мужчины, наблюдающего за ним из-за тумбы Морриса в монокль, создана владимирским скульптором Игорем Черноглазовым.

Филер ловит шалопая

На информационной табличке рядом со скульптурной композицией указано, что мужчина – «доблестный сотрудник сыскной полиции» – ведет «наружку» за владимирскими шалопаями, которые «промышляли» в центральной торговой части дореволюционного Владимира, хотя основной их задачей была слежка за неблагонадежными.

Из жандармских отчетов можно получить полную картину жизни и быта города и его жителей. Из воспоминаний владимирского большевика Федора Благонравова:

«Какая изумительная точность во внешних описаниях! Как тщательно зарисована наружность И. Т. Морозова. Трактирчик с привлекательной вывеской «Перепутье» соблазнил шпиков, и мы с Иваном Титычем (человек безусловно трезвенный) «были утеряны» в не совсем удобном для поворота месте. А этот замечательный «штиль»: «Вялова жена», «неизвестный господин» и т. д. Или профессиональная терминология жандармов: «Взят во свидания», «проходил по наблюдению» и т. д. Иногда по жандармским наблюдениям можно почерпнуть немало «поучительного» из нашего повседневного в прошлом быта. Так, из «Дневника наблюдений» по слежке за Сергеем Ивановичем Назаровым можно установить, что он регулярно посещал баню, – чистоплотный был человек! У меня, человека семейного (стало быть, и хозяйственного), в «Дневнике» зафиксированы магазины, где я был заборщиком, а также отмечено, сколь аккуратно являлся я на работу в земскую статистику (каюсь, – не всегда аккуратно, особенно, когда случалось много работы иного порядка)».