Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Наличие в составе кладов ряда предметов абашевского типа (серебряные полушаровидные бляшки, желобчатые браслеты, очковидная подвеска, ланцетовидные ножи) позволило некоторым исследователям отвести Галичские клады к абашевской культуре. Впервые это предположение в достаточно осторожной форме было высказано в 1928 г. Н.Н. Бортвиным[560], но последующие авторы облекли его в категорическую форму. Абашевская принадлежность Галичских кладов отмечена в первом томе 12-томной Истории СССР[561]. Более правильно и осторожно к этому подходил первоначально П.Н. Третьяков, считавший, что Галичские клады относятся к абашевскому кругу лишь по времени, а не культуре[562].

В.А. Городцов, проводивший в 1924 г. широкие раскопки Туровской стоянки, на территории которой были обнаружены клады, попытался выделить особую галичскую культуру. Он характеризовал эту культуру тремя, заведомо разновременными, группами керамики — гребенчато-ямочной, «фатьяноидной» и «текстильной»[563]. К необходимости выделения этой культуры присоединилась и М.Е. Фосс, которая также, включая в ее состав различные керамические группы, считала возможным датировать клады XIII в. до н. э. Наконец, О.Н. Бадером было выдвинуто предположение о принадлежности Галичских кладов к так называемой сейминско-турбинской культуре[564]. Все эти предположения остаются до сих пор спорными.

Неосновательность увязки кладов с фатьяновской культурой была уже показана О.Н. Бадером[565]. Действительно, ни клады, ни само Туровское поселение не содержат никаких вещей, кроме широко распространенного типа вислообушного топора, которые позволили бы аргументировать фатьяновскую принадлежность этих памятников.

Отнесение к абашевской культуре Галичских кладов на основании наличия в них некоторых металлических изделий, встреченных в абашевских памятниках, также не оправдано. Ведь все эти вещи — браслеты, полушаровидные бляшки, пронизи, очковидная подвеска и т. п. — известны далеко за пределами распространения абашевской культуры. Так, все типы галичских браслетов найдены в памятниках срубной и андроновской культур[566], полушаровидные бляшки обычны в карасукских древностях Южной Сибири[567]. В то же время многие вещи кладов и не только оружие и орудия труда, но и украшения, особенно крупные бляхи, накладки, антропоморфные и зооморфные подвески и т. п., совершенно нехарактерны для абашевских древностей. Ни в составе кладов, ни на Туровском поселении нет ни одного фрагмента керамики, который был бы похож на фрагмент абашевского сосуда. Кстати, в левобережной части Волги, выше устья р. Ветлуги, неизвестно ни одного абашевского памятника, и, по-видимому, абашевцы в этом районе не переходили Волгу. Следовательно, абашевская принадлежность Галичских кладов более чем сомнительна.

Вещевые комплексы Галичских кладов весьма своеобразны[568], на первый взгляд имеют мало аналогий в памятниках эпохи бронзы лесной и лесостепной полосы Восточной Европы. Лишь некоторые детали, как, например, рукоятки ножей с изображением змей[569] проявляют сходство с предметами из Сейминского могильника да ряд вещей свидетельствует об их изготовлении в эпоху расцвета абашевской металлургии[570]. Но если мы возьмем сопровождавшие клады и обнаруженные при раскопках стоянки керамику и кремневый инвентарь[571], то к одной из групп этих находок найдем достаточно убедительные аналогии.

При раскопках Туровской стоянки (в 1909 г. А.М. Тальгреном и в 1924 г. В.А. Городцовым) были собраны большие керамические коллекции, хранящиеся в Национальном музее Финляндии (№ 5380) и в Государственном историческом музее в Москве. Изучение этих коллекций дает возможность разделить их на четкие две группы. Первая из них, наиболее многочисленная (более 90 % из раскопок В.А. Городцова и ⅔ коллекции из раскопок А.М. Тальгрена), состоит из фрагментов крупных круглодонных сосудов, изготовленных из глины с примесью кварцевого песка и по поверхности несущих сплошную орнаментацию из оттисков среднезубчатого или гладкого штампа и ямчатых углублений. Это так называемая керамика галичского типа, встреченная, кроме Галичской стоянки, еще на ряде памятников этого района, например, на стоянке «Умиление»[572]. По всем своим особенностям эта керамика близка к неолитической ямочно-гребенчатой и, вероятно, ее следует датировать временем не позднее III тысячелетия до н. э.[573] Следовательно, первая группа керамики, будучи более древней, чем Галичские клады, не может быть увязана с последними.

Остается вторая группа, составляющая около 10 % керамики из раскопок В.А. Городцова и примерно треть керамики из раскопок А.М. Тальгрена. Она состоит из фрагментов круглодонных сосудов, горло которых имеет выраженный раструб (рис. 47). Абсолютное их большинство изготовлено из глины с примесью органических остатков. Орнамент, расположенный в верхней части сосудов, выполнен из оттисков мелкозубчатого штампа и иногда заходит на внутреннюю сторону горла. Вся эта керамика, по форме напоминающая фатьяновско-балановскую, очень близка к керамике чирковско-сейминских поселений, особенно Юринского[574], дата которого, выведенная на основании имеющихся здесь балановских сосудов ош-пандинского типа, не может быть позже XIII–XII вв. до н. э.[575], что соответствует времени Галичских кладов (1400–1300 гг. до н. э., по А.М. Тальгрену; XIII в. до н. э., по М.Е. Фосс; 1400–1100 по М. Гимбутас). Следовательно, вторая группа керамики является единственно сопоставимой по времени с кладами, и, очевидно, она оставлена тем же населением, которое зарыло и клады.

Древняя история Среднего Поволжья - i_062.png

Рис. 47. Керамика Галичских кладов.

Галичские клады и Туровская стоянка не единственные памятники чирковско-сейминской культуры в Верхнем Заволжье, Н.Н. Гурина[576] в этом районе выделяет группу памятников с керамикой чирковско-сейминского типа, которая, по ее мнению, вырастает на поздневолосовской основе, но под сильным воздействием фатьяновской. К числу таких памятников она относит стоянки Станок и Борань у г. Костромы и Федоровскую на Чухломском озере. Действительно, на всех этих памятниках обнаружена керамика, которая многими деталями сближается со второй группой керамики Туровской стоянки, а через нее и с посудой чирковско-сейминской культуры. Правда, здесь очень редко встречаются сосуды, украшенные геометрическими узорами и специфической чирковско-сейминской «змейкой», поэтому нельзя исключать и самостоятельное развитие этой группы памятников на основе смешения культурных традиций поздневолосовской и ярославской групп фатьяновских племен[577].

Но вместе с тем вполне возможно предполагать, что в третьей четверти II тысячелетия до н. э. из Среднего Поволжья в район Верхнего Заволжья под напором абашевских и срубно-поздняковских племен продвинулась и часть чирковско-сейминского населения, о чем свидетельствуют находки типичной чирковско-сейминской посуды с узорами в виде заштрихованных треугольников и «змейки» на Модлонской стоянке[578] и на некоторых памятниках по р. Шексне[579], куда они могли попасть лишь через Верхнее Поволжье.

вернуться

560

N.N. Bortvin. The Verhni-Kizil Find. ESA, IV. Helsinki, 1926.

вернуться

561

Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья. МИА, № 94, 1961, стр. 20; К.В. Сальников. К истории древней металлургии на Южном Урале. «Археология и этнография Башкирии», т. I, стр. 65, 65; M. Gimbutas. См. примеч. 546, стр. 110, 111.

вернуться

562

П.Н. Третьяков. См. примеч. 559, стр. 133.

вернуться

563

В.А. Городцов. Галичский клад и стоянка. «Тр. РАНИОН» (секция, археологии), т. III, М., 1928.

вернуться

564

О.Н. Бадер. См. примеч. 494, стр. 6.

вернуться

565

Там же.

вернуться

566

О.А. Кривцова-Гракова. Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы. МИА, № 46, 1956, стр. 64–56.

вернуться

567

С.В. Киселев. Древняя история Южной Сибири. МИА, № 9, 1949, стр. 78.

вернуться

568

А.А. Спицын. См. примеч. 555, табл. XXIX–XXXI.

вернуться

569

Там же, табл. XXX, 1, 10.

вернуться

570

П.Н. Третьяков. См. примеч. 559, стр. 139.

вернуться

571

A.M. Tallgren. См. примеч. 556; В.А. Городцов. См. примеч. 563.

вернуться

572

М.Е. Фосс. Результаты Галичской экспедиции 1946 г. КСИИМК, вып. XX, 1948, стр. 64, 65.

вернуться

573

Н.Н. Гурина. Памятники эпохи бронзы и раннего железа в Костромском Поволжье. МИА, № 110, 1963, стр. 199.

вернуться

574

А.Х. Халиков. См. примеч. 498, стр. 107–109.

вернуться

575

Там же, стр. 109.

вернуться

576

Н.Н. Гурина. См. примеч. 573, стр. 133, 139.

вернуться

577

О.С. Гадзяцкая, Д.А. Крайнов. Новые исследования неолитических памятников Верхнего Поволжья. КСИИМК, вып. 100, 1965.

вернуться

578

А.Я. Брюсов. Свайное поселение на р. Модлоне. МИА, № 20, 1951, стр. 34, рис. 8, 6, 7.

вернуться

579

М.Е. Фосс. Древнейшая история севера Европейской части СССР. МИА, № 29, 1952.

47
{"b":"829780","o":1}