Рис. 32. Ранние металлические изделия рубежа III–II тысячелетий до н. э. из Среднего Поволжья.
1 — Курбаши Татарской АССР; 2 — Свияжск Татарской АССР; 3 — Курмашево Татарской АССР; 4 — Котлубанка Куйбышевской области; 5 — Муллино Татарской АССР.
Все ранние типы металлических предметов Среднего Поволжья имеют формы, характерные для изделий майкопской культуры Северного Кавказа. Поэтому правы те исследователи, которые полагают, что основной импульс металла (в виде готовых изделий) шел с юга — от кавказского металлургического центра. Их передатчиками для местных племен Средней Волги были южные соседи — племена ямной культурной общности и их непосредственные преемники — полтавкинцы[294]. Последние не только употребляли привозные металлические изделия, но и отливали их сами по этим образцам. На это указывают, с одной стороны, значительное число находок металлических предметов в полтавкинских памятниках, прекрасным примером чего является Колтубанкинский комплекс[295], состоящий из тесла, топора, шила новосвободненского типа, долота и украшений (рис. 32, 4, 5), а с другой — погребения мастеров-меднолитейщиков из Калиновского могильника[296].
На рубеже III–II тысячелетий до н. э. в центральные районы Среднего Поволжья проникает и здесь же оседает на длительное время одна из групп населения культуры боевых топоров — балановские племена[297], обладающие металлическими орудиями и навыками в их изготовлении. Балановцы первыми в крае приступают к разработке многочисленных выходов медистых песчаников Нижнего Прикамья, и Среднего Поволжья. Об этом, кроме данных анализов балановского металла[298], свидетельствуют также погребения балановских мастеров-меднолитейщиков в Чурачикском могильнике. Таким образом, балановские племена создают второй источник активного ознакомления местных племен не только с металлическими предметами, но и со способами их изготовления.
В этих условиях не позже рубежа III–II тысячелетий до н. э. и совершался переход местных племен Среднего Поволжья от эпохи камня к эпохе раннего металла. В известной степени процесс освоения населением края металлических изделий стимулировался и наличием в крае легко добываемых медных руд в виде медистых песчаников пермских отложений Нижней Камы и прилегающих к ней районов[299]. Этим, очевидно, и следует объяснять находки на ряде волосовских поселений I половины II тысячелетия до н. э. (Руткинская, III Луговой Борок, Панфиловская и др.) обломков глиняных тиглей, шлака, капель меди и отдельных орудий.
Так, на рубеже III–II тысячелетий до н. э. в Среднем Поволжье начинается эпоха раннего металла, знаменовавшая собой качественно новый этап развития не только в области экономики и производства, но и во всех остальных сферах деятельности местных племен.
В эту эпоху население края наряду с переходом к употреблению металлических орудий, вначале привозных, а затем и изготовленных на месте, освоило такие производящие отрасли хозяйства, как мотыжное земледелие и домашнее скотоводство, т. е. фактически предприняло первые шаги на пути к своей независимости от окружающей природы. Одновременно резко возрастает роль обмена, ярким свидетельством чего являются многочисленные в Среднем Поволжье находки ранних импортных металлических изделий. Освоение металлов и особенно начало — разработки местных медных руд стимулировало выделение специальных мастеров-меднолитейщиков, что в условиях развития прогрессивных форм хозяйства вызвало невиданный до этого времени рост производительных сил.
Все эти обстоятельства привели к разрушению замкнутых внутри себя родовых общин эпохи неолита, заложили основу ниспровержения материнского рода и ускорили становление патриархальных отношений.
В период раннего металла наблюдается значительное усложнение этно-культурной карты Среднего Поволжья, в чем немаловажную роль сыграли пришлые племена, приток которых в край особенно интенсивным был на рубеже III–II тысячелетий до н. э. и в середине II тысячелетия до н. э. Для II тысячелетия до н. э. из числа пришлых племен мы можем назвать балановские, абашевские, полтавкинско-срубные племена, оказавшиеся в гуще местного населения и активно воздействовавшие на него. Местные племена раннего металла в этих условиях или вынуждены были входить в контакт с пришлыми племенами, как, например, волосовские на Средней Волге и в Приочье, или же стремились еще больше укрыться в глухих лесах Прикамья (турбинские племена).
В некоторых случаях такие контакты приводили к ассимиляции пришлыми племенами местных, но в большинстве случаев местная среда оказывалась более живучей и в ней фактически растворялось пришлое население, оторванное от своего исходного центра. Результатом этого процесса, усложненного к тому же взаимодействием различных групп местного населения, явилось возникновение в середине и второй половине II тысячелетия до н. э. в Среднем Поволжье ряда археологических культур — чирковско-сейминской, приказанской, поздняковской, примокшанской. В конце II тысячелетия до н. э. из этих культурных групп сохранились и получили развитие лишь две — приказанская и поздняковская, поглотившие и растворившие к рубежу II–I тысячелетия до н. э. как местные, так и пришлые группы племен.
Эпоха раннего металла в Среднем Поволжье в значительной степени была усложнена неравномерностью развития населявших его территорию разнокультурных и разноэтничных племен. Если в северных его районах, преимущественно заселенных местными племенами, почти до середины II тысячелетия до н. э. устойчивыми были традиции, связанные с неолитическим периодом (волосовские и турбинские племена), то на юге, благодаря продвижению ямно-полтавкинских и фатьяновско-балановских племен, эти традиции изживают себя уже в начале эпохи. Но начиная с середины и особенно ближе к последней четверти II тысячелетия до н. э. происходит некоторое выравнивание степени развития производительных сил и общественных отношений населения указанных районов, что в основном происходит за счет развития местных племен, в конечном итоге оказавшихся решающей силой в крае. Однако и в этот период племена, жившие в различных природно-географических условиях, отличались друг от друга уровнем развития экономики и общественных отношений. Поэтому, при выяснении основных этапов исторического процесса на территории Среднего Поволжья в эпоху раннего металла нельзя игнорировать ощутимое в это время воздействие на деятельность человека природной среды. К сожалению, характер природной среды в эпоху меди и бронзы из-за немногочисленности данных палеоботанических исследований в настоящее время не может быть точно определен. Лишь опираясь на некоторые закономерности, установленные палеогеографами[300] и археологами[301], можно полагать, что за период с конца III по конец II тысячелетия до н. э. наблюдались три климатические фазы, в той или иной степени отразившиеся на природной среде.
Первая фаза, соответствующая началу эпохи раннего металла в Среднем Поволжье (рубеж III–II тысячелетия до н. э.), характеризуется А.В. Шнитниковым[302] как эпоха повышенной увлажненности, когда увеличивается сток рек, повышается уровень озер и большинство поселений переносится на высокие места. Как показывают данные споро-пыльцевого анализа почвенных проб из основных отложений Майданской стоянки на рубеже III–II тысячелетий до н. э. (так датируется верхний слой стоянки — см. ниже), в левобережных районах Волги, благодаря большей увлажненности, несколько увеличились широколиственные породы за счет сокращения хвойных лесов; значительное распространение получило разнотравье. Характерно, что большинство поселений этого периода как на Средней Волге (Майданская, М. Кокузинская), так и в Прикамье (Левшинская)[303] занимают высокие дюны надлуговых террас, возвышающиеся над современным уровнем водоемов на 10–11 м.