– Просвети балбеса…

– Каждый парашютист имеет при себе спецнож. С кнопкой. Стропорез, понял? Чтоб, если стропа перехлестнется, ее чик-чирик. Вот. А этот – видишь, все одним махом отшарашил. Что-то его допекло, а лучшего способа угробиться не придумаешь. Так-то, Боря.

Действительно, стропы запасного парашюта были ровно, словно бритвой, отрезаны вблизи места крепления к ранцу. Шансов выжить после такого и вправду не было. Ни одного.

При этих словах бывшего десантника на двух лицах, до того хмурых и сосредоточенных, проступило явное облегчение, граничащее с неподобающей в этом случае радостью.

Одно лицо Борису было хорошо знакомо – облегченно вздохнул капитан-участковый. Раз самоубийство – не надо никого больше искать, рыть-копать. Труп есть, а дела – нет. Такой вот счастливый парадокс.

А вторым испытавшим падение груза с души был представитель аэроклуба. Он удовлетворенно кивнул «знатоку».

– Да, молодой человек, вы правы. Ситуация ясная. Сам, больше некому.

Его удовольствие было еще понятнее, чем полицейское. Если отказ одного парашюта, основного, в природе встречается, пусть и нечасто, то чтобы два – явный перебор. И тогда – виноват укладчик, однозначно! А с чего бы клубному ветерану, абсолютно надежному отставному служаке, портить парашюты, обрекая спортсмена на верную смерть?! Так что – сам, сам и только сам! И временно отстраненного мастера надо, принеся положенные извинения, возвращать на рабочее место. Он после такого казуса станет еще втрое внимательнее. Не бывает худа без добра!

Борис был уверен на все сто – никакого намерения сводить счеты с жизнью у бизнесмена-прыгуна не было. Значит, все не так просто. Но со своими умозаключениями решил не высовываться.

– Тогда получается, этот купол… крыло… должно быть где-то здесь?

– Ну да. Надо хорошенько пошарить. Но, если свалилось хоть в этот пруд – черта с два его найдешь… А наверху ветер приличный, могло и в залив унести. Если он срезал стропы хотя бы на километровой высоте – запросто. Ищи-свищи…

Скептичные речи доморощенного эксперта и впрямь сопровождались негромким посвистыванием со стороны пруда. Оглядевшись, журналист установил источник аккомпанемента: на дальнем краю водоема плавала утка в сопровождении стайки уменьшенных сереньких копий. Они-то и пищали. А больше прочих обратил на себя внимание один птенец, покрупнее остальных и с забавным чубчиком.

Этот барражировал неподалеку от занятых делом людей, то и дело поблескивая в их сторону бусинками глаз. Ни дать ни взять птичий папарацци. Может, у них, пернатых, есть свои масс-медиа, и он как раз сейчас занят подготовкой сенсационной статьи… И вчера, и позавчера был тут, на месте событий. Все видел, все знает. Эх, вот бы с кем побалакать! Хохлатому наверняка нашлось бы о чем насвистать бескрылому собрату по перу…

Сам Боря свистать не собирался, а вот поискать – решил твердо.

апрель 2016, Москва

Бездарь, болван, бестолочь… Это далеко не полный перечень и не самые обидные из прозвищ, которыми награждали Артура в детстве, отрочестве и юности. И потом, в пору взросления, во время учебы в колледже, университете, самостоятельной деятельности. Да, «деятельности». Ибо работой то, чем он занимался по жизни, назвать было нельзя.

А почему? Да потому… Не всем же стремиться в президенты, министры и капиталисты. Вот его, аккуратного, образованного, хозяйственного и почти непьющего, вполне устраивало нынешнее «статус-кво». Умело изображая выше перечисленные достоинства, на самом деле он был полным, абсолютным лентяем. Жизнь идет себе, и ладно. Не надо об этом думать. Хочется поразмышлять – возьми кроссворд, судоку какое-никакое, комп включи. Займи мозги.

Став благодаря удачной женитьбе начальником мелкого отдела в крупном министерстве, он постепенно втянулся в суетную, но безбедную чиновничью стезю. Плыл по течению, а женушкин папашка при нужде всегда выручал. Тесть, в отличие от большинства коллег и друзей-приятелей, всегда держался на плаву. Помогало бывшему партийному функционеру непостижимое чутье, позволявшее старику извлекать пользу даже из неприятностей.

Во время дефолта, распылившего состояние и бизнес кучи народу, сам комбинатор не просто не утратил, а многократно умножил и капитал, и влияние. Всего разок промахнулся, отдав дочку за придурковатого сыночка такого же умника из старых приятелей. Не зря говорится – и на старуху бывает проруха. Зять оказался ходячим недоразумением, лопуха пришлось вести по жизни за ручку, как малое дитя. Зато был послушен, не выпендривался, пил умеренно и к старшим относился уважительно. И жену вроде бы любил – во всяком случае, в открытую по блядям не шастал, охотно принимал участие в воспитании потомства. Внучата получились здоровые, росли умницами.

К родне относился уважительно, с почтением, всегда радушно принимал; в общем, внешне казался вполне приличным. А чего еще надо? Систематические вечерние посиделки допоздна в кабинете объяснял «делами работными», но родственник, много лет занимавший в ведомстве крупную должность, отлично знал – какая там к черту работа!

Мелкий чиновный деятель, подобно многим коллегам-бездельникам, любил поиграть на компьютере, а дома такой возможности не было. Вот он, выпроводив секретаршу, и гонял по экрану разные стрелялки, ну, и на неприличные сайты заглядывал. Ему было невдомек – все манипуляции с ведомственными машинами строго контролируются и учитываются. Покровитель, будучи в курсе экспедиций подчиненного, об этом даже не намекал. Пускай детка тешится. Не вредит, не продает – уже хорошо.

Вот и сегодня ровно в восемнадцать ноль-ноль Эльвира Леонидовна, наведя образцовый порядок на своем столе, заглянула к начальнику.

– Артур Васильевич, заместитель министра просил напомнить…

– Знаю, знаю. Материалы практически готовы. Сейчас окончательно просмотрю, и все. Вы идите, не беспокойтесь.

– Хорошо. До свидания!

– До свидания, – едва дверь за секретаршей закрылась, начался штурм очередного уровня «Танковой атаки».

Увлеченный перипетиями игры, он не сразу заметил: в кабинете опять кто-то появился. С неохотой нажав «паузу», оторвался от экрана и вздрогнул. На него с интересом смотрела симпатичная стройная блондинка.

– Вы ко мне?… Здравствуйте…

– Добрый вечер.

– Как Вы… По какому вопросу?

– Помогите, пожалуйста! – губы незнакомки задрожали, на глазах показались слезы, – Мне сказали, только Вы сможете…

– Погодите, не плачьте… Я… Все, что в моих силах…

Она обошла стол, приблизилась почти вплотную, будто собираясь что-то шепнуть на ухо. Он тоже подался навстречу, однако доверительного разговора не получилось – вместо этого его ткнули в шею двумя пальцами, и сознание померкло.

Через минуту, еще не полностью придя в себя, Артур почувствовал во рту какую-то приятную на вкус, но крепкую жидкость.

– Пей, пей… – ласково уговаривал кто-то, – Пей, легче будет…

Кому и почему будет легче, узнать уже не довелось. Когда стакан опустел, быстро хмелеющему «танкисту» помогли подняться из кресла. На подгибающихся ногах он, направляемый двумя парами рук, будто в дремоте сделал несколько шагов. Место умелого удара не зря называется «сонная артерия». Последним ощущением чиновника стало дуновение свежего вечернего воздуха в настежь раскрытое окно.

По периметру высотного здания на Кутузовском, где располагается министерство, в десяти метрах от земли тянется бетонный козырек. Проспект – улица довольно шумная в любое время суток, поэтому звук падения остался незамеченным.

Рано утром уборщица обнаружила горящий в кабинете свет и открытое окно. В выстуженном за ночь помещении еле слышно гудел вентилятор включенного компьютера. Аккуратная работница первым делом навела порядок: сетуя на нерадивых бездельников, ни за что получающих сумасшедшие деньги, наглухо закрыла створки, поправила жалюзи, выключила свет, тщательно вытерла подоконник, помыла пол.

И только заканчивая протирать полированные поверхности, обратила внимание на тихий шум из-под чиновного стола и мигание огонька на мониторе, означающего: прибор в режиме ожидания. Вмешиваться в работу вычислительной техники она сочла лишним. Решила при случае напомнить секретарше: начальник становится невнимательным, пусть проследит. И вышла, закрыв за собой дверь.