Первым делом я разобрался с Мишкиным заказом. Пистолетов, как я помню по рассеянному по дому и участку арсеналу, у него вагон. А вот стреляющих ружей, однако нет. Поэтому я купил ему помповое ружьё, стреляющее пластмассовыми шариками. В письме крупными буквами предупрежу, что в людей и вообще, в живых существ стрелять нельзя! А чтобы было куда стрелять, я нашему новому папе Пете дам задание организовать мальцу мишень. Следующей в списке шла Танюха. Ей я нашёл куклу в медицинском халате, шапочке и со стетоскопом на шее. Книг бы им хороших детских, того же Булычёва, да где их вот так найдёшь? Есть одна мыслишка, но это не вдруг. По почте же книги выписывали. Если получится, то к Новому году соберу ещё одну посылку, в неё и книжки положу. А сейчас некогда, надо чтобы посылка к седьмому ноября дойти успела.

Не забыл я и про свою вторую семью. Пусть теперь они мне не кровные родственники, но голова именно их воспринимает, как родню. Ну не могу я не поздравить отца с прибавлением. По совету продавщицы я взял подарочный набор одёжки для девочки. В нём было что-то розовое из мягкой фланели. К одёжкам добавил погремушки и прорезыватель для зубов. А потом мой взгляд зацепился за упаковку с чем-то мягким.

— Что это? — спросил я. Смутно знакомый образ толкался в голову.

— Это одноразовые подгузники — очень удобная вещь, незаменимая для молодых родителей. Дороговато правда, но для молодой мамы сэкономит время и силы. Берите, не пожалеете.

Мне дали в руки туго набитую пачку с надписью: «Подгузники детские из распушённой целлюлозы», голубенькую, с цветочками. Цена семьдесят пять копеек. Ну они же! Аналог пресловутых памперсов, которые стоят вовсе не копейки, но незаменимы для младенцев. А возьму-ка я родителям такую штуку в подарок, и отцу в письме подробно распишу, что это такое, и почему удобно. А то ещё выбросят по незнанию. Маме много приходилось стирать на руках в моём детстве. Помню её красные руки, воспалённые от частой стирки. Пусть хоть в этой моей жизни я ей немного помогу. А если понравится, так буду регулярно покупать и отправлять.

— И часто они у вас в продаже? — решил уточнить я.

— Их недавно завозить начали. Народ ещё не распробовал, мало кто решается на покупку.

Ну ясно. Рекламы-то нет, где румяные пухленькие младенцы ползают и делают первые шаги в памперсах на голое тело. А без рекламы дело и не пошло дальше пробных завозов. Так и похерили хороший нужный товар. Между прочим, производства СССР. А мамки бедные с промокшими в неподходящий момент детишками ещё двадцать лет маяться будут.

— Так вы с детскими поликлиниками договоритесь, что ли. С яслями, с педиатрами. Эти, школы молодой матери. Рассказать надо про такую нужную вещь. Люди просто не знают.

— Вы-то берёте? — улыбаясь, спросила меня продавец.

— Беру. Пока одну пачку. Отправлю… родственникам. Если понравится, ещё приду.

Наконец, остался ещё один ребёнок, с которым у меня самые непростые отношения. Я сам. Конечно, теперь мы с ним разные люди. При живом отце он и вырастет другим человеком. И всё равно, меня напрягает сам факт моего раздвоения в настоящем времени. Куплю фильмоскоп. Помню, я долго мечтал о таком, а купили мне его только классе в пятом. Пусть будет уже сейчас. Выбор плёнок невелик: «Айболит», «Кем быть?» «Лиса и Гуси», «Биография автомобиля». Какие-то национальные сказки. Ничего, буду тоже по почте выписывать.

Всё добро я пока унёс в квартиру. Как раз и плащ вернул на место. Тянуло слазить на чердак, взглянуть на нашу пополнившуюся сокровищницу. Да идёт оно к чёрту! Не стану я чахнуть над этим золотом. Тем более что мне некогда, спешу к Соне. Увидеть её мне важнее. Гораздо важнее. И цветы уже куплены. Завянут, пока буду рассусоливать.

На этот раз я ждал целых десять минут, пока мимопроходящие студенты согласятся позвать Соню, и она спустится ко мне в холл.

— А, это ты, — не скрывая разочарования, подошла она.

— Это тебе, — протянул я цветы. — В качестве извинения и вообще.

Девушка не спешила брать букет, но поскольку на нас глазели, то кивнула в сторону выхода.

— Выйдем? — предложила она.

— Не рада мне? — прищурился я.

Извечные игры. Как только девушка почувствует свою власть над мужчиной, начинается выкаблучивание. Будет жилы тянуть, испытывать на прочность и всячески демонстрировать своё превосходство. Мне казалось, Соня выше этого.

— Ты зачем пришёл? — скрестив руки на груди, спросила она.

— Тебя хотел увидеть.

Молчит. Смотрит. Хорошо.

— Поиграем в гляделки? Если выиграешь, извинюсь. Если я выиграю, то ещё раз поцелую.

Отвела взгляд. Так неинтересно даже.

— Я думала, ты изменился. Стал лучше. А ты снова за своё.

Так. А вот это интересно.

— Ты о чём?

— Сам знаешь, о чём.

— Нет, не знаю. Расскажи.

— Разве ты вчера не ходил на дело?

— Откуда ты это взяла?

— Ниоткуда. Я вас видела. С добычей. Забери свой веник. Мне краденого не надо.

— Краденого? Я думал, ты обо мне лучшего мнения.

Кажется, не лучшего. Да иди ты. Сунув букет в бетонную урну, я зашагал прочь, не оборачиваясь. Пусть и дальше думает, что хочет, оправдываться не стану.

У нашей квартиры меня поджидала Зинка.

— Саша, — помахала она мне издали. — Ух, какой ты сегодня!

Вот неунывающая. Её в дверь — она в окно. Её гонят — она отряхнулась и снова тут как тут. И в глазах неподдельное восхищение. Ну да, пальто же.

— Идём, — оценил я вояж.

Эту упрашивать не надо, подскочила, сунула руку мне под локоть, и даже на лестнице умудрилась не отцепиться. Мы вынесли стол на площадку, я попросил Зинку подождать и полез на чердак. Чёрт с ним со всем! Я молодой, и жить хочу здесь и сейчас.

В буфете сумки с сокровищами не оказалось. В груди ёкнуло, но пораскинув мозгами я бросился к сундукам. Лёха что-то говорил про то, чтобы перепрятать. Точно! В сундуке с игрушками нашлись и деньги, и золото. Я вынул одну пачку пятирублёвых. Надо мою команду поблагодарить за вчерашнюю операцию. Молодцы же. Кутить будем. Закатимся в ресторан. Да и джинсы не за горами. Как бы мало не оказалось. Ладно, ещё приду.

После денег я выдохнул и полез в наволочку. Вооружился барабанной палочкой, валявшейся тут же, начал шурудить в хитросплетениях цепей, серёг и вилок. Чего там вчера Зинка так хотела оставить? Браслет какой-то, с переплетением тонких золотых нитей и цветными камнями. Лезло в голову про скань и зернь. Подробнее не рассмотрел.

Ну где? Порадую девчонку, она же не виновата, что её парень вдруг сменил личность. Похоже, она на самом деле меня любит.

Вон кажется мелькнуло нечто похожее. Я аккуратно отодвинул портсигар с гравировкой и попробовал подцепить браслет. Слишком тонкая работа, не подцепишь его такой толстой палкой.

— Саш, ты скоро? — раздался приглушённый голосок девушки снизу.

— Да, Зинуля. Сейчас.

Я исхитрился выцарапать браслет на поверхность, но дальше он сорвался с палочки и никак не хотел вылезать до конца. Он издевательски смотрел на меня драгоценными рубинами и при любом движении проваливался вниз. Второй палочки поблизости не наблюдалось, поэтому я схватил, что под руку попалось — пистонный пистолет. На стволе у него была небольшая мушка, вот ей я и попытался зацепить треклятый браслет. Зажав его между стволом и палочкой, потянул на себя. Пошёл, пошёл! Есть!

Браслет вынулся целиком, надо подстелить платок и сбросить его туда. Пока я освобождал руку, чтобы залезть за платком, проклятая безделушка сорвалась. Я инстинктивно поймал её, чтобы не шмякнулась обратно. Голой рукой.

Млять! Первым побуждением было бросить проклятое золото, но раз уж оно всё равно в моей руке, так хоть рассмотреть поближе. Отдам Зинке — найду иголку, уколю палец. А красивая вещица. Знали старые ювелиры толк в драгоценностях. На фоне советских драгоценных изделий как небо и земля. Изящно, тонко, камни натуральные, и с выдумкой. Сунув в карман добычу, остальное я упихал обратно в сундук и завалил игрушками. А пока шёл к люку, то внезапно вспомнил об ещё одном способе отменить действие проклятия — подарить золото. Отдать даром. Что я и собираюсь сделать, собственно.