Вместо похорон беглянка выбрала себе несколько предметов одежды, оставшихся от родителей. Подобрала арбалет и сумку со стрелами, вздохнула и побрела в сторону дома. Рассказав потрясённым жителям, что случилось, она пошла к родному очагу, а соседи принялись обсуждать сложившуюся ситуацию. Боясь, что оборотни после нанесённой жестокой обиды нападут на деревню, сироту решили изгнать. Крестьяне известили старосту деревни о положении дел, назначив девочку основным виновником в гибели родственников.

Больше двух лет девочка жила одиноко в лесу. И хотя сельчане изредка помогали едой, ей постоянно недоставало общения, любви и заботы. Одна в тёмном лесу, день за днем… разве это похоже на реальную жизнь?

Увидев незнакомца, раненого и брошенного, изгнанница решила, что он такой же изгой. А два изгоя – уже не так одиноко. Уложив раненого на носилки, сделанные из старой одежды, веревок, свитых из лиан, и пары крепких жердей, девушка поволокла его, шурша по траве, в сторону хижины. День за днём, долгими днями и ночами она перевязывала ему рану, носила воду и пыталась кормить. Сам домик больше всего походил на загон для скота. Несмотря на то, что юная хозяйка старалась утеплить его, по углам гуляли сквозняки. Впрочем, особого холода не ощущалось. Надо добавить, что мебелью и посудой ей тоже помогли крестьяне из ближайших деревень, узнавшие о её беде и устыдившиеся тем, как с девочкой поступили. С учётом всего в хижине возникла некая атмосфера комфорта.

Я долго не мог говорить или двигаться. Лежал как бревно, периодически теряя сознание. Но девушка понимала происходящее и говорила за двоих. Я был ее первым гостем за последние два года. Казалось, она даже рада моему беспомощному состоянию, хотя и видно было, что очень переживает. День, когда я повернул к ней голову, стал нашим общим праздником. Она покивала, улыбаясь, и обратилась ко мне:

– Привет! Меня зовут Юи. А тебя? Будем дружить? Я вижу, ты остался один. Тебя тоже бросили? Не переживай! Теперь нас двое! Юи заботится о тебе. Не нужно волноваться.

Шли дни. Юи заботливо ухаживала за мной. Смазывала рану ядовито пахнущей настойкой из растений, делала влажный компресс, если поднималась температура, кормила мясным бульоном неясного происхождения и пичкала странными ягодами.

Не знаю, почему, лечение постепенно стало приносить плоды. Слух и зрение прояснились. Я стал различать шум воды, ароматы леса и пение птиц. Сознание и ясность мыслей возвращались ко мне. Однажды Юи вымыла волосы, как сумела, приобретя праздничный вид, в котором я еле её узнал. Видя моё изумление, она усмехнулась и торжественно заявила:

– Сегодня мой день рождения! Мне исполняется двадцать лет. Если бы родители были живы, я бы праздновала Взрослый День вместе с ними. Но и твоей компании тоже рада! В силки попал кролик, жаркое скоро будет готово. Жаль, если ты меня еле слышишь…

– Поздравляю, – пробормотал я угасающим голосом.

– Ох-хо… да ты же совсем очнулся! – воскликнула именинница. – Хотя я не знаю, радоваться или грустить.

Возникла неловкая пауза. Я не знал, чем девушку можно порадовать. Зато хозяйка знала:

– До чего же я рада, что тебе стало лучше! Как твое имя? Меня зовут Юи.

– А меня Коля. Ты спасла мне жизнь. Спасибо тебе.

– Кол-ля… не знаю я, кто кого спас. Я потеряла всякую надежду вернуться к людям, но пока ухаживала за тобой, снова её обрела. Как ты оказался в лесу с тяжёлой раной? Похоже на стрелу или удар ножа.

– Меня предал близкий человек. Вонзил нож в спину. В буквальном смысле.

– Ты убил его? – деловито спросила Юи.

– Нет… скорее, спас.

– Зачем?! Предателей убивают!

– Это была она, – сказал я.

– А-а… это многое объясняет, – сказала Юи с улыбкой.

Боль в спине не давала покоя, больше я не смог ничего добавить. Заметив паузу, девушка сразу вскочила:

– Лежи, лежи… помалкивай! Тебе пока нельзя волноваться.

С этими словами она накрыла меня одеялом из шкур животных и с самым невозмутимым видом поцеловала в щёку.

Это было настолько мило, что я не смог даже вздрогнуть.

Наутро я припомнил её слова. А ещё, что вчера Юи отметила день рождения. Стало так стыдно, что я попробовал встать с кровати. Этой девушке я обязан жизнью, но совершенно не думаю о её замечательном празднике. Гнев и стыд поедали меня изнутри. Я принялся рыскать по карманам в поисках чего-то ценного. Но ничего найти не удавалось. Сняв с шеи крестик, я решил подарить его. Он был освящён и сделан из золота. Возможно, ей понравится, решил я.

Услышав, что девушка вернулась, я спрятал крестик за спину. Дверь открылась, и на пороге вырос силуэт хозяйки дома. Она заметила, что я пришёл в себя, и радостно заулыбалась:

– Привет! Как ты сегодня, Коля?

Пару секунд я был зачарован улыбкой Юи настолько, что не мог ей сказать ни слова, но затем произнёс, потупившись:

– Привет! О милая Юи, прости меня! Я вчера услышал, что у тебя день рождения, и оказался слишком слаб, чтобы поздравить как следует! Пожалуйста, прости мне мои невзгоды и твои обиды!

Юи засмущалась и слегка покраснела:

– Да всё нормально! Не беспокойся так! Я понимаю. Ты был очень и очень болен. Я рада, что мы встретились в этой чаще, такого подарка вполне достаточно.

– Держи, это тебе, – сказал я, протягивая ей крестик на тонкой цепочке. – Это мой скромный подарок.

Внезапно Юи нахмурилась, даже вскочила с места:

– Спрячь! Убери! Выкинь это немедленно! Золото привлекает оборотней, а я не хочу их видеть!

– Снова прости, – в отчаянии я даже скрипнул зубами.

Юи помолчала, затем добавила грустным голосом:

– Ты прости. Я не хотела кричать на тебя. Оборотни погубили мою семью, я не хочу их больше видеть. Так много боли.

– Я понял. Избавлюсь от крестика при первой возможности.

– Спасибо за то, что ты понял.

– Можешь рассказать, что же с тобой случилось?

Юи, кивнув, подождала, пока слёзы перестанут душить её, и принялась рассказывать свою ужасающую историю. Слёзы одолевали и меня, временами я еле сдерживался, чтобы не выругаться. Дождавшись, когда Юи смолкла, я спросил:

– Ты что же, всё время одна?

– Да я привыкла. И мне совсем не одиноко, – сказала Юи, но голос её вновь предательски дрогнул, а по щеке сбежала непрошеная слезинка, отставшая от сестёр.

Она отвернулась к дверям в хижину, стараясь не показывать своих чувств, и вытерла глаза. Поняв, как тяжело приходится девушке, я не смог удержаться – обнял её и не хотел отпускать.

– Утром пойду в деревню, пора раздобыть еды. Чем хочешь заняться? – спросила Юи. Я поразился: лицо её совершенно разгладилось, глаза засияли. Работа звала её, и все эмоции были побоку. Она посмотрела на меня с лукавой улыбкой, и я заторопился с ответом:

– Мне бы хотелось взглянуть на вашу деревню. Могу я пойти с тобой?

– Идем. Но нас там вряд ли примут с особой радостью.

Когда-то в этих лесах было три деревни. Одна занималась разведением скота и выращиванием пшеницы. Вторая практиковала шаманизм и медицину. А в третьей обитали ремесленники: плотники, столяры и строители. Место рождения определяло дальнейшую судьбу юношей и девушек, изменить которую можно было разве что свадьбой или переселением из одной деревни в другую.

Каждое поселение вынуждено было помогать соседним деревням. Не поможешь сам, никто не поможет тебе.

Такая взаимозависимость до поры до времени позволяла поддерживать местный миропорядок, пока не случилось происшествие, в корне изменившее всю их жизнь.

Юноша лет восемнадцати, сын старосты Деревни Шаманов по имени Кан, влюбился в прекрасную девушку из Деревни Плотников по имени Шакара. Она была умна и красива, за ней бегала уйма юношей в надежде, что она выберет кого-то их. Но в её сердце жил только Кан. Каждый вечер влюблённые подолгу разгуливали под луной. Их любовь была чиста и невинна. Казалось, ничто не помешает их счастью. Вскоре Кан решил просить у старосты деревни и её родителей руки Шакары. Двое деревенских старост даже встретились, чтобы обсудить их союз. Отец Кана дал согласие, но староста Деревни Плотников свадьбы их не мог допустить. Он хорошо знал Шакару и не хотел, чтобы девушка покидала деревню. Кан был готов уйти в Деревню Плотников вместе с Шакарой, но тогда бы его отец потерял возможных наследников.