– Ты с ума сошла, – проворчал в трубку Верт. – Я не для того плачу по сотне за приём.

Он сбросил вызов, и Саймон невольно выдвинулся вперёд и серьёзно спросил.

– Что случилось?

– Всё, как обычно, – махнул рукой Верт. – Я самый безалаберный и безответственный брат. Предлагаю выпить за это.

Немного подняв в воздух стакан, Верт в миг осушил его. Затем повернулся к Саймону и пристально на него посмотрел.

– Скажи мне, Сай. Почему женщины придумывают себе что-то, а потом не получив ожидаемого, обижаются?

– Ты про что? – Саймон непонимающе взглянул на Блэквуда.

– Берта заявила, что я должен был отвезти её в клинику и посетить вместе с нею групповое занятие. Но я не мог этого обещать. Я бы никогда не согласился добровольно пойти к психологу.

– Ты выпил несколько стаканов виски, – не сдерживая негодования, спросил Саймон, – и собираешься сесть за руль? И в таком состоянии везти Берту?

Верт ещё ни разу не слышал подобный тон от Сая. Он прищурился, внимательно сканируя друга.

– До этого вечера тебе было всё равно, сколько я пью и буду ли садиться за руль. С каких пор тебя волнует пьян я или трезв? Хотя погоди, – Верт поджал губы и сосредоточился. – Тебе плевать на меня. Ты переживаешь за Берту, не так ли?

– При чем здесь Берта, – слишком резко произнес Саймон. – Нельзя садиться пьяным за руль.

На его слова Верт рассмеялся в голос.

– Честно сказать, актер из тебя и в правду хреновый. Я же вижу, как ты разоделся в шмотки от Hermes, про которые говорила сестра. Я видел, как ты не сводил глаз с ее фото на моем телефоне. Просто признайся, что тебе нравится Берта.

Саймон почувствовал, как его язык онемел. Он бы без проблем признался в том, что ему нравилась Берта. Ему не тринадцать, чтобы краснеть и смущаться при упоминании одного ее имени.

Но только, что он мог дать ей?

Она утонченная, эрудированная, из обеспеченной семьи. И он, не способный отличить Энди Уорхола от Эндрю Уайет. Не знающий терминов "сюрреализм" и "модернизм". Не имеющий понятия, кто такая Мона Лиза, и в чем секрет ее улыбки.

И хрен с ним с искусством. Самая большая проблема крылась в том, что у Сая совершенно не было опыта в отношениях.

Он слишком рано познал все "прелести" взрослой жизни, а самую волнующую, так и не открыл в полной мере. В школьные годы, когда его ровесники водили девчонок в кино, Саймон брал ночные смены в автомастерской. Когда его беззаботные одноклассники ходили на вечеринки, где знакомились и в этот же день теряли невинность, Саймону ломали нос в "Клубе бокса".

Он отчетливо помнил, как впервые выиграл бой, после которого впервые сблизился с девушкой. Она была на пару лет его старше, но намного опытнее и искушённее. Тогда Саймону исполнилось восемнадцать, но он выглядел гораздо взрослее ровесников. От постоянной физической работы и тренировок его плечи расширились и приобрели заметный рельеф. А в тёмно-зелёных глазах, напоминавших ветви английского плюща, скрывалась развитая не по годам житейская мудрость. Сай не был эрудитом или заумным всезнайкой. Но он так просто и точно судил о многих вещах, что это притягивало и располагало. Особенно противоположный пол.

Девушек подкупала не только природная привлекательность Саймона, но и его непосредственность. Он разговаривал и вел себя с ними так, будто болтал с младшей сестрой. Не строил из себя первостатейного бабника или холодного циника. Эта черта убирала барьеры в женском сознании, и Саймон сам не замечал, как в его постели оказывалась очередная хорошенькая девчонка.

Что скрывать, девушки легко сближались и так же легко покидали его голову. Саймон не строил долгоиграющие планы и не думал о ком-то больше недели.

Пока не встретил её.

Он думал о ней постоянно, и в его голове, словно в воронке, прокручивался один и тот же момент. Момент, когда Берта плакала, а он сидел за рулем и не имел представления, что ей сказать, как успокоить. Он снова и снова прогонял эту сцену по спирали и думал, как ему нужно было правильно поступить?

Может, надо было промолчать? Или произнести ободряющие слова? Или прижать так сильно, чтобы почувствовать, как ее сердце бьётся об его ребра?

Хотя, кого Саймон обманывал? Разве он на что-то способен? Он так глупо вел себя с Бертой, что все, на что хватило смелости и ума – это огрызаться, как глупому школьнику.

"Может быть, корове было больно, когда ее доили, а кукуруза страдала, когда её очищали?" – эти слова он сказал ей. Вегетарианке с суицидальными наклонностями, которая регулярно ходит к мозгоправу и имеет тягу к азартным играм.

Какой же он идиот!

Саймон зажал в зубах фильтр, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся. То, что творилось с ним не поддавалось никакой логике. Это нельзя было отправить в нокаут, нельзя выдернуть с проводами и отключить от системы к чертовой матери. Это смахивало на зависимость, одержимость, нездоровую манию, и Сай ничего не мог с этим поделать.

Сука, как же он желал Берту.

Он желал Берту, когда засыпал и просыпался, мечтая увидеть её, мирно дремлющую на его груди. Он желал её, когда шёл за продуктами в магазин и выбирал те кукурузные хлопья, которые предпочитала она. Он желал её, когда садился в машину, куда купил новенький ароматизатор с запахом граната. Саймон желал её даже тогда, когда занимался сексом с Ванессой.

Он бы давно расстался с консультанткой из Hermes, но у неё были светлые волнистые волосы, и она немного разговаривала по-французски. Саймон знал, что нагло пользовался девушкой и поступал эгоистично, но Ванесса сама приходила к нему домой, и её устраивало, что Сай предпочитал брать её всегда в одной позе. Когда она лежала под ним, упираясь округлыми ягодицами в его бёдра, а Саймон, пристроившись сзади, крепко держал её, совершая ритмичные толчки.

– Детка, давай… – бормочет Сай. – Скажи… Скажи что-нибудь для меня по-французски.

Одной рукой он проводит по её позвоночнику, а другой наматывает на кулак волосы, раскиданные по обнажённой спине. Сай ускоряет темп, активно двигая бёдрами, и его партнёрша что-то сбивчиво говорит на ломанном французском.

Саймон прикрывает глаза. Ему кажется, что именно Берта произносит ласкающие его слух словечки. Что его пальцы сжимают её локоны с ароматом граната, и что с её пухлых губ слетают стоны удовольствия. Он склоняется к ней, прижавшись вплотную, и отпускает волнистые волосы. Вместо них его рука обхватывает тонкую шею, а его движения внутри неё становятся замедленными, но более проникновенными. Саймон с нетерпением прикасается губами к взмокшей от испарины коже под мочкой уха и оставляют чувственный поцелуй. Он глубоко дышит, надеясь впитать её запах. Но так и не улавливает гранат.

Саймон резко распахивает глаза.

– Не останавливайся, – скулит под ним Ванесса, и Сай, сжав зубы от напряжения, издаёт недовольный рык.

Его толчки становятся грубыми, быстрыми, но он не может кончить. Саймон крепко зажмуривается, и в голове сразу вспыхивает она.

Берта озорно прищуривается и не сводит с него пронзительного взгляда. На её щеках появляется стыдливый румянец, когда она встаёт перед ним на колени и соблазнительно раскрывает губы…

Бешено пульсирующий узел внизу живота Сая достигает пика и лопается. По взмокшему телу проходит приятная истома, и Саймон запрокидывает голову и шумно выдыхает. Он с трудом сдерживается, чтобы не простонать вслух её имя.

– Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? – недовольный голос вернул Саймона из его спальни в бар Теона.

От неожиданности Сай вздрогнул и уставился на Верта. Сейчас он искренне надеялся, что Блэквуд не умел читать мысли. Хотя, если бы умел, Саймон давно бы получил в нос за свои грязные фантазии.

– У меня башка разболелась, – Сай попытался изобразить, как болезненно поморщился. – Что ты сказал?

Верт покачал головой и опрокинул в себя виски, не отводя от Саймона тяжёлого взгляда.