Двигались теперь медленнее, чем ранее. Казаки в седлах уставали, внимательность снизилась, поэтому в первую ночь преодолели верст десять, с рассветом встав лагерем в лесу, недалеко от Караваево. Выставили дозор, и отдыхали до полудня, радуясь наступившему бабьему лету. Осень уже начала золотить косы берёз, напоминая о неизбежных скорых дождях и распутице. А они обязательно снизят и без того невысокую скорость обоза, а то и остановят совсем. И уходить им предстояло на восток, приближаясь к Уралу и его холодной осени. Чуть позже, когда отойдут подальше, можно будет двигаться днём, делая переходы длиннее. А пока второй ночной переход завершили не далеко от Большой Полянки. После дневного отдыха, перед самым выходом, Аюпов подошёл к Туманову и тихо сказал:

– Командир, плохое началось.

– Что не так, Аюпов?

– На поводок нас взяли, командир. Плохие люди следом идут. Думаю, на хуторе беда случился.

– Объясни. – Туманов уже относился к необычным способностям Юсупа с определенной серьёзностью.

– Думаю, к наш старик плохие люди пришли. И есть там человек, который много знает и умеет. Чёрный воин. Он наш след увидел.

– Как такое возможно, Юсуп? Мы убрали все следы, я лично проверил.

– Убрали, да. Толк не всё. Жили долго, много следов мусор осталась: стриглись-брились, мылись. Если что нашёл этот человек – тепер наш след будет видеть, как… как компас, вот. Тепер всегда будет знать, в какой стороне мы идём.

– И как ты это узнал?

– Как узнал? Да вот же, видишь прозрачный облак над нами? – Аюпов чуть скосил глаза вверх, – Видишь?

– Не вижу ничего, – Туманов осторожно осмотрел небо.

– Ну, я вижу. Я это умею, командир. Плохой знак.

– Ты же не шутишь, Юсуп?.. – спросил Туманов без особого смысла, уже понимая, что теперь придётся проверять всю эту полумистическую информацию самому.

– Э, самый время для такой шутка, командир. Зачем так скажешь?

А что ещё тут можно было сказать? Туманов вздохнул и недолго поразмыслив отдал команду усилить дозор, и оставаться на месте до его прибытия. Сам же, взяв с собой Аюпова и Шайдавлетова, решил вернуться на хутор и разобраться с происходящим на месте.

Двадцать вёрст уже пройденного маршрута преодолели к исходу ночи, и с рассветом осторожно, пешим порядком, подобрались к хутору, оставив лошадей в полуверсте. С северной стороны далеко, на грани слышимости, рокотала канонада – судя по всему, фронт начал откатываться от Казани на юго-восток. Понаблюдали за хутором, не выходя из леса. Никакого шевеления. А уже светло, в открытом настежь сарае мычит корова, видимо не доеная. Двери и окна в избе тоже нараспашку. Плохо. Оставив казаков на месте, обошёл хутор лесом, и с обратной стороны, на стене бани увидел хозяина. Вернее то, что от него осталось… В разорванном почти надвое, окровавленном обнажённом теле, растянутым за ноги и висящим вниз бородатой головой, узнать Осипа Ивановича было невозможно, но… просто некому больше было тут висеть. Запёкшаяся кровь и хоровод из мух. Прислоненная к стене двуручная пила, бурая от крови и налипших внутренностей. На белой, известковой, бревенчатой стене кровью начертан серп и молот: совдепия и красный террор…

Перебежкой преодолел расстояние до бани, скользнул к сараю, прикрываясь от избы створкой распахнутых ворот, заглянул внутрь. Через щель брёвен луч восходящего солнца падал на Ефросинью Савельевну. Она была подвешена за вывернутую шею, с синюшным лицом, прикусив далеко высунутый язык, сдёрнутая от пояса вниз кожа висела нелепо спущенными штанами… В углу сарая натужно мычала корова, кося на хозяйку налитыми кровью глазами и ритмично ударяя рогами в закрытую калитку хлева. Туманов рывком подскочил к углу избы, держа наготове наган. От леса к противоположному углу метнулись две фигуры, охватывая избу в клещи. Оттолкнувшись от заваленки влетел в раскрытое настежь окно, крутанувшись в центре помещения в поисках цели. Увы, никого не было в разграбленной избе. Перевернутые лавки, смятый самовар, разбитая посуда, открытый и выпотрошенный хозяйский сундук со сломанной крышкой. В дверь и окно заглянули Аюпов и Шайдавлетов. Не успели…

Внимательно осмотрели хутор, пересчитали все следы на дворе и дороге, утроив внимание к любым мелочам от переполнявшей жажды мести, и быстро составили общую картину происшедшего.

Пятеро верхами, заехали вчера утром не таясь, по росе. Хозяев начали пытать прямо в избе, окрасив стены и половицы кровяными брызгами. Стариков сломали быстро, сразу выяснив всё, что им было нужно, дальше мучали уже из маниакального, сатанинского удовольствия. Разворошили зачем-то помойную кучу, размазав по брошенной рядом, снятой с петель двери, содержимое. Разбили иконы, забрали деньги из сундука и всё, что показалось ценным. Ушли к вечеру, так-же по дороге, пятеро верховых. Аюпов мрачно разглядывал лежавшую на земле, у мусорной кучи, дверь. Наконец, сплюнув, указал на неё Туманову:

– Вот, командир. Отсюда поводок набрасывал, – ковырнул прутом слипшиеся и ссохшиеся остатки помойных смывов. – Кровь брал, пот брал, волос или кожу, ногти можно, и плохой заговор делал. Чёрный человек. Чёрный воин. Очень плохо. Его кыт чёрный след оставил, до сих пор есть.

– Что за напасть ещё, на нашу голову? – Туманов уже выстраивал цепочку возможных вариантов, но верить во всё происходящее не хотелось.

– Да, напасть. Это верно будет. Он тепер будет за нами идти, как хвост. Пока его не убъём. Или он нас. Такие дела, командир.

Похоронили тела стариков в одной могилке, в углу двора. Выпустили на волю буянившую корову, прикрыли двери и окна в избе. В обратный путь двинулись уже в сумерках.

Из собранных фактов предположить можно было следующее. Самарский загадочный Вольт не обошёлся услугами одних лишь эсеров, а сопоставив имеющуюся у него информацию с результатами поисков подключил иные возможности, скорее всего связанные с новой властью, забирающей Россию в свои кровавые объятия. В общем, с народной армией Комуча это уже никак не связано. Это уже похоже на спецотряд тайной разведки красных. ЧеКа, кажется? Фронт рваный, прошли в тылы, добрались до района поиска и исчезновения поисковых групп эсеров. Как вышли на хутор – не понятно, но искали целенаправленно, и удача им улыбнулась. Впрочем, имея те же карты, что и у Туманова, не сложно прочесать обозначенные поселения, хутор на них указан. Он бы сам начал искать именно с хуторов, их не так уж и много. А если упокоенные группы эсеров тоже были на поводке у неизвестного преследователя? Да запросто, даже – скорее всего! Тогда всё можно объяснить совсем просто.

Только как теперь с этим быть? К борьбе с потусторонним Туманова не учили, он и сам не ангел. В необъяснимое верил только потому, что сам был свидетелем возможностей Аюпова, которым никакого объяснения дать не смог.

– Скажи, Юсуп, а можно что-нибудь сделать, что бы этот чёрный человек не смог бы за нами следить? – неожиданно для себя самого спросил Туманов, когда они уже приближались к расположившемуся лагерем отряду.

Аюпов задумался, и не торопился с ответом. Лошади размеренно шли шагом. Обозначилась светлая дымка, предвестница рассвета, и вдруг к ним параллельным курсом, из леса выплыли две фигуры – высокий старик с посохом, в долгополом кафтане и высокой шапке, и старушка в длинном сарафане и душегрейке, глухом платке и котомкой за спиной. Они двигались плавно, вровень с седоками, в полной тишине, не смотрели на них и не оставляли следа по высокой траве. Шайдавлетов тихо зашептал что-то, а Туманов не поверил своим глазам: Осип Иванович с супружницей… И тут старик повернул к ним голову и, пропадая с супругой в дымке, указал посохом на Аюпова. Тот остановился и негромко произнёс:

– Ай рахмат, бабай. – и обернувшись к Туманову вдруг сказал, – я попробую, командир. Тепер попробую.

– Ты видел, Юсуп? – шёпотом спросил Шайдавлетов.