Наевшись, я некоторое время наблюдал за людьми в зале, потягивая яблочное вино, среднее и по цене, и по качеству. Дороже здесь ничего не нашлось, хотя кормили тут и вправду неплохо.

Гостями у хозяина были трое мужчин. Два знакомых между собой торговца средней руки, обсуждавших какую-то сделку, из-за которой они здесь и встретились, и ещё один человек, старше их, одетый в чёрное с зелёным. Он подсел к ним, и они заговорили об отвлечённом. Те два худых рыжих мужика, что пили пиво, сидели в стороне. Молча.

Через какое-то время я отставил кружку и принялся за работу. А именно встал, подозвал прислугу, заказал вина на четверых и направился к столику купцов и их знакомого.

Я медлил, чтобы подоспеть к их столу одновременно со служанкой, подающей мой заказ. Мимоходом глянув в окно, я увидел, что поднимается ветер и собирается дождь.

— Доброго вам утра, господа, — сказал я. — Если вы не откажете мне и моему скромному угощению, я хотел бы присоединиться к вашей беседе. Возможно, своими ответами на мои вопросы вы поможете мне в поисках, которые я сейчас веду?..

Когда общие фразы были сказаны, три имени были названы, и об одном было забыто, я решил, что пришло время задать тот вопрос, который искренне не давал мне покоя.

— Не встречали ли вы, господа, в своих странствиях девушку, называющую себя Эдной, с тёмными волосами и босыми ступнями, путешествующую пешком? — Я посмотрел на них с надеждой.

— Она шла в зелёном платье? — спросил первый собеседник.

— Лицо её было печально, будто она только что плакала и вот-вот снова заплачет? — спросил второй собеседник.

— Она шла в сопровождении стаи бродячих собак? — спросил третий из них, одетый в чёрное с зелёным.

Их ответы заставили дрогнуть что-то глубоко внутри меня, и, борясь с горячей волной, я ответил им «да». Гораздо тише, чем хотел.

— Где вы встречались с нею? — спросил я, и голос не подвёл меня лишь потому, что я очень потрудился над этим.

— Она проходила здесь два дня тому назад, — сказал первый собеседник.

— Да, она проходила здесь два дня тому назад, — повторил второй собеседник.

— Я слышал о ней в Лаге, — ответил третий собеседник, тот, что был старше их.

Лаг… Его мне пришлось обойти, по причинам, что некогда зависели от меня. Вспомнилось, как сидя спиной к развалинам цитадели, я выбирал: посещать мне Лаг или нет? И выбрал — не посещать.

— Какое же селение лежит дальше на север по этой дороге? — спросил я. — И сколько до него дней пути?

— Я не знаю, — сказал собеседник, одетый в зелёное с чёрным.

— Алвиния, Город Четырёх Дубов, — хором ответили оба купца.

— А дней пути туда — сутки на коне, — добавил второй из купцов, и на этот раз оба других смолчали.

За моей спиной снова скрипнула входная дверь. Я обернулся через плечо, но это те двое допили пиво и покинули трактир.

— Спасибо, — сказал я, вставая. — В благодарность за помощь я не пожалел бы многого, но обладаю лишь малым.

— Не стоит благодарности — помочь рыцарю отыскать даму. — Человек в зелёном с чёрным наградил меня титулом, который был для меня заказан. — Но вчера её искал ещё один рыцарь.

За окном послышался топот отъезжающих лошадей.

— Какой? — спросил я, зная, что тот, о ком я подумал, вряд ли назовётся чужим именем.

— Он сказал, что его зовут Антуаном из Мелгели; скакал он в латах и на гнедом коне, и спешился у крыльца, чтобы задать те же вопросы, что и вы.

Проклятье. Я вдруг поймал себя на том, что думаю о худшем.

— Успел ли он нагнать её? — спросил я, не заботясь более о том, увидят ли они, как я меняюсь в лице, или нет. — И в какое время суток он проезжал здесь?

Я увидел тревогу в их лицах. И, к сожалению, она была не напрасной, о нет.

— Если скакал всю ночь напролёт — то да, — ответил купец. На улице пошёл дождь. — Он проезжал тут за два часа до заката, и очень спешил.

— День… Ответьте мне, а не заметили ли вы у него на левой руке кольца, из голубого металла, с зерном фиолетового камня, называемого жадеит или джейд?

— Позволь припомнить… — моё волнение явно передалось купцу. — Да, странник, камень был. Был в кольце на левой руке, а правая была в латной перчатке. Вторая же перчатка была заткнута за пояс.

— Благодарю. — Я повернулся к двери, и пальцы мои сжались в кулак.

Потом я обернулся.

— Скажите мне напоследок, — мысленно я был уже на коне, и чувствовал рукоять меча у седла, у левого локтя; — видел ли кто-нибудь из вас или другие его герб?

— Нет, — ответил купец, глядя мне в глаза. В глазах его я увидел сопереживание. Этим длинным словом называют всё-таки хорошее чувство.

— Щита при нём не было, грудь он прикрыл походным чехлом, коим рыцари прикрывают броню от пыли во время скачки; — своим объяснением он дал мне понять, что всё же знает, что я не ношу титула. — Конь же его был без попоны и нагрудника; скакал он на гнедом жеребце не старше четырёх лет. А что, путник, Антуан из Мелгели опасен для той девушки?

— Поверьте мне, добрые люди: для девушки было бы лучше, если бы за нею гналась стая волков, или крылатый-рогатый. Или Знающий Слово.

При этом мои собеседники непроизвольно сложили руки в одинаковом жесте — выставив вперёд мизинец и указательный палец. И моё желание покинуть трактир стало ещё сильнее.

Я вышел, на ходу бросив на стойку тяжёлую золотую монету, с чеканным профилем какой-то из старинных остроухих эльфийских королев.

…Я порядочно уже отдалился от деревни, названия которой так и не узнал. Конь мой по-прежнему был голоден, но теперь я гнал его, ибо меня подстёгивала тревога. Я знал только, что если на руке Антуана Демойна, барона Мелгели, было кольцо с жадеитом, он вряд ли мог скакать всю ночь. Оттого и не остановился ночевать в «Обочине» — экономил часы до заката, предпочтя дождаться утра где-нибудь у костра в лесу.

Шёл дождь, и все цветы на промокшем лугу закрылись; но вряд ли небо и луг были мрачнее меня.

Чёрные копыта моего коня не вязли в песчаной дороге, и я надеялся поспеть вовремя, но лучше уж вправду пусть девушку окружит стая волков, нежели Антуан Демойн настигнет её, быстрым шагом идущую в своём платье цвета морской волны.

И пусть лучше — для него лучше — стая волков настигнет его самого, прежде чем это сделаю я.

Я снял уже петлю с крестовины своего меча, и росомаха на его рукояти яростно скалилась в предчувствии крови, не скованная более ничем.

Они ждали меня в перелеске, с двух боков подступавшем к дороге; я достиг его к полудню, едва кончился дождь. Свистнула стрела, воткнувшись в дорогу перед нами.

— Стой! — я не видел их и был рад, что они не решились стрелять на поражение. Не убийцы, а всего лишь недолюдки, изредка промышляющие грабежом; в душе ещё менее люди, чем я. Неумелые — я вспомнил поспешный уход их и стук копыт за окном, когда они рванулись вперёд по дороге, чтобы опередить меня и устроить засаду. И не желающие учиться — они вышли из-за деревьев вместе, один слева, другой справа, держа взведённые и заряженные тяжёлыми стрелами старые арбалеты.

— Давай деньги и езжай дальше; — сказал правый. Я посмотрел на него, потом на другого. Рыжие бородёнки и усы, дешёвая безликая одежда. Братья или просто приятели. Да мне всё равно.

— И без фокусов! — Левый, старше и главнее, не смог бы сказать ничего более интересного. Я знал это, ибо эта его неспособность читалась на его лице так же ясно, как и печать вырождения.

— Они в мешочке, пришитом к подпруге, — не двигаясь, сказал я. — Подойди и сними, если хочешь.

Я усмехнулся ему, и он нацелил арбалет мне между глаз. Мой чёрный конь обнюхал воткнувшуюся у его копыта стрелу, и теперь лизал пепел от обожженных перьев. Я собирался вскоре накормить моего коня.

— Сам отвяжи. — Левый мотнул головой, приказывая мне слезть с седла. — Но не вздумай тянуться к мечу.

Я снова улыбнулся ему и мягко спрыгнул на землю.