Но в медблоке только я и Клайд, а просить этого вампира о чем-либо, мне тошно. Поэтому я, не стесняясь, принимаюсь стаскивать с себя медицинскую рубашку, в которую меня когда-то успели облачить, и даже не отворачиваюсь, чтобы прикрыть когда-то красивую грудь, впалый живот и выпирающие ребра. Сомневаюсь, что мой вид сейчас может пробудить в мужчине хоть что-то кроме брезгливости. Навряд ли Клайд меня будет жалеть. Как я поняла, этим ребятам подобное чувство не знакомо.

Справившись с одеждой, я, направляемая молчаливым воином, выхожу в коридор, где нас ожидают Реас и незнакомый мне вампир. Никто не произносит и слова, пока мы движемся к камере номер шесть. Я также молча захожу в выделенную мне клетку и не оборачиваюсь, когда она захлопывается.

Операция по доставке особо опасной преступницы прошла без жертв…

Катарина

Они все же решают меня покормить… Спустя еще пару-тройку часов. Правда мой аппетит заметно угасает, когда в камеру входит недовольный Клайд. По тому, как он небрежно ставит на стол поднос, от чего проливается жидкость из стакана, я делаю вывод, что роль официанта вампира раздражает.

Я слежу за ним из угла кровати, куда забилась после осмотра своей камеры. Примечательного в ней ничего нет. Узкая, вытянутая комната без окон. Безликая металлическая кровать с жестким матрасом, маленький квадратный стол, стул – вот и вся меблировка. За небольшой ширмой в дальнем углу находится унитаз и раковина. Изучив потолок, я поняла, что угол этот остается недоступен для обзора камеры. И на том спасибо.

Ожидаю, что Клайд уйдет, выполнив свою миссию, но он не спешит покидать меня.

– Не хочешь поблагодарить? – спрашивает, остановившись рядом. Мне кажется, он нарочно провоцирует, и я не сопротивляюсь злости, что охватывает меня.

– Поблагодарить – это встать на колени и отсосать тебе?

– Мне хватит и банального спасибо, – морщится он так, будто я предложила ему что-то гадкое. Это неожиданно сильно задевает меня. И я решаю, что лучше будет ничего ему не отвечать. Я измотана, голодна и плохо соображаю.

Клайд фыркает, и, так и не дождавшись слов благодарности, уходит.

***

Еда оказывается на удивление вкусной. В сложившейся ситуации я ожидаю к себе другого отношения, но, видимо, слишком плохо думаю о сородичах или просто перестала ждать чего-то хорошего от других. Больше, чем еда, меня удивляет наличие небольшого стаканчика с кровью. И, как бы не звучало банально, это вселяет надежду, что все не так плохо, как мне кажется. Ну стали бы они меня подкармливать, если бы собирались держать в плену?

Кровь я оставляю на самый конец. Так как я ослаблена и голодна, то каждое кормление вызывает сонливость. Обычно для здорового вампира прием человеческой крови приносит насыщение, но никак не желание вздремнуть. Я же прекрасно осознаю, что, выпив те жалкие выделенные граммы, рискую впасть в спячку на несколько часов.

Есть вероятность, что именно этого и добиваются вампиры. Или все же это моя паранойя…

Закончив трапезу, я иду на риск и залпом выпиваю кровь. Вкусная…

От стола до койки пара шагов. Я успеваю преодолеть их как раз, когда кровь опускается в желудок. Вытягиваюсь на кровати, стряхнув тапки. Блаженное тепло охватывает тело. Последние силы уходят на то, чтобы накрыть себя одеялом, и я проваливаюсь в водоворот наслаждения.

***

Не знаю, сколько времени провожу во сне, но, проснувшись, отмечаю, что подноса уже на столе нет. Я и не почувствовала, как кто-то был в камере. Это самое страшное для меня – упустить контроль над ситуацией. Но разве я уже этого не сделала? Вот я, на военной базе, вроде бы спасенная ведьмами из лаборатории и в то же время плененная сородичами. А все почему? Потому что не контролировала свою силу, и она вырвалась на свободу.

Какой сейчас час? Да мне так никто и не сказал, какой идет месяц. Лишь упоминание вскользь, что подходит к концу год, но и это слишком расплывчатая информация. Осень ли еще или уже декабрь?

Я так давно не ощущала свежего воздуха. Так, чтобы вдохнуть полной грудью, почувствовать бодрящий морозец или едва уловимый теплый ветерок. Я давно не видела солнца… Еще до похищения, пройдя обращение, не могла показаться на улице днем. Особенность нашего вида. Со временем вампиры перестают скрываться в ночи, но первые годы после обращения, солнце причиняет нам вред. Интересно, а сейчас как оно будет влиять на меня?

Мысли текут неспешно. Мне нечем заняться, кроме как думать о своей судьбе. Оставят ли меня здесь или решат отправить к родным, а может… Нет, надеюсь, что нет. Я не сделала им ничего плохого, чтобы уничтожить меня. Но эта мысль, что должна была мелькнуть и пропасть, задерживается в моей голове и начинает отравлять разум.

У вампиров есть повод меня бояться. Порой я сама себя боюсь. И я опасна. Опасна для всех, а значит, самый легкий путь – устранить. Думаю, именно оставлять меня в живых или нет, сейчас и решает король. Почему-то я уверена, что рисковать ради одной единственной вампирши он не станет. Тысячи жизней против одной моей? Выбор очевиден.

Только зачем тянуть?

И может, тот стаканчик крови был последней блажью перед концом?

Я откидываюсь на спину и прикрываю глаза рукой.

Наверное, стоит попытаться раскинуть щупальца и разведать обстановку. Тренировки. Мне нужны тренировки, если я хочу выжить. Но смогу ли? Если я так опасна, как все думают, то не лучше ли будет смириться с судьбой?

И так по кругу – смирение, возмущение, желание жить, страх и снова смирение с судьбой.

Время тянется медленно. Кажется, я снова погружаюсь в дрему, а когда выскальзываю из нее, то мысли накидываются на меня.

Лучше уж спать.

Клайд появляется неожиданно. В руках у него снова поднос с едой. По сосущему чувству в животе, понимаю, что прошло достаточно часов, чтобы проголодаться. Вампир не говорит мне ни слова. Я тоже молчу, наблюдая за ним.

Он уходит, а я сползаю с койки и принимаюсь жадно есть. Снова стаканчик крови на десерт, и снова блаженное забытье.

И так раз за разом.

Если ориентироваться по трапезам, то в камере я нахожусь третьи сутки. Сил заметно прибавилось. Я уже не выпадаю из жизни надолго и все больше бодрствую.

Сейчас я жду очередного прихода моего личного официанта. Клайд точен, как часы. У меня их нет, чтобы убедиться в этом, но я почему-то уверена в своих мыслях.

На сей раз в руках у Клайда помимо подноса стопка журналов. Он кидает их на кровать мне в ноги, а после ставит еду на стол.

– Что это? – подаю голос впервые с нашего последнего разговора.

– Журналы, – он задерживается у двери.

– Зачем?

– Тебе же нечем заняться. Вот, почитай. За пять лет многое изменилось. Все эти ваши бабские штучки, – произносит он брезгливо.

– Спасибо, – прячу руки под мышками, застеснявшись своих обгрызенных ногтей. Мои волосы, наверное, выглядят тоже не самым лучшим образом. Да и принимала душ я несколько дней назад…

– Ешь, пока не остыло, – произносит Клайд неожиданно мягко. Вскидываю голову, чтобы рассмотреть его лицо, но он уже отвернулся. Через секунду за ним захлопывается дверь.

Принимаюсь за трапезу, а после нее, устроившись на койке, беру первый журнал. Новенький и нечитанный ранее. Значит, купленный специально для меня. На обложке какая-то размалеванная полураздетая девица, но главное для меня не это. Я наконец-то узнаю, что сейчас за стенами ноябрь. Мой любимый месяц в году.

Клайд

Решение Дэниела приставить меня к Кэтрин в роли надзирателя настроения мне не добавляет. Не знаю, почему так остро реагирую на эту вампиршу, но то, что она меня раздражает, я скрыть никак не могу.

Мне остается только надеяться, что король примет решение как можно быстрей.

Думаю, роль надсмотрщика пришлась бы больше по душе Вернеру, но его Дэн отправил по делам в другой город. Все произошло ровно так, как я и предсказывал.