Решив не стоять истуканом с разинутым от удивления ртом и вылупленными глазищами, я побрел по дороге, выложенной цветным камнем, стараясь не привлекать к своей скромной персоне особого внимания. Однако проходившие мимо люди все равно косились в мою сторону. Наверняка из-за одежды.

Шагая, я сравнивал свой облик с внешностью хозяев этого мира. Моя желтая футболка, вроде бы, более-менее соответствовала стандартам местности. Что касается спортивных трико, то у некоторых мужчин тоже были черные штаны. Однако на мне не было пестрого плаща, украшенного красивой фибулой, да и синие кеды явно отличались от раскрашенных сапожек на ногах прохожих. Но вообще-то, если сильно не присматриваться, я не очень контрастировал с окружением, а если вообще не присматриваться, то меня и вовсе можно было спутать с местным. Что, похоже, кто-то и сделал.

— Эй, Ральф! — донеслось откуда-то сзади, — Ральф, подожди!

Я шел себе, никого не трогая и осторожно осматривая здания и людей. Даже не понимал в тот момент, что кто-то зовет именно меня. Ну Ральф и Ральф. Мало ли тут Ральфов. При этом я вообще Эрик! А оклик все повторялся и повторялся, голос становился громче. Видимо, этот кто-то бежал вдогонку за мной.

— Ральф! Ты что, оглох? Сотри с тебя краски!

Хотя бы из любопытства мне следовало оглянуться и посмотреть, кто это там так оглох, что даже не слышит, как его зовут, и кто там так надрывается. Но я не оглянулся — не хотелось привлекать к себе еще больше взглядов.

— Ральф! Да подожди!

«Неужели все-таки меня? — появилась мысль. — С чего бы вдруг? Я же не Ральф. Может, спутали? Хотя кто может так долго и упорно ошибаться?».

Все-таки не выдержал и оглянулся. Шагах в двадцати суетился какой-то парень. Он широко улыбался и несся вприпрыжку, едва не сбивая прохожих. Несся именно ко мне, потому что наши взгляды встретились! Я остановился за неимением иного решения для дальнейших действий. Юноша добежал и, отдышавшись, произнес:

— Ты чего не останавливаешься? Оглох что ли? Или вовсе ополоумел? Даже не отзываешься! Ору, ору — бесполезно.

Я собирался задать банальный и логичный в таких ситуациях вопрос: «А мы знакомы?». Но не стал. Наверняка, выглядел бы глупо. К тому же чувствовал, парень действительно не ошибся. Скорее всего, я очень сильно похож на того, кто, как он думает, я есть на самом деле. И сказать, что я не из этого мира, хоть и во сне, тоже казалось неуместным решением. Не хотелось выставлять себя дураком.

Что же делать? Скорее, думай, Эрик, думай!

Решено! Принимаю игру! Попытаюсь вникнуть в правила. Вся жизнь и так одна большая игра, в которой мы не знаем постоянно меняющихся правил и играем (и даже порой выигрываем!) вслепую. К тому же, это всего-навсего сон, хоть и необыкновенный. Или реалистичная игра, которую моделирует для меня странный куб под потолком палаты в клинике «Рассвет».

Итак, игра принята. Изображаю Ральфа. Нужен план. Хорошо, попробую поступить следующим образом…

Пока парень с заостренными кончиками ушей говорил, я всматривался в его лицо и думал, поверит ли? Наверное, должен. Если хорошо постараться.

— Кстати, — продолжал он, — откуда на тебе эта странная одежда?

Он пощупал мою футболку.

— Ты сам кроил что ли? Ерунда какая-то. Мне не нравится. Если хочешь стать портным, то брось. Надо было родителям тебя в детстве пороть и приговаривать: не шей, не шей, не будь портным!

— А что, не подходит к цвету глаз? — попытался я отшутиться.

— Ага. Глаз, носа и ушей. Да при чем тут глаза? Это же вообще не твои цвета!

— Разве? По-моему, очень даже мои.

Юноша раскрыл рот и округлил глаза. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и расхохотаться на всю цветную улицу.

— Ну ты и шутник! Ладно, давай быстрее! Тебе следует переодеться, пока хозяин этих цветов не увидел. Нарвемся на неприятности, шуму будет много, а веселого мало.

— Что ты пристал со своими цветами? Что на мне — то мое.

Парень понял, что я говорю серьезно. Лицо его стало белее мела. Теперь мне захотелось рассмеяться, но понимал, что уже перегибал палку. Стоило остановиться, иначе план по выдаче себя за другого полностью провалится.

— Эй, Ральф, все в порядке? — озадаченно спросил собеседник, аккуратно взяв меня под локоть и подведя к лавке под окном одного из домов, — Как самочувствие?

Мы сели на деревянные планки сидения, выкрашенные в разные цвета. Вдруг окно над нами отворилось, и какая-то женщина со звонким хохотом принялась вытряхивать коврик. Я вскочил и хотел было разразиться тирадой ругани, но парень дернул меня за руку и усадил обратно. А женщина уже скрылась в комнате.

— Не обращай внимания. Это Луалиама, она всегда так делает. Только и ждет, чтобы кто-нибудь тут уселся. А коврик чистый. Он у нее на подоконнике лежит — специально для таких случаев. Ральф, вообще, как дела? Ты хорошо себя чувствуешь?

— Очень, — сказал я чистую правду. — Давно себя так хорошо не чувствовал, как сегодня.

— Опять шутишь?

— Вовсе нет.

Тут я понял, что еще немного, и он либо даст мне по голове и уйдет, либо обратится за помощью. Я начинал терять контакт с новым остроухим знакомым. Поэтому поспешно добавил:

— Понимаешь, приятель… Как бы лучше объяснить? Я ничего не помню.

— Как это не помнишь?

— А вот так. Потерял память.

— Не может быть! Ведь только вчера с тобой все было в порядке. По-моему, твоя шутка зашла слишком далеко.

— Ты мне не веришь?

— Нет, не верю и не поверю!

— Тогда почему я не остановился, когда ты звал? Потому что даже не узнал тебя!

— Ты меня разыгрываешь. Какая чушь!

— Поверь, не разыгрываю. Очнулся сегодня посреди улицы, не понимая, где нахожусь. Не помню, куда шел и откуда. Напрягаю память — ничего не получается.

— Ничего себе! Как такое может быть? Если говоришь правду, то беда, Ральф! Что же теперь делать? Мы влипли! — он покачал головой

— Может, для начала надо хоть что-то вспомнить? Тогда и не попадем в неудобное положение. Начнем с твоего имени.

— Меня зовут Мэлдаф. И ты не помнишь, куда дел свою одежду?

— Нет, совершенно не помню.

— А вчерашнюю вечеринку?

— Не помню! Вообще.

— Но хоть что-то же ты должен помнить! Своих родителей, свои цвета…

— Не мучай меня, Мэлдаф. Я абсолютно ничего не помню.

— Тогда нам надо вдвойне поторапливаться. — Он встал и потащил меня за руку, как маленького ребенка. — Когда в небе прибавится зелени, нам уже нужно будет быть там.

— Где? — спросил я, едва поспевая за Мэлдафом, несущимся по мостовой из цветных булыжников.

— Сотри с тебя краски! Да на вечеринке у Рианесс! Сегодня ей исполняется двадцать. По-моему, она к тебе не совсем равнодушна. — Хихикнув, он толкнул меня локтем в бок. — Ты только вспомни ее взгляд! Как она на тебя томно смотрит! А-а-а, — вдруг протянул он, — да ну тебя! Ты же ничего не помнишь. Тьфу!

— Хорошо, учту эту информацию на будущее. Главное, не выдать себя. Но куда мы так несемся?

— К тебе! Надо же тебя переодеть и хоть как-то подготовить. А то словно новорожденный: кто, что да зачем.

Мы свернули в переулок, уводивший вправо от широкой цветной улицы, и очень быстро достигли раскрашенного в разные цвета трехэтажного здания. С ярко размалеванных парадных дверей лукавым взглядом на нас взирал шут с козлиными ногами. Он играл на свирели и приплясывал.

— Вот твой дом. Но через главный вход не пойдем. Давай-ка, дружочек мой безмозглый, проникнем, через заднюю дверь. Лишняя осторожность точно не помешает.

— Ничего себе пенаты, — пробормотал я, задрав голову и рассматривая причудливое здание, которое с одной стороны как-то скособочилось, а с другой выгнулось, будто его проектировал в стельку пьяный архитектор.

8

МЫ ВОШЛИ через черный ход и поднялись по светлой каменной лестнице с коваными балясинами в виде причудливых животных.

На втором этаже прошли по коридору, устланному разноцветной ковровой дорожкой и освещенному настенными жирандолями, только не со свечами, а узкими высокими колбами, внутри которых метались желтые точки неясного для меня происхождения. Был это особый вид светлячков или результат каких-то химических опытов, я не знал.