А еще удивила странность. Я был одет в ту же одежду, в которой ходил по палате: мягкие кеды на липах, спортивные трико и футболка. Ходил. Раньше. Неделю назад. Казалось, вечность прошла.

Мой взгляд поднялся к ночному небу, где серебрился бледный полумесяц. Звезды в беспорядке рассыпались по черной бесконечности. Я нашел взглядом самую большую, она беззаботно мерцала и искрилась — наиболее яркая и веселая из своих холодных сестер. Вскоре глаза стали привыкать к непонятному порядку расположения звезд. Глаза, но не разум. Увиденная калька звездного неба никак не накладывалась на картинку в памяти.

Видел созвездия, но не узнавал. Хотел отыскать самое известное почти любому жителю Земли, которое и ребенок нащупает взглядом, лишь подняв лицо к ночному куполу, — Большую Медведицу. Но и тут постигла неудача. Я смотрел во тьму небесную, прилагая силы и напрягая память… Нет, в этом небе светили чужие звезды.

Не понятно, с какой стати, но мне сильно захотелось узнать их названия. Эта навязчивая мысль, словно лесной клещ, крепко вцепилась в сознание, заставляя чуть ли не выть от бессилия.

«Если кто-то пройдет мимо, обязательно спрошу. Наступила лишь ночь, а не конец света».

«А если никто не пройдет или окажется, что прохожий не знает названий звезд, всю жизнь висящих над его головой?».

«Посмотрим, — начал я спорить с собой, — спрошу у следующего, а если не знает и он, то спрошу у того, кто появится после».

Я охватил взглядом пустынную ночную улицу.

«Но вдруг не появится ни следующий, ни послеследующий? Или никто, совершенно никто не будет знать, как называются звезды?»

На эти вопросы я не нашел ответа. Удивительно, какой бываю иногда нудный. Что мне оставалось после, кроме как с грустью смотреть в черное небо, украшенное серебряными точками, и шагать вдоль белых аккуратных домиков?

3

ПЕРВОЕ СОЗВЕЗДИЕ из шести звезд.

Они застыли в небе, нарисовав круг, из которого на запад указывала длинная стрела, сотканная из мерцающих точек. Слева и немного выше находилось другое — звездная лестница из трех ступеней. Потом я различил глаз — большой, серебряный. Он смотрел из космических глубин. Будто наблюдал. Даже стало как-то неловко под этим взором. Казалось, он корил за что-то. Следующей была воронка, за ней — словно бы человек с копьем… А дальше тайна звезд была сокрыта.

Тут я понял, что сижу, обняв колени, на холодной каменной мостовой. Тело продрогло и покрылось гусиной кожей. Быстро поднялся и начал отряхиваться.

Какой-то шум возник в конце улицы и начал медленно нарастать. Похоже, что источник звуков приближался. Через некоторое время я разобрал человеческий голос и, прищурившись, посмотрел в сторону источника звука, но ничего не увидел, сколько ни вглядывался. Наверное, влияло плохое освещение. А голос все приближался — зычный, мужской.

«Вот! — радостно сказал я самому себе, — Теперь удастся узнать названия звезд!»

По улице, сильно шатаясь, шел человек и пел заплетающимся языком:

Я сижу в таверне,

Передо мною — кружка.

Знакомство мы отметим

Сейчас с тобой подружка.

Моя подружка — кружка,

Но нет у кружки ручки.

Я не люблю, старушка,

Такого рода штучки…

Видимо, вопрос о звездах отпадал.

«Везет мне, — подумал я, — хоть караул кричи. Единственный человек, который встретился в этом незнакомом месте и то оказался хмельным соловьем».

Действительно, такой мало что расскажет о звездах. Еще и пристанет, как репей, и не отвяжется. Будет за тобой псом ходить, песни горланить, лишь бы налили. Забавная получилась бы сценка: появляюсь на улице, по которой идут люди с ручными кошками, собаками на поводках, а я — с пьяницей. Именно подобной сцены сейчас хотелось меньше всего. Потому я поспешил укрыться между домами, куда не проникал скудный свет масляных фонарей.

Мужчина лет пятидесяти с растрепанными сальными волосами, в замызганной одежде, держась за стены противоположных от меня домов и фальшиво горланя, пробрел мимо. Он так трепетно прижимал к груди початую бутылку, что казалось — ничего дороже в его жизни не существовало. Ни вчера, ни сегодня и не будет существовать завтра. Мужчина остановился, оторвал от груди бутыль, с нежностью посмотрел на нее и приложился к горлышку. Сделав добрый глоток и пролив часть выпивки на грудь, он рыгнул и поплелся дальше.

Когда пьяница повернул за угол, я вышел из укрытия и, поежившись от ночной прохлады, стал прислушиваться к удаляющемуся голосу, пока он совсем не стих.

Снова один. И небо уже, кажется, не такое темное. Видно, приближалось утро. Звезды одна за другой, подмигивая напоследок, постепенно меркли.

Я услышал противный вой, донесшийся из-за угла, за которым скрылся «певчий» пьяница. Скорее всего, выла от голода какая-нибудь мелкая собачонка, которую не пускали домой уснувшие хозяева.

Подул прохладный, неприятный ветер. Я подумал о доме, вспомнил тепло своей квартиры. Вот бы вернуться к себе — полным здоровья и радостных планов. Лечь на диван с любой книгой. Хотя бы на минутку.

Из-за угла вдруг вылезла здоровенная псина. Она как-то странно плюхнулась задницей на мощеную дорогу и стала судорожно дрыгать лапой — чесаться. Несмотря на все несоответствие между звуком и видом, я понял, что выла именно она. Удовлетворившись, псина подняла лохматый зад и, уткнувшись мордой в мостовую так, словно хотела выскрести ее дочиста, и громко сопя, засеменила по улице. Она не обратила внимания на одинокого человека в футболке и кедах, то есть на меня, задумчиво бредущего своей дорогой.

Скалящаяся, окровавленная морда собаки, неожиданно появившаяся передо мной, резко прервала размышления о доме. Растерявшись, я не понял, та ли это псина или уже другая. Она встала на задние лапы, передними больно уперлась мне в грудь и, поднеся окровавленную (откуда у нее кровь?) морду к моему лицу, стала изучающе смотреть прямо в глаза.

— Пошла прочь, гадина! — закричал я, когда заметил, что пасть собаки раскрылась, являя миру огромные клыки.

В этот миг морда собаки расплылась, потеряла четкость, а вместе с ней и улица предрассветного города. Тут же пространство вокруг стало уменьшаться в размерах, съеживаться, сморщиваться, пока не превратилось в маленькую точку. Меня куда-то понесло, как пылинку под дуновением сильного ветра.

Точка — съежившийся мирок — пропала из виду. Я словно пролетал сквозь пространство. Тело покалывало. Меня быстро наполняла странная, неизвестная энергия, которая так же стремительно вытекала — вся до капли — заодно унося и мои собственные жизненные силы. Возникли неожиданные, неконтролируемые всплески эмоций: то взрывной радости, то сжимающей душу грусти, то вдруг просыпалась ненависть ко всему человечеству, то охватывал страх одиночества. Мозг отказывался воспринимать суть событий. Началась паника.

Что происходит?

Невидимый и неосязаемый водоворот быстро увлекал меня с собой. Нежные потоки теплого воздуха играли моим телом, как пылинкой. Я плотно закрыл глаза. Вся эта кутерьма продолжалось лишь несколько мгновений. А когда закончилась, я медленно приподнял веки и узнал больничную палату клиники «Рассвет».

Я стоял возле кровати, на которой уснул после подключения аппаратуры. Держался дрожащими руками за изголовье и не мог понять, видел сон или действительно побывал в другом мире.

4

СОН. Это был всего лишь сон?

Накатило легкое разочарование. Та местность старинного городка ощущалась так живо. Она пахла неведомыми травами, прикасалась ко мне дуновением ветра, пела дальним стрекотом насекомых. Она говорила со мной. А пьяный мужчина и страшная собака приснились так явно. Вспомнилось зловонное дыхание пса с окровавленной мордой.