Питер улыбался так же открыто и дружелюбно, как всегда. Только вот взгляд у него был внимательный и очень серьезный.

Беата нервно вздохнула.

— У меня. Проходи.

Похоже, у нее снова были неприятности.

Питер не сильно изменился с их последней встречи: все такой же стройный, стильно одетый и гладковыбритый. Пышная шапка каштановых волос была разбавлена сединой, но это только придавало ему некоего зрелого шарма. От него пахло каким-то дорогим парфюмом, а руки были холеными и ухоженными, с аккуратно подстриженными ногтями. Питер выглядел превосходно, разве что морщинки в уголках серых глаз выдавали его возраст.

— Милый домик, — заметил он, оглядываясь, — очень в твоем вкусе. Особенно иллюзия цветущего вереска в саду. Я малость оторопел, когда увидел ее, а потом вспомнил, кто тут живет и успокоился. И, правда, если хочется цветов зимой, то зачем отказывать себе в этом маленьком удовольствии?

Беата улыбнулась, невольно расслабившись. Питер всегда был обаятельным человеком и мог расположить к себе кого угодно. Память об Адалинде связывала их невидимой нитью и помогла стать друзьями: они виделись нечасто, но регулярно. Беата колдовала и варила зелья для него и девочек, Питер пару раз помог ей выкрутиться из неприятностей и использовал свои связи, когда они ей требовались. Разочаровываясь в очередном кавалере, Беата нередко звонила Питеру, и они проводили время вместе, посещая театры, выставки, фуршеты или джазовые концерты. После этого Беата торжественно объявляла, что Питер вновь защитил весь мужской пол от ярлыка негодных извращенцев, а Питер смеялся и признавался, что если бы не Беата, то он совсем разучился бы общаться с женщинами. И отдыхать. Им было хорошо вместе, но теплые взгляды Питера никогда не вспыхивали страстью. Ни одного поцелуя, не говоря уже о большем. Иногда Беата испытывала досаду по этому поводу: мужчины лучше Питера она так и не встретила, а он умело сохранял дистанцию, тактично подчеркивая, что они всегда останутся только друзьями. Впрочем, иметь такого друга тоже было замечательно.

А потом Беата полюбила Джеральда, и думать забыла об идеальных мужчинах.

— Кофе с двумя ложками сахара и без капли молока? — уточнила она.

— Именно так. Хотя я уже выпил сегодня пару чашек, но от твоего не откажусь. Вокзальный кофе — гадость, — Питер вздохнул и полез в кейс, — а я к тебе не с пустыми руками. Ты пыталась выписать эти книги, но тиражи уже изъяли, хотя официально под запрет они не попали. «Краткая история масонства», «Вера и верующие. Чего хотят люди?» и «Оккультизм и жажда власти: пять самых успешных сект в истории». Последнюю точно запретят через полгода, так что не рассказывай людям, что она у тебя есть.

Беата натянуто улыбнулась, принимая книги.

— Спасибо за подарок. Это для общего образования.

— Конечно. Ведь любой культурный человек должен уметь сколотить свой собственный культ, — иронично согласился Питер. — Вересковая богиня, дарующая исцеление, счастье и колдовской дар для простых смертных — это очень привлекательный образ. Не сомневаюсь, ты придешь к успеху. Но будь осторожна: хоть БНБ не занимается местечковыми культами, откровенный криминал отправит тебя за решетку. Я не смогу прикрыть тебя от всего.

Беата глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Подала ему кофе.

— Спасибо.

— Не за что. Какое отношение ко всему этому имеешь ты, Питер? Ты ведь работаешь в министерстве, а не в Бюро.

— Мы нередко сотрудничаем. Со мной говорили о тебе, Беата, и я решил влезть в это дело. Я подозревал, что ты не просто так переехала в эту тихую деревеньку, но масштабы твоих действий поражают. Наколдованный призрачный пес, полиция, водимая за нос, священник, соблазненный одной из твоих жриц, Морланд, вовсю поклоняющийся новой богине. Чертям не сидится в омуте, да? Особенно после сорока лет.

— Что? — ледяным тоном переспросила Беата.

— Разумеется, я имел в виду себя, — поспешно поправился Питер, — а твой возраст я не помню. Восемнадцать, что ли?

Она рассмеялась.

— Ладно, живи. Так что же Бюро от меня хочет, если культ Калунны им не интересен?

— Им интересно, не имеешь ли ты отношения к смерти Роджера Бриггса.

— Его вытащили из болота, — напряглась Беата, — он утонул. Причем здесь я?

— При том, что Роджер Бриггс и не думал тонуть: в его легких нет воды, а одежда недостаточно промокла. Он умер значительно раньше, чем его труп подбросили полиции. А самое забавное знаешь что? Возле тела лежал абсолютно сухой ботинок. Ты забыла макнуть его в болото.

Беата опешила, а потом выругалась.

— Да чтоб его! Надо было зашвырнуть подальше!

— Надо было, — согласился Питер, — но ты же не преступница. Нормальные люди всегда совершают ошибки, пытаясь обмануть полицию.

— Я его не убивала. БНБ уже должно было определить, что он умер от сердечного приступа.

— Определили. Правда, есть вероятность, что его довели: скажем, решили попугать «призрачным псом», как кое-кого другого. Но это будет невозможно доказать. Разве что ты сама признаешься.

Беата фыркнула.

— Никто его не пугал. Этот идиот допился, смешав таблетки с алкоголем.

— Судя по его биографии, он мог, — кивнул Питер, — открою тебе маленький секрет: всем плевать на Роджера Бриггса. Даже Бюро. Где корона, Беата?

— Какая корона?

— Ты знаешь, какая. Поверь мне, тебе не удастся ее вывезти, даже если заколдуешь и превратишь во что-то. БНБ будет следить за тобой и не даст продать. Давай так: ты отдашь мне корону, я уеду, и продолжай развлекаться, как хочешь. Только без трупов и откровенного мошенничества. Если местные хотят верить в вересковую богиню, это их дело. Корона погубит и тебя и весь твой проект.

Беата покачала головой.

— Питер, я не понимаю о какой короне идет речь. Объясни, будь добр. И заодно ответь: почему Роджер Бриггс выглядел не как сотрудник Бюро, а как старый бродяга?

— Он не рассказал тебе?

— Я вообще не видела его живым. Только труп, который привлек слишком много внимания. Что за корона?

Питер задумчиво оглядел ее, затем сделал глоток кофе.

— Роджер Бриггс действительно был когда-то сотрудником Бюро Национальной Безопасности. Но последние тридцать лет он сидел в тюрьме за несколько убийств, организацию банды, контрабанду произведений искусства и похищение национального достояния: алмазной короны короля Георга.

— Так этот тип был опасным преступником? Убийцей? Кого он убил?

— Своих подельников. В БНБ Бриггс отвечал за поимку неуловимой банды, подделывающей и похищающей предметы искусства. Он истово их ненавидел и был одержим охотой на них, ведь наши национальные сокровища выводились за рубеж и продавались частным коллекционерам. Но все это оказалось фикцией: Бриггс сам организовал и покрывал их. А потом решил сорвать большой куш и провалился. Чтобы избежать поимки, он перестрелял тех, кто мог его выдать, а сам попытался сбежать с алмазной короной, но был пойман. Правда, уже без нее. Он каялся, что потерял ее при побеге, но БНБ так ничего и не обнаружило. Было подозрение, что он спрятал корону, так что когда его выпустили, за ним приставили соглядатая, но тот не справился: хлебнул чего-то на вашем празднике и напился, а потом ты выгнала его, напугав мороком «призрачного пса».

— Так вот почему они были порознь! — оживилась Беата. — Это был не его напарник, он просто следил за Бриггсом!

— Конечно. Бриггс сразу после выхода из тюрьмы направился в Хисшир, так что корона где-то здесь. Если отдашь ее сейчас, я опишу тебя как сознательную гражданку, помогшую следствию. Тебе выпишут благодарность и небольшую премию. В противном случае ты — подозреваемая в хищении национальной ценности, и даже я не смогу тебя защитить.

— А если у меня ее нет?

— Это плохо. У БНБ нет доказательств твоей причастности, но дело слишком серьезное. Если я вернусь с пустыми руками, они пришлют сюда такую толпу, что морландская полиция покажется тебе цветочками. Твой культ разберут на винтики. Подумай еще раз, Беата, может, все-таки, ты ее найдешь? Сделаем вид, что ты сама мне ее отдала и вообще собиралась вернуть государству.