– Постарайтесь не буянить сверх меры на протяжении этих двух недель, заключенный номер D-489. Вы свободны. Я позову Китти, она проводит вас безопасной дорогой.

Весна 1977 года

Алжир

Появившуюся в дверях кабинета мадам Брике Ливий узнал не сразу. Копна иссиня-черных кудрей сменилась модной в Европе короткой стрижкой, свободные одежды из разноцветного шелка – строгим деловым костюмом. Единственным, что напоминало о прошлом, было изящное колье из фиалковой бирюзы – свадебное украшение, которой ей преподнес ныне покойный супруг. Мадам Брике подошла к столу, двигаясь со свойственной ей кошачьей грацией, и остановилась в шаге от предназначавшегося для гостей кресла. Ее улыбка была не такой широкой, как раньше, но по-прежнему обещала все удовольствия в двух мирах.

– Каждый день за ужином мы возносили молитву Великому Богу и упоминали твое имя, – негромко сказала она по-французски. – Наш господин учит нас, что мы, неразумные дети, часто уходим с верной дороги, и Ему, милосердному и полному любви, приходится быть суровым. Все трудности, с которыми мы сталкиваемся на пути – уроки, благодаря которым мы становимся сильнее и мудрее. Слабым, говорит Великий Бог, уроки не нужны. Самые сложные испытания достаются сильным. – Женщина легко склонила голову. – Королей боги испытывали во все времена. Многие падают и не находят в себе сил подняться. Истинный король встает и продолжает свой путь.

– Рад тебя видеть. Ты изменилась.

– Только снаружи. Внутри я по-прежнему слабая женщина, преданная жрица того, кто подарил нам сердце, наполнив его любовью к красоте.

– Слабая женщина не смогла бы в течение десяти лет противостоять мужчинам, которым принадлежит этот город.

Аккуратные брови мадам Брике едва заметно приподнялись.

– Этот город принадлежит не тому, кто бродит по улицам с ножом и на каждом углу кричит, что он король, а тому, кто умеет решать проблемы. Как говорили на востоке еще издревле, умоляя об уважении, уважения не заслужишь.

Ливий поднялся женщине навстречу. Гостья протянула ему руку для поцелуя, а потом грациозно опустилась в кресло у стола.

– Сегодня за завтраком мы выпили за твое здоровье по бокалу золотого вина. Девочки отговаривали меня, дескать, нужно сохранить последнюю бутылку для праздника полной луны, но я сказала, что есть праздники и поважнее, да простит всех нас Великий Бог. Мы заработаем еще денег и забьем весь погреб золотым вином, но без нашего покровителя продолжим влачить жалкое существование.

– Вижу, дела у тебя не очень.

Мадам Брике опустила глаза на свои ногти, накрашенные ярко-алым лаком, и покрутила бриллиантовое кольцо на указательном пальце левой руки.

– С тех пор, как полиция наведалась к нам и перевернула все комнаты вверх дном, наше скромное заведение пользуется дурной славой. На улицах говорят, что островка изысканного разврата больше нет, остался грязный притон с дешевыми шлюхами. Что здесь больше не угощают опиумом, тонкими винами, диковинным шоколадом и свежими фруктами. Я отдавала месье Талебу последние деньги, считала каждый цент, но он не торопился выполнять своих обещаний. Потом я перестала платить и объяснила ему причину. И что же получилось в итоге? Его люди заявились к нам посреди ночи и устроили погром. Избили охранников. Девушкам, которые пробовали вмешаться, тоже досталось. А потом они пришли ко мне домой. Разбили окна, изодрали ковры, достали из шкафа платья и изрезали их в мелкие клочки. – Она развела руками. – Вот по каким законам живет твой наследный принц, Ливий. Дает пустые обещания и избивает женщин.

Халиф протянул мадам Брике позолоченный портсигар. Достав сигарету, она прикурила от зажженной им спички.

– Кто сейчас охраняет твое заведение?

– Я закрыла его на несколько дней. У меня не осталось людей для охраны, да и платить им нечем. Кое-кто из девушек попал в больницу… Гвендолен вряд ли выйдет оттуда в ближайшую неделю. – Гостья сокрушенно покачала головой. – Проклятая дикарка. Нет чтобы сидеть тихо – она просто обязана кинуться на противника с ножом, даже если это мужчина, который может прихлопнуть ее как муху. Это все индейская кровь. Если она смешивается с кровью темной эльфийки, жди беды.

Рука Ливия замерла на телефонной трубке.

– Что они с ней сделали?

– Сотрясение мозга и разбитый нос. Очень больно, но она поправится. – Жрица улыбнулась. – Я навещала ее сегодня утром. Она и до этого говорила о тебе чуть ли не каждый день, а сегодня произнесла твое имя раз двадцать, если не больше. Ждет, когда ее любимый господин снимет кожу с Фуада Талеба – желательно, посреди города, так, чтобы это видели все, и чтобы он вопил, как резаный – а потом проведет ночь в ее объятиях. Победа кажется воину особенно сладкой, если он овладел не только городом, но и женщиной.

– Не вижу ни одной причины тому, чтобы не поменять эти пункты местами и повторить первый после второго. Когда она выздоровеет, наведаюсь к вам в гости. К тому времени отыщу старого друга. Навестим вас вдвоем.

– Друзья короля – мои друзья.

Наблюдая за тем, как женщина затягивается и выпускает идеально круглые кольца дыма, Халиф поднял телефонную трубку и набрал короткий номер. Насир ответил после второго звонка.

– Тара скупила все платья в этом городе – или оставила хотя бы пару штук?

– Набрала целый ворох одежды и очень довольна, чего нельзя сказать обо мне.

– Ты должен был привыкнуть к такому, сопровождая Эоланту.

– Я не о магазинах. Позови, когда освободишься.

Ливий посмотрел на наручные часы, показывавшие начало второго после полудня.

– Можешь зайти через двадцать минут, а до этого распорядись, чтобы накрыли к обеду. Я сижу тут с шести утра и голоден, как последний черт.

– Уже иду на кухню. Еще что-нибудь?

– Да. Найди для леди Брике пару-тройку надежных охранников, поговори с каждым из них лично и объясни, что люди Фуада не должны переступать порог ее заведения. Если кто-то из них будет чересчур настойчив, можно вспороть брюхо. Вспороть брюхо, ты понял, Насир? Горло никто никому не режет и в лоб не стреляет. Я же не зверь какой-нибудь. Пусть не забывают, что Халиф не убивает людей на месте, а дает им второй шанс.

Брике, успевшая потушить сигарету в пепельнице, наблюдала за хозяином кабинета, сцепив пальцы под подбородком и неопределенно улыбаясь.

– Вспороть брюхо, – отозвался Насир. – Я понял.

– Позвони Адилю, у которого Аднан покупает вина, и попроси у него ящик золотого. Нет. Два ящика. Скажи, что я заплачу в ближайшее время, а пока он может просить о любой услуге, и я не откажу. Пусть их отвезут в заведение леди Брике.

– Боюсь, он до сих пор не расплатился с тобой за вторую жену, – рассмеялся помощник. – К слову, она успела родить ему двоих сыновей, и одного из них, первенца, он назвал в твою честь.

– Тогда передай, что я заплачу за один ящик, а второй закроет этот долг. Про оставшуюся часть мы забудем. Ах да, и еще кое-что, Насир. Распорядись, чтобы леди Гвендолен в больницу прислали букет цветов.

– Если не ошибаюсь, она любит белые розы?

– Не ошибаешься. Но на этот раз будут кроваво-красные. Пусть любуется ими и представляет тот момент, когда я сниму кожу с Фуада Талеба.

***

Тару Халиф нашел на балконе. Она стояла в тени, пила вино и любовалась морем.

– Не скучаешь?

Эльфийка обернулась. На ней было полупрозрачное платье из лазурного кружева, делавшее ее и без того восхитительные глаза ярче. Ливий прикинул, сколько стоил этот наряд, и каким количеством ящиков золотого вина – самого дорогого в Темном мире – он смог бы за него расплатиться, но решил, что нет смысла забивать себе голову такими глупостями. Насир, с которым он успел перекинуться парой слов, сообщил много новостей. Большей частью то были неприятные новости, но хорошая мгновенно подняла Халифу настроение. Помощник воспользовался своими связями в Европе и отыскал мужчину, когда-то носившего имя «Владимир Ковалев». Сегодня друга звали Рамон Эверетт, он жил в Треверберге и занимался юриспруденцией.