Выпив, Арина попыталась закрепить ботинки на лыжах, но раз за разом падала, так как была уже слишком пьяна. Устав от тщетных усилий, она присела на снег и несколько минут молча наблюдала за яркими огнями отеля, сияющими внизу.

Становилось все холоднее, поднялся сначала легкий ветерок, который с каждой минутой усиливался и яростнее начинал кружить падающие снежинки.

Арина в очередной раз отхлебнула из бутылки алкоголь, встала на ноги и приготовилась к спуску. Внезапно освещение горнолыжной трассы отключилось после резкого порыва штормового ветра, так некстати вырвавшегося из-за склона горы.

– Твою мать, все к одному идет, – все больше злилась девушка.

Арина начала спуск, но выпитый алкоголь продолжал усиливать ее опьянение, да еще и порывы сильного ветра сделали свое дело: она еле держалась на лыжах. Несмотря на то, что девушка пыталась не разгоняться и катиться вдоль хребта, ее то и дело бросало из стороны в сторону.

– Черт! Черт, черт, черт! Не туда!

Скатившись на другую сторону хребта – от курортного отеля в сторону Казахстана, Арина пропала из вида. Ночной склон снова оказался пустым и одиноким.

Еле держась на ногах, Арина кое-как пыталась скатиться по дикому склону, виляя между валунами и редкими деревьями. Ей казалось, что этот спуск с горы длится целую вечность. Наверное, впервые в жизни Арина была так напугана.

– А-а-а! Черт! Когда этот склон уже закончится!

Вскоре лыжница налетела на естественный трамплин из огромного камня, ее фигурка взметнулась ввысь и врезалась в огромную ель, падая с которой, девушка потеряла сознание.

Одна сломанная лыжа все ещё была прикреплена к лыжному ботинку Арины. Отстегнувшись, вторая лыжа скатилась далеко вниз.

…Так Арина и осталась лежать в снегу без сознания. Прошло уже несколько часов, после темной ночи рассветало. На дикой и темной вершине горы почти не было видно Арины, проступали только ее очертания, и далеко внизу виднелась одиноко скатившаяся вторая лыжа.

Поутру в ресторан при отеле на завтрак начали стекаться музыканты, шатко передвигающиеся на ногах и страдающие от похмелья. Часть команды уже сидела за столами и завтракала.

Лишь Макс сидел за столом один, поедая свой завтрак и нервно просматривая новости шоу-бизнеса в смартфоне. Неожиданно к нему подсел музыкант Константин, которого все в группе из-за молодости звали просто Костей.

– Что-то Арины не видно… – непринужденно обратился он к Максу.

Макс устало убрал в сторону телефон и с раздражением посмотрел на парня.

– Что ты пристал с утра? – недовольно ответил он.

– Да я просто интересуюсь… – обиделся музыкант. – Просто вчера вечером она…

Но Макс пододвинулся вперед и перебил Костю:

– Просто вчера она как обычно нажралась и всем испортила праздник. Ну, и скорее всего, как всегда после такого сбежала в Москву.

Музыкант замолчал.

«Получается, все это россказни про то, что мы – одна семья, сплошное вранье, – думал про себя Константин. – Да и Максу на Арину плевать. Грустно все это».

После этого не желавший демонстрировать своих эмоций Костя начал удаляться, оставляя за столом Макса, откинувшегося на спинку стула.

Взглянув на уходящего парня, Макс окликнул его:

– Слушай, пока ты не ушел, сходи-ка в ее номер. Нужно посмотреть, там ли она, и остались ли там ее вещи?

Костя согласился и отправился в номер девушки. Вернувшись минут через десять, он выпалил:

– Представляете, там просто пустой шкаф. Она даже зубной щетки не оставила! Горничная сказала, что сегодня ее не видела…

А продюсер, между тем, распалялся все больше и больше:

– Эй, народ! Кто видел Арину? – обращаясь к музыкантам, выкрикнул он.

Потом провел ребром ладони в области шеи, изображая характерный жест:

– Вот где у меня её выходки! Ее вещей нет в номере…

– Мы че, без нее уедем? – с тревогой спросил Костя.

– Вот черт, наверное, так и сделала – и до пурги успела в Москву улететь. Не парься. Она уже давно в Москве, в каком-нибудь спа—салоне отсыхает, – с деланым спокойствием произнес Макс.

Но его наигранный тон не мог обмануть группу. Все чувствовали, что что-то не так. Только Костя молча встал и собрался уходить. Он был тайно влюблен в Арину и переживал за нее.

– Стой. Слушай, как тебя там… – окликнул его Макс.

Макс попытался в очередной раз взять себя в руки, когда Константин остановился и повернулся к нему.

– Ты там со своей группой поговори, которую ты мне раньше предлагал… – попросил Макс. – Через пару-тройку дней, наверное, распогодится… Не хотите по дороге в Москву ещё подзаработать?

– В смысле?! Без Арины? – недоумевающе уточнил парень.

– Какая разница, с ней или без неё, – уверенно ответил Макс. – Поедем обратно на бусе, заедем в пару городов, повыступаете в клубах. А я позвоню и вызову ее… двойника – я уже так делал: народ и не поймет, что произошла подмена Арины… Иди уже, не тупи.

Парень ушел, озадаченный таким странным предложением. В этот момент у Макса зазвонил телефон, он закатил глаза и поднял трубку: звонил помощник Олега Аристарховича, Абу.

– Здрасьте, извините, тут некоторая загвоздка… – оправдывался вмиг сменивший тон продюсер. – Буря тут, в чертовом Змеиногорске, пурга – можете сами проверить на сайте Гидрометцентра. Через несколько дней все успокоится, выедем в Москву, я все деньги привезу… – и после паузы заверил: – Точно-точно.

Светало. Звезды как будто бы стремительно улетали дальше в космическое пространство, и только запоздалая Венера все еще виднелась на все более светлеющем небе. На одном из склонов горы среди деревьев сквозь падающий снег вился дым, стояла занесенная снегом палатка, а рядом горел костер.

В палатке полулежа сидел Охотник, чистивший свое ружье под звуки доносившейся из колонки радио и часто прерывающейся помехами музыки. Внезапно музыка прекратилась, и диктор радио сообщил:

«А теперь внимание, передаем важное сообщение. Министерство Внутренних Дел Российской Федерации сообщает о том, что вчера, 19 декабря, из исправительной колонии, расположенной в окрестностях Змеиногорска, сбежали заключенные, осужденные за тяжкие и особо тяжкие преступления. Их имена: Жангельды Стримов, Иван Волков, Саид Багаев и Сергей Меринов. При себе имеют огнестрельное оружие. Власти просят граждан страны и сопредельного с ней Казахстана быть бдительными, так как осужденные могут появиться в их населенных пунктах…», – жужжал радиоприемник. Но периодически связь прерывалась. И на самом интересном месте радиоприемник замолк.

– Так, пора ноги размять, – сказал Охотник, выходя из палатки.

Вскоре переключившийся на другие дела мужчина и думать забыл об этой новости… Обойдя вокруг палатки, Охотник осмотрелся и вдохнул чистый горный воздух.

– Ах, какой снегопад! Все запорошил, – приговаривал мужчина.

Он подошел к костру, на котором кипятилась вода для чая. Тем временем в казанке уже сварилась еда, которую Охотник не преминул попробовать и, пощелкав от удовольствия языком, снял котелок с костра. Ранний завтрак прошел в созерцании видов дикой природы, после чего Охотник достал из кармана куртки свою рацию.

– Прием, прием. Алтайский, просыпайся. Прием.

Из рации незамедлительно прозвучало:

– Под завывание вьюги в палатке особо-то не заснешь. Ну, как охота, надеюсь, ничего не добыл? Прием.

– Умеешь ты поддержать, – сымитировал возмущение Охотник. – Ну ты же меня знаешь, я больше природой наслаждаюсь, – сказал мужчина, разглядывая пару пойманных им в силки тушек зайцев, – чем охотой. Прием.

– Вот и хорошо, потому что сегодня твоя лицензия истекла, – ответил Алтай. – Можешь спускаться с горы, заходи ко мне по дороге, чай поставлю из… медвежьих какашек, – громко засмеялся мужчина, – наберешься сил перед встречей с женой! Прием.

– Ну и шутки твои… Какашки… Я уже позавтракал, так что аппетит мне все равно не испортишь! Ладно, до встречи. Прием.