Николай взял сложенный листок бумаги, кивнул. Прощаясь, пожал руку водителю и пошёл к дому. Только тронул калитку, а мать с крыльца бежит, видимо, ждала у окна.

– Сынок…

Слёзы, причитания…

Не любил Грач это дело, но сейчас сам чуть слезу не пустил: мать давно не видел, по телефону, в письме разве что углядишь, а тут посмотрел на прильнувшую к нему голову мамы – седина, сплошная седина. Десяток лет назад не было этого. Впрочем, десять лет для пожилого человека это очень много.

Внутри дом Николай признал сразу – как уехал, ничегошеньки не поменялось. Ковры у кроватей, прикроватные коврики те же. Мебель в комнатах, кухонька – без изменений, даже холодильник, старенький «Днепр» – всё узнаваемое. Пожалуй, одно изменение всё же появилось – санузел. В прежние времена на улицу по нужде бегали. И ещё показалось, что комнаты совсем маленькие, от стены до стены пара-тройка шагов и до потолка рукой достать. Но это вполне объяснимо, его дальнейшее жильё, даже в студенческой общаге, не говоря уж о квартире, было куда просторнее.

Стол мать накрыла быстро, видно было, готовилась. Бутылку коньяка по случаю приезда сына поставила и, конечно, фирменные пельмени. Гора пельменей и к ним сметана, масло, уксус, лук и жареный, и уксусом гашенный. Рыба, мясо и прочее.

Слюна до полу…

Прежде чем начать пиршество, Светлана Фёдоровна принесла аптечку и обработала «украшения» сына. О синяках и ушибах, чтобы не травмировать мать по приезде, он рассказал по телефону, дескать, в аварию попал.

Что делать, бывает.

Спал Николай как убитый. Как лёг на левый бочок, так поутру на левом боку и проснулся, ничего не затекло.

Что значит отчий дом!

То, что Грач не увидел изменений в обстановке, не означало, что их дом вечен. Это далеко не так. Любое хозяйство, кроме любви, требует заботы, а в их доме десяток лет не было мужской руки. И с утра следующего дня Николай принялся на работу: смазал противно скрипящие межкомнатные дверные петли, подправил крыльцо, подтянул болты крепления стола, взялся было за табуретки – нет столярного клея, матушкина кровать нещадно скрипит, надо бы крепления купить. И через день, записав, что необходимо приобрести, отправился в магазин.

В общем, неделю Грач носился по дому с молотком и гвоздями, ремонтировал мебель, электроприборы, благо с электрикой на «ты», даже обои кое-где подклеил, а в маминой комнате вовсе поменял.

Мать не успевала удивляться. Некогда негодный утюг вдруг заработал – значит, новый покупать не надо. Кровать перестала скрипеть, слава тебе, Господи, – золотые руки у сына. А уж на новые обои не только любовалась с восторгом, она и соседей привела, смотрите, дескать, сын в гости приехал, рукастый у неё сынок, любящий.

Во вторую неделю пребывания в родных краях Николай Петрович побывал в областной администрации. Здесь его принял товарищ Сереброва, Пётр Сергеевич Толкачёв. Какую должность занимал этот человек, Грач не понял: кабинет неказист, стол чист, телефон один, таблички на двери нет. Но по тому, как Толкачёв общался с людьми, его репликам, властному голосу понял, перед ним большой человек. Сидел Николай у Петра Сергеевича минут сорок, о делах разговаривали ровно пять минут. Он и ушёл бы спустя пять минут, но чиновничий аппарат дело такое: посетитель за посетителем, непрерывные звонки, при этом беседы не о женщинах или отдыхе на природе, всё о материалах, запасных частях и, конечно, деньгах. Грач вспотел, слушая всё это. А Толкачёв спокоен, выдержан, конкретен, предельно тактичен. Видимо, это был его привычный ритм жизни.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.