- Жанна, ты ошибаешься, - сказал Колль.
- Нет! - триумфально воскликнул Маншон. - Вот эта запись!
Девушка улыбнулась обоим:
- Если вы еще раз ошибетесь, я надеру вам уши.
Такой тон обвиняемой не подобал, Кошон с упреком покачал головой, но поскольку не смог придумать ничего существенного, строго сказал:
- Жанна, ты должна отвечать на все вопросы и говорить все, что тебе известно.
- Прежде чем все рассказать, я хотела бы просить вас отрубить мне голову.
- Все ли из твоих сторонников веруют, что ты послана Господом?
- Не знаю, веруют ли они. Но даже если нет, я все равно послана Господом.
- А если они в это веруют?
- Значит, они не обманываются.
Тома де Курсель, который, несмотря на молодость, был доктором богословия, ректором Сорбонны и гордостью факультета, захотел задать политический вопрос. Ом отважился спросить то, на что ни у кого не хватило смелости.
- Полагаешь ли ты, что англичане обречены? Жанна сидела прямо, но теперь еще больше выпрямилась.
-Залог поражения англичан - их поражение под Орлеаном, они потеряют всю Францию! Я знаю это по наитию и еще могу сказать, что произойдет это раньше, чем через семь лет. Я очень разгневана тем, что их владычество продолжается так долго, но то, что оно окончится, - могу сказать с полной уверенностью, с такой же, как вижу сейчас вас всех передо мной сидящих. Но ни день, ни час мне не известны.
Под той же самой крышей сидел Генрих VI Английский, сидел регент Бедфорд; на одном из церковных стульев сегодня сидел Бофорт, кардинал Уинчестерский, перед дверьми англичане выставили караул. Кто из собравшихся мог поднять глаза? Кошон пробормотал: "Неслыханно", а Лемэр и Бопер отвернулись. И все же Карл VII шесть лет спустя оказался в Руане.
Брат Изамбар, бледный доминиканец, то и дело подававший Жанне знаки, чтобы она молчала или продолжала говорить, осмелился задать первый вопрос, нарушивший тягостную тишину.
- Не хотелось ли тебе, Жанна, подвергнуться испытанию на Базельском Соборе? Там собралась вся христианская Церковь.
Теперь пришел конец терпению Кошона. Изамбар - простой монах, и ставит на карту весь процесс. Разве он все еще не знает, что главное как раз в том, чтобы все сделать самим, исключив вмешательство Собора? Кошон разразился кипучим гневом, повернувшись к Изамбару, из глаз его извергалось пламя. Кто смеет указывать на то, что существуют еще какие-то церковные учреждения, кроме Парижской инквизиции и Руанской коллегии?
- Так как здесь присутствуют только люди, представляющие английскую сторону, я охотно подверглась бы испытаниям на Базельском Соборе, - сказала Жанна,
- Молчи, к черту! - заорал Кошон, а затем повернулся к скамье для писцов: - Этого записывать не надо, это не имеет отношения к процессу! - он громко и тяжело вздохнул. И все же его возглас оказался занесенным в протокол. Но заседание после этого закрылось, и все обрадовались, поскольку в воздухе витало нечто зловещее, что могло стоить головы не одной только Жанне, но и многим другим.
В воскресенье, 4 марта, в доме епископа Кошона было много работы и мало досуга. Он пригласил к себе заседателей, и ни от кого из них не ускользнуло, что он недоволен. До сих пор в замковой капелле состоялось четырнадцать заседаний, вопросы и ответы были аккуратно записаны на толстом пергаменте, пронумерованы и переплетены. Теперь речь шла о том, чтобы, безукоризненно проведя доказательство, последовательно уличить обвиняемую в ереси. Уорвик однозначно проявил свое недовольство по поводу того, что клирики до сих пор не пришли к какому-либо заключению; Кошон же заверил его в ускорении судебного процесса, но подумал, что ему, к сожалению, слишком хорошо известно об отсутствии у судей единого мнения.
Кошон взял слово. В ответах этой женщины содержится дьявольщины больше, гораздо больше, чем предполагали до сих пор, она движима дьявольскими побуждениями и лишена какой бы то ни было благодати Духа Святого. Возьмем сначала вопрос об ангелах. Жанна утверждает, что тот, чей голос она слышала, является Михаилом, что она видела указанного архангела воочию, так же ясно, как судей в капелле, и что позднее его сопровождало все воинство небесное. Тем не менее, она уклоняется от точного ответа, как же именно выглядели ангелы, были ли у них крылья, носили ли они короны или серьги. У архангела Михаила, который, по общему признанию, взвешивает души, она не заметила никаких весов. Также остался открытым вопрос, как ангелы мужского пола отличаются от святых женского пола, так как она утверждает, что видела только головы. Также спорно, как эти фигуры могли двигаться, ведь у них, по описаниям Жанны, не было ни рук, ни ног; и почему Жанна, заявив, что фигуры превосходили все мыслимые размеры, не смогла описать их одеяний? Само собой разумеется - мы только слегка коснемся следующего пункта, - Жанна согрешила и против четвертой заповеди. Ибо ее ответ на соответствующий вопрос таков: "Так как меня послал Господь, я ушла бы из дома, даже если бы у меня было сто отцов и матерей или если бы я была королевской дочерью", - и достаточно показывает ее закоренелую натуру, и то же самое можно было бы проследить пункт за пунктом.
Затем он предложил высказаться господину инквизитору, доктору Лемэру.
Лемэр встал и заявил, что из-за загруженности работой был лишен возможности присутствовать на процессе с самого начала. И поэтому ему представляется более справедливым, если бы перед ним выступили коллеги, более сведущие в тонкостях дела. Он поспешил сесть, бросив ищущий помощи взгляд на собрание и услышав недовольный кашель Кошона.
Следующим выступал богослов из Парижа.
- Мне кажется нецелесообразным продолжать держать указанную Жанну под светской стражей. Она имеет право на церковную тюрьму и охрану женского пола.
Кошон в отчаянии вздохнул.
- Очевидно, Вы меня совершенно неправильно поняли. Речь больше не идет о способе ведения процесса или же о чем-то подобном. Вопрос о тюрьме решается графом Уорвиком, здесь мы ничего не можем изменить.
С места вскочил неустрашимый аббат Никола д'Унвиль.
- Это означает зависимость! В процессе приговор заранее предрешен!
