Получалось, что я должен скрывать приобретенный дар от всех, в том числе от Профессора. Который все то время, что я обдумывал свое новое нелегальное положение, рассказывал о программистских фичах – о каких именно, я не очень понимал. Хотя время от времени вставлял в беседу необходимые реплики.

В этот момент я подумал: а почему бы еще раз не протестировать обретенное ММ? Два эксперимента – мало практики, нужно добавить. Для полноценной научной верификации требуются тысячи экспериментов, результат которых должен быть устойчивым: только тогда можно говорить, что желанный эффект обнаружен.

Повинуясь моей воле, один их стеклянных лучей проник в голову Профессора.

[Вспышка. Мириады разноцветных нитей – синапсов. Или не синапсов? Впрочем, какая разница?! ММ настолько отличается от реальности, что подходящих слов для его описания не находится.]

[Оборачиваюсь и за условной спиной обнаруживаю экран с собственным изображением. Надо заметить, что на этом экране я выгляжу гораздо более симпатичным, чем на экране Селедкина. Вид у меня не такой язвительный – скорее, задумчивый. Плюс глаза, горящие, как у кота в полуночную пору. Я знаю, они озарены экономической идеей. Но Профессору наверняка кажется, что от излишней одухотворенности.]

Профессор в это время продолжает рассказ о наших общих знакомых, с которыми недавно пересекался. Я делаю вид, что слушаю – впрочем, я на самом деле слушаю, что не мешает мне наблюдать из профессорской головы за самим собой.

Внезапно меня отвлекают, из другого сознания…

[Вот эти узелки на пересечениях разноцветных нитей. Я чувствую, что они странным образом связаны с экраном, на котором продолжает демонстрироваться моя физиономия. В ММ отсутствует телесность, мне совершенно нечем воздействовать на узелки. Тем не менее я успешно воздействую…]

[Эффект более чем неожиданный. Мое изображение начинает прокручиваться назад – надо полагать, не само изображение, а пленка с записью. Впрочем, это обыкновенные слова. Суть в том, что изображение действительно прокручивается назад.]

[Воздействуя на узелки, мне удается остановить прокрутку. Потом снова запустить. Потом снова восстановить.]

[Через несколько попыток я понимаю, что могу управлять движением пленки, и запускаю ее на обратную перемотку. Пленка послушно перематывается. Я вижу себя в обратном движении. Кривляюсь – впрочем, не сильно смешно. Я же сижу за столом и разговариваю. А вот когда вытаскиваю изо рта вилку с закуской и размещаю ее на тарелке, тогда смешно. Хотя, как всякая дешевая клоунада, быстро приедается. Близится момент, в который я вошел в профессорское ММ. На этом, надо думать, перемотка, закончится.]

[Ша! Вот это номер!!! Перемотка не закончилась, а продолжается. Я вижу себя, входящего в кафешку – точнее, выходящего из кафешки задом наперед. Изредка мелькает профессорская нога или рука, в такт с моими телодвижениями.]

[Мы встречаемся возле метро, пожимая друг другу руки. Нет, в обратной последовательности: сначала пожимаем друг другу руки, а потом встречаемся возле метро. А перемотка все продолжается, продолжается.]

[Профессор съезжает по эскалатору, в толпе пассажиров. То есть самого Профессора не видно, но видно других пассажиров. Все едут задом наперед, естественно, – ведь пленка перематывается в обратную сторону. Пассажиры заходят в застывший вагон: спинами, не глядя, куда идут. Вагон подает задом, въезжая в туннель.]

По мере того, как я просматриваю записи в ММ Профессора, мои мысли в реале начинают судорожно крутиться вокруг осей. Еще немного, и из них образуются бильярдные шары. В таком состоянии я вряд ли смогу поддерживать беседу с ничего не замечающим Профессором. Бильярдные шары – не ММ: когда они начнут колотиться друг об друга, высекая научные искры, только успевай записывать. А не запишешь, кусай потом локти, какие чудесные научные идеи запамятовал!

[Так… А вот это уже интересно!.. Какой-то пьяный пытается доебаться до Профессора. Или что? В обратной перемотке не совсем понятно.]

[Я перематываю до начала конфликта, останавливаю и запускаю пленку в нормальном режиме. Да, именно с этого началось.]

[– Мужик, ты чего такой серьезный? – спрашивает пьяный.]

[– Отвянь, – тихо произносит Профессор.]

[Несмотря на кличку, парень он крутой и резкий.]

[– Нет, ты чего такой серьезный-то? – продолжает удивляться пьяный. – Зенки не прячь, мужик, я ж с тобой разговариваю.]

[– Пошел на три буквы, – дружески советует Профессор.]

[– Ты че, падла, такой стремный? – угрожающе дергается пьяный.]

[Дальнейшее видно плохо. Профессор смотрит пьяному в лицо, но тыкает ладонью поддых. Короткий удар на пленке еле заметен – скорее, ощущается. Изменения видны по лицу противника. Лицо приобретает изумленный вид, рот начинает открываться и жадно ловить воздух вспухшими губами. В метро воздуха мало, на всех не хватает, особенно если перебили дыхалку.]

[– Присядь тут.]

[Пьяный отлетает на сиденье, а Профессор показательно поворачивается спиной к сиденьям, лицом к дверям, которые открываются автоматически. Скоро Новокузнецкая, там выходить.]

[Да, это в стиле Профессора. Своими возможностями он не злоупотребляет, но пару раз я имел счастье наблюдать. Школьные годы – длинные.]

А в реале наш дружеский разговор продолжался.

– А у тебя, Ванька, как жизнь?

– Закончил экономическую теорию. Вчера вечером. Ты не представляешь, что она значит для человечества.

Я отвечал, а мои мысли – даже в реале, – витали на значительном отдалении. Возможность откручивать пленку назад открывало перед обладателем ММ такие перспективы… Собственно, какие перспективы? Видеть прошлое. Да, именно, не больше и не меньше – видеть прошлое. За которое первый же silovic, чье прошлое я озвучу, не поленится разрядить в меня обойму – из лучших государственных побуждений, естественно. Хорошо, что живут на свете приличные люди вроде Профессора, с которыми не страшно в разведку.

– Не сильно ты его? – поинтересовался я, неожиданно для самого себя.

– Кого его?

– Ну, того мужика в вагоне метро?

Наверное, я хотел удостовериться, что увиденное мной на пленке происходило в действительности. Хотя какие могли быть сомнения?! Не знаю, что на меня нашло…

– А ты откуда знаешь?.. Видел?..

Глаза Профессора чуть округлились от предположения, что я, находясь с ним в одном вагоне, не подошел. Но вскоре он сообразил и погасил удивление:

– Ехал в соседнем вагоне?

– Нет. Я приехал позже и с другой стороны.

– Тогда не понимаю.

Профессор не склонен к юмору, при этом, в силу своего технического образования, любитель разгадывать загадки. Ступив на скользкий путь, я должен был объясниться.

– Понимаешь, я тут пытаюсь овладеть одной методикой, прорицательской. Хочу видеть прошлое. Как видишь, получается.

Видеть-то я видел, но совсем другое: мой ответ Профессора не удовлетворил. Более того, Профессор не поверил и немного обиделся.

– Методик прорицания не существует. Во-первых, прорицают будущее, а не прошлое. А во-вторых, любые предсказания – махровая лженаука.

Да, вот так: махровая лженаука. Профессор вынес вердикт, не подлежащий обжалованию. Разговор закончен – следующий, пожалуйста!

– Но я оказался прав? Ты конфликтовал с пьяным мужиком по пути сюда?

– Да. Поэтому и спросил, каким образом тебе стало известно. Но не хочешь, не отвечай, Ванька. Твое право.

Объединенными усилиями мы замяли неприятную тему и, в окончание ужина, заказали по чашечке кофе.

С нетерпением я ожидал возвращения домой, где смогу продолжить исследования ММ. Словно почувствовав мой дезертирский настрой, Профессор взглянул на время и объявил, что пора: обещал жене быть не позже девяти.

Я вышел из кафешки и профессорского ММ в полном удовлетворении. Мало того, что мои способности по проникновению в чужое сознание подтвердились – вдобавок я получил возможность видеть прошлое!

Мы распрощались у метро – чуть холоднее, чем обычно.