Завтра она заселяется в свою квартиру, где всё это время жили её родственники. Там установлен Интернет, и они с супругом смогут полноценно общаться в мессенджере посредством видеосвязи. Пока она не скучала по мужу, наоборот, наслаждалась настоящей свободой и приятным путешествием в прошлое.

Троллейбус, покачиваясь, как корабль на неровной дороге, медленно подъехал к остановке. Мила вышла, а трогательная парочка проехала мимо неё, освещённая ярким светом ламп. Вот и красный двухэтажный кирпичный дом. Перед ним грядки с небольшими теплицами и фруктовые деревья. Яблоня на мамином участке устало опустила ветви-руки, нагруженные крупными яблоками сорта Апора. На соседней – её подружка груша, тянулась ветками и делилась дарами осени. Аромат опадающих осенних листьев и подгнивающих яблок на влажной траве вызывал детские воспоминания о школе, туристических походах и регулярных вылазках за грибами и ягодами.

На маминой работе – трикотажной фабрике – организовалась группа любителей тихой охоты. Осенью они ездили по грибы, а летом по ягоды. Иногда Мила участвовала в таких поездках с мамой и сестрой. Но так как совершенно не разбиралась в съедобных грибах, ни тем более не проявляла трудолюбия и должного усердия, то мама вскоре перестала её брать с собой. Мила могла долго рассматривать освещённые лучами солнца ягоды дикой малины или вместо грибов собирала красивый букет лесных цветов и любовалась ими как художник. Варя, ловкая и коренастая, могла насобирать боровиков за десятерых, а уж после её прохода по кустарникам ни одной ягодки не оставалось. Чтобы не потеряться, все громко пели любимую «Парней так много холостых» или «Когда цвели сады».

За высокими лохматыми хризантемами и георгинами, обнималась в темноте парочка на скамейке. А за ними наблюдал сосед Петя со второго этажа. Он курил сигарету и делал вид, что никого не видит – ни Милу, ни влюблённых. С недалёкой товарной станции резво свистнул паровоз и в рупор ему ответили железнодорожники, что-то нечленораздельное. Парень с девушкой поспешно встали и исчезли в прохладных сумерках. Сосед затушил сигарету, бросил ещё искрящийся окурок под балкон и тоже покинул сцену. Миле хотелось немного постоять под окном в тёмной тишине. Вспомнить как они здесь же, на этом месте в прошлом веке целовались с Антоном и клялись друг другу в любви. Услышать и уловить нежную мелодию юности. Предупредить. Предостеречь. Не торопиться.

В мамином окне на втором этаже, в зале зажжена люстра и все настенные светильники. Нужно возвращаться. Она волнуется. И ждёт подробного повествования. Да и холодно стало. Руки совсем замёрзли.

Лидия Фёдоровна вышивала диванную подушку и по-над очками смотрела какую-то скандальную передачу. Мила переоделась в домашнюю одежду и вернулась в зал с огромной чашкой чая и пакетом сушек. Внутри неё был такой мощный коктейль эмоций, как букет цветов в майский день, как лесная земляничная полянка. Ей хотелось скорее поделиться своим настроением и впечатлениями о чудесном и колоритном балете. А маме, воодушевлённой очередным скандалом, связанным с изменами известного актёра, не терпелось поведать дочери о пикантных подробностях его похождений.

Ночью Миле приснился театральный сон. Она сидела на троне, в нарядном платье турецкой княжны, её лицо скрывала вуаль. К ней подошёл слуга падишаха из спектакля и предложил на выбор два букета сирени – белую или лиловую. Мила хотела взять оба и смешать ароматно пахнущие ветви, но это оказалось невозможным. Тогда она протянула руку к белому, и на этом сон закончился. Она проснулась от запаха какао и булочек с корицей, тянущийся из кухни. Какое прекрасное и вкусное утро. Предвкушение от встречи со своей квартирой наполняло её нежным волнующим трепетом.

Её ровесник троюродный брат Иосиф, импозантный военный на пенсии, и его жена Анфиса, невысокая полноватая сорокалетняя женщина в длинном сером платье и в чёрном платке, ждали гостью на пороге её собственной квартиры. За те восемь лет, что Мила жила во Франции с мужем, её родственник ежемесячно платил кредит и коммунальные услуги. Такие условия договора были выгодны всем. Весной этого года кредитные обязательства были выполнены, и теперь Мила как владелица собственности, имела полное право выселить троюродного брата с женой. Двухкомнатная квартира в десятиэтажном доме на проспекте Энтузиастов отныне полноправно принадлежала ей. Мила пока не приняла решение. Родственники же не осмеливались интересоваться её намерениями, тем более что их собственное будущее уже не зависело от них, а от исхода онкологической операции.

Только вчера вечером Лидия Фёдоровна уведомила дочь, что Анфиса болеет раком молочной железы. На следующей неделе ей предстоит операция в областной клинике и последующая реабилитация. А Иосиф на некоторое время переселится к своей матери, двоюродной сестре её папы. Они уже перевезли туда свои личные вещи. Анна Васильевна проживала одна в трёхкомнатной квартире в центре города и за ней также требовался уход. У семидесятипятилетней тёти Милы был инсулинозависимый диабет и сопутствующие заболевания. Отец Иосифа – Азимов Идрис Ильдарович, который развёлся с матерью сразу же после совершеннолетия сыновей, сейчас находился на иждивении у своей очередной молодой жены и страдал от астмы. Йося доставал ему редкие лекарства, а его младший брат Тимур брал папу на выходные в деревню, подышать свежим воздухом и пить козье молоко.

Иосиф, ещё не старый, красивый мужчина разрывался между больными родственниками и выглядел на пределе физических сил. Однако свет его миндалевидных карих глаз и высокие татарские скулы как монолит держали фасад. Ему казалось, что он умело скрывал семейные проблемы и внутреннее напряжение. Окружающие, зная о его непростой ситуации, тем не менее, не осмеливались выразить жалость. Он, как настоящий мужчина, не позволял себя жалеть, со всеми трудностями всегда справлялся самостоятельно.

Родственник легко подхватил её чемоданы и занёс в прихожую. Мила заметила экзему на обеих кистях рук.

– Добро пожаловать домой. – одновременно, немного натужно и совсем не радостно, произнесли Анфиса и Йося.

Мила зашла в свою квартиру со странным ощущением. Мебель и даже серо-голубые обои, шторы в зале остались прежними, но наполнение и атмосфера значительно отличалась. Чужая хрустальная посуда и декоративные украшения, ажурные накидки на раскладном диване и креслах, ненавязчиво приглашали поиграть в игру «Найди десять отличий». На покрытых прозрачным лаком деревянных полах везде лежали ковровые дорожки и вывязанные Лидией Фёдоровной из остатков одежды круглые коврики, которые она дарила всем родственникам на праздники. Кухня и ванная сияли хирургической чистотой и запахом лимонного распылителя, в холодильнике – минимальный набор продуктов, на столе – шоколадный торт из магазина в пластмассовой коробке, три красные чашки в горошек и бутылка коньяка.

При их заселении, с предварительного согласия Милы, супружескую спальную комнату родственники переоборудовали в детскую для сына Анфисы Егора. Вместо двуспальной кровати широкая тахта, на полу – синее ковровое покрытие в звёзды. Над письменным столом висела фотография в чёрной рамке светловолосого улыбающегося мальчишки со спортивным кубком в руках. Три года назад подросток трагически погиб во время соревнований по мотокроссу. Но в его комнате всё осталось на прежних местах: одежда в шкафу, коньки и защитные щитки под кроватью, книги о спорте и копии мотоциклов на полке. Иконы со свечами, фотографии известных экстрасенсов, букеты искусственных цветов на подоконнике выглядели мрачным антуражем их нерадостной действительности.

У Анфисы мелко тряслись руки, глаза наполнились слезами, когда она привела хозяйку квартиры в бывшую детскую Егора. Все её страхи столпились в душе и раздирали молодую женщину на части. Больше всего она боялась, что Мила выбросит его вещи, и исчезнет тонкая ниточка связи с любимым сыном. Он здесь жил, спал, смеялся и играл. Тогда и за жизнь не стоит бороться, операция бессмысленна. Если такая судьба, то пусть и она погаснет, как свеча.