«Это мы ещё посмотрим, на что я имею право, а на что нет!» — заявил я зло и перекрыл с ним и его братом любую связь. По крайней мере пока.

— Мил, а те эльфы спрашивают, возьмёшь ли ты их наложниками. — склонившись к самому ушку, прошептал слегка касаясь его губами. Запрокинув голову, она посмотрела так, словно я сказал что-то смешное, но, видимо, поняв, что делать я это не намерен, серьёзно заявила.

— Торий, я с вами то не знаю, что делать. А ты мне предлагаешь гарем открыть?

— Нет. Я предлагаю всем заявить, что ты, даже думать о нём не хочешь, не то, что обзаводиться. Я готов мириться с твоими истинными, потому что они неотъемлемая часть твоей души, но, если рядом с тобой будут околачиваться такие, как те эльфы — мир вымрет раньше, чем мы найдём способ возродить Глиану. — мой голос был не менее серьёзным, чем у жены. А ещё я знал, что она чувствует ложь, и поэтому говорил чистую правду, чтобы могла оценить весь масштаб катастрофы.

— Ревнивец. — слегка улыбнувшись краешком губ, Мила привстала на носочки и легко поцеловала.

От такой незамысловатой ласки, кажется, потерял над собой контроль. Приподняв жену на один с собой уровень, впился в её губы требовательным, властным, клеймящим поцелуем. Всё, на что у меня хватило разума, это окутать нас полностью Тьмой, от взглядов посторонних. Сделав несколько быстрых шагов, усадил жену на алтарь, устраиваясь между её ног. Я чувствовал, как кто-то из богов пытается проломить созданную защиту и что-то сказать. Возможно, они хотят обвинить меня в очередном грехе, поведать, что нельзя заниматься непотребствами на божественных мощах, предназначенных совсем для других дел, но мне было всё равно.

Целуя Милу, руками исследовал её тело, расстёгивая пуговички рубашки, открывая для обзора упругую грудь, прикрытую кружевом. Сняв с неё всю одежду, положил её на алтарь, любуясь, как соблазнительно она на нём смотрится. Глаза жены горели предвкушением и желанием, она что-то шептала, но я ничего не слышал из-за стучащей в ушах крови. Тьма возмущённо колыхалась, от того, что Милины истинные, возможно, сейчас за нами наблюдают, и шептала не скрываться и взять свою женщину на их глазах и глазах тех эльфов, что посмели покуситься на наше. И я почти поддался, но перед глазами отчётливо встала картина, где жена, укутанная в плащ, гоняется за голым мной по храму с топором, а статуи богов наблюдают и ржут.

— Это твоё будущее, дорогой супруг, если откроешь нас. — сладкая, блаженная улыбка Милы превратилась в оскал. Кивнув, что понял, с проказливой улыбкой поцеловал, а затем чуть прикусил сосок, отчего она выдохнула, выгибаясь. Схватившись пальчиками в мои короткие волосы и потянув на себя, страстно прошептала на ухо, прикусывая за хрящ. — Может всё-таки возьмёшь меня, или так и будешь общаться с Тьмой?

Это стало спусковым крючком. Резко перевернув её на живот, так, чтобы её ноги немного свисали с алтаря, нагнулся, вырисовывая языком на спине узоры. Шепча на ушко сладкие, красивые и грязный комплименты, ласкал её клитор, вырывая из её горла молящие о продолжении стоны. Я подводил её к самому краю, показывая, насколько хорошо ей может стать, но не давал сделать тот последний шаг к безумию, желая отправиться туда вместе. Мила истекала соками и на рефлексах тёрлась о стоящих колом член, распаляя пламя нашей страсти ярче и сильнее. Одной рукой вцепившись в бёдра, вторую расположим ей между лопаток, поглаживая и немного надавливая, чтобы она прогнулась сильнее. Я вошёл, растягивая её тесное лоно и давая привыкнуть к размеру, не желая причинить Миле боль. Первые движения и ритм она задавала сама, дирижируя в композиции соединения тел и душ. Наши хриплые, протяжные стоны и шлепки влажных от пота и выделений тел были теми музыкальными инструментами, способными создать нечто большее, чем просто секс. Толчки становились чаще, подводя нас к завершению симфонии. Чтобы она зазвучала ещё ярче, положил свою руку на лобок жены, несильно надавливая, а пальцем лаская её клитор. Волна наслаждения накрывала меня первым, затапливая сознание. Поясницу, при каждом продолжающимся толчке, при котором вырывались струи спермы, простреливало какой-то сладкой болью, отчего из рта вырывалось хриплое довольное рычание. Не знаю, что меня толкнуло на этот шаг, но здраво мыслись смог только, когда мои клыки оказались в шеи Милы, впрыскивая феромоны и образуя метку истинности. Жена протяжно застонала, запрокинув голову и замерев на несколько секунд, блаженно расслабилась, растекаясь по алтарю, как по самой мягкой постели. Улыбаясь, подхватил Милу на руки и сам усаживаясь на божественный камень, что мы использовали не по назначению.

— Как думаешь, они, — Мила пальцем указала в потолок. — сильно кричать будут? — её голос был немного хриплым и ленивым.

— Пусть кричат, нас им всё равно не переплюнуть. — открываясь для других богов, я говорил одновременно всем, насмехаясь.

«Торий! Ты за тысячи лет одиночества совсем из ума выжил? Насколько гладкими стали твои извилины, что ты решил совокупиться с женой прямо при нас, да ещё и на алтаре!?» — возмущённо заорал Найтэр, явно сейчас полыхающий огнём.

— Что?.. — встрепенувшись, Мила разлепила сонные глаза и пристально посмотрела прямо на меня. — Торий, то есть он хочет сказать, что видели нас?!

— Ты его слышала. — пробормотал потрясённо, стараясь не встречаться с чернеющим взглядом супруги.

Это как с архами, ты на них не смотришь, и они не такие бешенные уже. Вот только Мила не арх, а моя жена, которая теперь может вот так вот общаться с богами, а значит и выедать мне мозг. И не мог Найтэр решить поговорить чуть позже?

«Потом поговорим!» — Стихийник тоже был удивлён, но за то малое время общения с Милой уяснил, что связываться с ней, когда она в таком состоянии, себе дороже. Я вообще не удивлюсь, если они хотят с ней поговорить не о воскрешении их истинной, а о снятии проклятий, что она навешала на них от всей своей щедрой души.

— Торий!

Да, это я. Но что говорить, я ещё не придумал, поэтому не переставая улыбаться, надеясь, что это её хоть чуточку смягчит, нашёл наши вещи и помог жене одеться. Первый раз такое говорю, но пусть боги сделают так, чтобы остальные были на месте и переключили на себя её внимание чёрненьких глазок.

Слава светлым! Они были там и сразу же оказались рядом, стоило мне убрать Тьму. Какие всё-таки хорошие у меня будущие побратимы. Медленно отступая за их спины, показывал глазами весь кошмар ситуации, в которую влип. Но, видимо, я ассоциируюсь у них только с плохим, потому что они резко переменились в лице, и вампир с оборотнем оказались около Милы, расспрашивая о самочувствии, а демон встал около меня, угрожающе, но с очень милым оскалом опустив свою руку мне на плечо. Ну хоть эльфов нет и то радость.

Мила Чёрная

Я наблюдала за стратегическим отступлением мужа, подгадывая момент для лучшего психологического нападения. Тараканчики уже подготавливали чайные ложечки и раздавали остальным, чтобы сделать в мозге Тория фигурные дырочки. Сама же, не могла осознать, что пусть и укрытые Тьмой, мы были видимы братьям-богам. Остальные истинные думали, что Тёмный меня обидел, так беспокоились обо мне, пока Нэбирос держал одного бога в крепких объятиях. Было удивительно, что они его не боялись, устроили драку и вообще, смогли спокойно воспринимать, словно он всегда был рядом. Я, в принципе, тоже хороша — провела соединение спустя пару часов знакомства. Хотя ведь не хотела! Думала, что-нибудь придумать и отпустить этого мужчину, не становясь его женой. Всё-таки он мог построить счастье с любой другой женщиной этого мира или же просто обрести покой и единение с самим собой.

Словно увидев что-то такое в моих глазах, Торий встрепенулся, скинул руку демона со своего плеча и сделал несколько шагов ближе. Отодвинув, возмутившегося таким поворот Сеера, Тёмный присел возле меня на колени, завораживая Тьмой, что начала нетерпеливо плескаться в его глазах.