— А чё я? Я хороший, умный, красивый и самый замечательный пушистый кролик, с прекрасными ушками в мире! — под внимательными взглядами пяти пар глаз, Зубастик начал отбивать ритм задней лапкой по столу.

— Это мы уже слышали, но хотелось бы конкретики. — с Милой он вообще старался не пересекаться глазами. Да мы сами, не понимая наших реакций, старались не отсвечивать. Кошечке же было ни по чём, она словно птица склоняла голову и неотрывно наблюдала за кроликом, готовая в любой момент истребить угрозу. Но кажется она сочла необычную животинку не опасной и расслабилась. Только взгляд её стал недовольным. Протянув к Зубастику руку, осторожно погладила его спинку. — И чего ты сразу не сказал, м? Ты знаешь, что в моём мире, ушки и лапки кроликов считаются лучшим лакомством для собачек? — мило улыбаясь, кошечка не сильно дёрнула за ухо испуганного пушистика.

— А ч-чё я то… Я в-вообще ни при чём! Э-эт-то всё о-они! — затрясшись, словно осенний лист, что вот-вот упадёт на землю, заикаясь пропищал Зубастик, указывая лапкой в потолок. — Я-я г-говорил, что э-это плохо, но кто послушает бедного кролика! — запричитал он, чуть не плача.

— Харе давить на жалость, у меня к таким отродясь её не было! — жёстко припечатав, Мила отпустила страдальное ухо и откинулась на спинку кресла, сложив руки в замок.

Пока она хмурилась, о чём-то напряжённо думая, мы не знали, что и сказать. Во-первых, не знали, что они имели ввиду. А во-вторых, аура нашей истинной давила, будто бетонная балюстрада на грудь. И всё же эта девушка очень необычная. Когда она злиться, для сохранности собственной психики, лучшим вариантом будет претвориться ветошью. Одновременно зная, что она никогда не причинит настоящий физический урон живому, неповинному существу. Да даже виновных, если вспомнить то, как она пожалела тех похитителей, не ждёт сильная кара в её лице. Она ведь тогда подсказала хороший вариант для отца, не дав окрасить его руки кровью. Но когда она счастлива или улыбается, просто потому что ей весело, это радость для всех вокруг. На душе становиться светло не только нам, её истинным, но остальным мужчинам. Стоит только вспомнить, какими завороженными взглядами они следили за каждым шагом Милы. А такие яркие и добрые эмоции не с каждой леди нашего мира почувствуешь. Я из таких, только свою матушку и знаю, например.

— Мила, расскажи, пожалуйста, что такого ты узнала, что молчишь уже пятнадцать минут. — Нур оказался самым бесстрашным и протягивая кошечки новую чашку тёплого чая, заинтересованно заглядывал ей в глаза.

— Зубастик мой хранитель в этом мире. А меня сюда приманили ваши боги. И вот сижу я сейчас и думаю, ни то сделать, что они просят, ни то проклясть, да позабористей! — зло прошипев, она на секунду прикрыла глаза и сделала несколько глотков.

Мила Чёрная

Я была не просто зла. Я была в тихой и бессильной ярости. Когда ты знаешь источник, но не можешь с ним ничего сделать. Права была Ритка, когда говорила, что жизнь — это хоккей, а мы в ней шайбы. Таковой себя и ощущала сейчас. Маленькой, круглой шайбой, которую божки пуляют из стороны в сторону, в желании увидеть красивый результат на табло.

Я сама не поняла, как смогла увидеть прошлое Зубастика, которого боги создали для моей охраны, не прикасаясь. Эти… пусть будут небожители! Украли меня из моего мира для того, чтобы я помогла возродить их! То, что здесь мои истинные, стало для них только плюсом. За кого они меня принимают? За супервумен? Так я обычная художница, отучившаяся на дизайнера интерьеров. Я не летаю по крышам зданий, как человек-паук, ища на задницу приключений. Они обычно сами ко мне приходят, когда я пьяная. Возроди мир! ХА! А инструкцию они с хранителем не передали случайно, как это сделать?

Мужчины после моих слов задумались, а не сошла ли я часом с ума от потрясений, выпавших на мою голову за последнее время? И ещё утром я считала таковыми их, а вот теперь и сама не знала, что и думать. Как я могу спасти мир, в котором после войны погибла богиня и перестали рождаться женщины. Самой заняться этим процессом и нарожать новых?

— Мили, а что Боги нашего мира хотят от тебя? — осторожно, явно заботясь о моём душевном покое, спросил Нэбирос, касаясь руки с нежностью.

— Пустяки. Мир только возродить, и я свободна. — хохотнув, но не сумев сдержать гнева, стукнула ладошкой по ручке кресла.

Зашипев от боли, хотела подуть на руку, но демон меня опередил и сделал это первым. От тёплого воздуха на ладошке, становилось щекотно и немного необычно. Замерла, когда он поднял на меня фиолетовые очи и нежно прикоснулся ударенного места сухими губами. Мамочки мои родные, чего это мурашки забегали, как ненормальные? А ну-ка всем оставаться на месте! И нечего слюни распускать!

— Больше не больно? — чуть хриплым голосом спросил у меня демон, поглаживая большим пальцем запястье. Понимая, что мой голос будет звучать ещё хуже, просто помотала головой.

— Эк, оно как! А девка то моя влюбилась! — нарушил всё очарование момента один беленький-ушастый.

Вздрогнув и вспомнив, что в комнате мы ни одни, посмотрела на хранителя, что с каждой минутой хотелось всё больше похоронить. Но руку у демона забирать не стала, что ему очень понравилось. От его тёплой улыбки, у самой на душе стало так хорошо, что захотелось зажмуриться. Может Зубастик прав, и я правда начала влюбляться в одного демона?

— Что значит возродить мир? — Селим смотрел на наши сплетённые руки не самым довольным взглядом, но смог всё-таки взять себя в руки и вернуться к насущему.

— Да чтоб мне знать! — я и правда хотела бы знать. Мало ли, вдруг там конец печальный и всё что меня ждёт это местечко два на два, да венок красивый? А на такое прошу искать других безумных барышень. Мало ли в моём мире любительниц фэнтези, желающих отдать жизнь за незнамо чего, только б красавчика принца в напарники по приключениям и постели?

— А как тогда узнать? Может попробовать посетить храм? — и пусть котику не очень нравилось, что я должна подвергнуть себя хотя бы призрачной опасности, он всё же предложил вариант.

— Хм… Можно попробовать. Но если не появятся, то я всё же их прокляну. Может так вылезут и объяснят, чего желать изволят! — в своей угрозе была серьёзна как никогда. Не знала, сработает или нет, но попробовать, как говорится, сам бог велит. Улыбаясь своим мыслям, не слышала, как мужчины начали обсуждение поездки в столицу. Очнулась, когда очередной спор набирал обороты. — Я как посмотрю, разговаривать без ссор, у вас не принято? Чего вы как торговки на базаре не поделившие покупателя? Сегодня и дома переночевать можно, а завтра на рассвете выехать в столицу. До неё, кстати, далеко?

— Несколько часов на лошадях, но у нас с отрядом охраны и каретой, займёт полдня. — подсчитав что-то в уме, сказал Нур через минуту.

— А зачем нам отряд охраны и карета? Высшие лорды на конях не скачут?

— Для тебя… — неуверенно пробормотал Селим, почесав затылок.

— Для меня? Милый, меня на лошадь посадили, когда ещё ходить не умела! Причём без седла. — пропела, насмешливо улыбаясь. — Охрана тоже для меня? — четыре единодушных кивка в ответ. — А вы меня одну защитить не сможете? — провокационно улыбаясь, приподняла брови в наигранном изумлении. Чем, кажется, выбила почву из-под ног этих защитничков.

Нет, я конечно понимала, что женщин этого мира охраняют так, что любой президент тапочки съест от зависти, но всё же. По прочитанным нескольким книгам, которые советовали подружки, я могла почти со стопроцентной уверенностью сказать, что в любой стае найдётся самая тупая овца, желающая конца мира или чего-то подобного. Поэтому не уверенна, что из нашего приезда в столицу нужно делать представление всеобщего масштаба, иначе мне и целый полк охранников не поможет. И больше всего эта новость может не понравиться женской половине этого мира. Будь я на их месте, скорее всего думала о собственной выгоде. Сейчас ты одна из немногих, у которой в ногах весь мир и его мужики в придачу. А если всё изменится, то и отношение будет уже не таким благосклонным и наверняка, начнут всплывать воспоминания о тёмных делишках. Так что для них жить так, как они делают это сейчас — благо. И многим всё равно, если это может привести к концу света. Так что, лучше держать эту новость пока в тайне. Что и постаралась объяснить возмущённым мужчинам, для которых поделиться важной информацией с королевами важнее, чем жить в новом мире.