– Ой, это твои родители? Какие красивые на свадебной! Почему они не живут вместе?

Я смотрю на ее тонкую спину и думаю, стоит ли рассказывать.

Мне было двенадцать, когда я застукал отца со своей репетиторшей. Пришел со школы немного раньше, а они трахаются прямо на столе, на котором через час мы с ней будем совершенствовать мой инглиш.

Жгучий стыд и чувство тотального предательства задавили меня до состояния немого шока. К девушке Лене я испытывал чувство, похожее на влюбленность. Она была хорошенькой студенткой, в два раза младше отца.

Позже я узнал, что все его любовницы были юными. Он и сейчас жрет виагру и трахает двадцатилетних телочек. Такой у него бзик. Я давно не осуждаю, принял. И для себя сделал выводы.

Измена в отношениях для меня неприемлема. Поэтому я не женился на Злате. Она изменила первой. Мы расстались, я ушел в загул. Потом помирились, но спустя два года все повторилось. Мы трижды расставались, пока не разбежались окончательно.

– Они давно разлюбили друг друга, но разводиться не хотят. Сначала ждали, когда мы с сестрой вырастем, потом деньги не могли поделить, теперь мама болеет... Отца все устраивает, он живет сам по себе, – рассказываю нехотя. Не хочу углубляться в эту тему.

Маму я сначала жалел до физической боли, а потом стал злиться и винить. В попытках удержать мужа она перекроила себе лицо и тело. Испортила внешность, потеряла здоровье, а теперь теряет рассудок. Второй год мы боремся с ее депрессией, возим по клиникам, меняем виды терапии. Сестра погрязла в этих проблемах, я пытаюсь дистанцироваться. Кому-то нужно работать. Кто-то ­– это я.

– Как жаль. Они были красивой парой, – вздыхает Арина, качнув головой. – Ой, а это ты! Божечки, хорошенький какой! Ты даже ребенком был идеальным, – визжит, разглядываю мою детскую фотографию. – Сколько тебе тут? Годик? Бутузик улыбчивый! Ямочки на щечках, реснички пушистые… Так бы и съела. Вкусный пирожочек!

Я подхожу ближе, приобнимаю ее. Смотрю на детский снимок в резной рамочке и думаю совсем о другом.

– Сейчас привезут еду, мы сначала съедим ее, а потом друг друга, – шепчу ей в волосы.

Тяну в себя сладковатый аромат и мысленно ее раздеваю. Приятное возбуждение усиливается до необходимости.

– Или сразу в душик вместе? Есть двадцать минут, успеем, – прижимаюсь сзади, обозначаю намерения.

Аринка поворачивается и смотрит с готовностью. Кивает.

­Беру ее за руку, быстро веду в гостевой душ. Он просторный и самый удобный. Проверено.

Включаю воду, мы раздеваемся. Подхожу к ней со спины, разворачиваю лицом к зеркалу. Одну руку кладу на шею, вторую на животик. Слегка придавливая, глажу, веду к груди, сминаю, снова развожу. Спускаюсь рукой ниже. Арина выгибается, откидывает голову. Все это нереально красиво, глаз оторвать невозможно.

Она постанывает, меня внутри трясти начинает. Хочу ее до одури.

Приподнимаю, тяну за стекло, под воду. Времени мало, надо успеть.

– Гарик, – зовет малышка, проворачиваясь в моих руках. – Я хочу попробовать, – глазами вниз показывает. – Ты говорил, что любишь. Можно?

Она медленно сползает вниз. В глаза смотрит, взглядом все еще спрашивает.

Сердце как суперкар – за секунду до сотки. Что она со мной делает?

– Уверена?

Лишний вопрос, чтобы не казаться мудаком. Она переживает, я вроде как тоже должен.

Медленно кивает. Глаза не отводит, на колени становится.

– Я смотрела обучающие видео, но ты говори, как лучше. Помоги мне, ладно?

Бережно обхватив ее лицо, сжимаю челюсти и шумно сглатываю. Ни разу не сторонник экспресс-курсов для новичков, но Арина девочка способная и я знаю, что справится.

Помогаю только движениями, очень острожными. Нехилых усилий стоит сдерживать буйную похоть, которую она будит своим обалденным ртом. Все делает правильно. Говорить ничего не приходится, но я и не смог бы. Меня размазывает от ее нежности, сносит от податливости и ярой готовности. На какие-то минуты я улетаю в особо чувственную паралельную реальность.

После я заласкаю ее до сладких стонов и буду брать до сдавленных криков. До самого утра. С удовольствием верну все то, что получил, задарю наслаждением. Мы сплетем наши тела и уснем на одной подушке. А уже по дороге домой, я пойму, что очень хочу по-настоящему любить эту девочку.

Глава 27. Лето, которое не забыть

У каждого в жизни бывает лето, которое не забыть. Оно впечатывается в память особенными запахами, звуками и вкусами и становится самым трепетным воспоминанием о счастье. Такое особенное лето я проживаю сейчас.

Середина августа. Полуденное солнце плавит асфальт, на небе ни облачка. Я бегу в офис, опаздываю на совещание. Прохожу мимо уличного кафе, оттуда вкусно пахнет жаренным кофе и доносятся звуки главного хита этого лета. Этот момент тоже врежется в память. На секунду встретившись глазами с пожилой дамой за столиком, улыбаюсь и ускоряю шаг. Еще три минуты и улыбнусь ему, тому, кто делает это лето лучшим.

Мы не виделись со вчера. Он ездил проведывать маму и остался ночевать в доме, где однажды мы провели незабываемую ночь. Предлагал поехать вместе и повторить, но у меня была запись на маникюр и куча дел перед отъездом.

Завтра мы летим в Сингапур. Там проходит важнейший саммит, Белецкий будет выступать и презентовать новый продукт. Два офиса целый месяц на ушах. Мероприятие серьезное, подготовка соответствующая.

На контрасте после улицы в офисе прохладно, я покрываюсь мурашками. Или это от волнения? Вот-вот увижу его, еще какие-то секунды.

Сердце колотится, шаг ускоряется, ладошки потеют. Боже! Не видела его всего сутки, а кажется, вечность. Соскучилась невозможно!

Гарик занят с программистами. Сосредоточено смотрит в экран, ничего и никого вокруг не замечает. Знаю, что в такие моменты лучше не отвлекать. Стою на входе, любуюсь с расстояния.

Секунду, две, три…

Он поднимает глаза и сразу на меня. Как будто знал, почувствовал.

Мы контачимся и сердце падает вниз. Пульс бьет по вискам, кожа вспыхивает, глаза непроизвольно увлажняются. Чувства затапливают. Он нужен мне, как воздух.

Он улыбается. У него невероятная улыбка! Только за нее можно любить до гроба. Сейчас она меня парализует.

Я стою на месте. Он встает и подходит. Обнимает, целует в висок.

– Привет, Ариненок! Соскучился.

Его голос с милой хрипотцой, цитрусовый запах, теплая рука на талии… Я пропитываюсь ими, записываю момент счастья на подкорку.

– Привет, я тоже. Безумно.

Дотрагиваюсь до его руки. Пальцы покалывает. Дыхание учащается.

– Продержимся до вечера? – спрашивает одними губами.

– Придется, – цежу сквозь улыбку. – Работы море.

Одновременно вздыхаем.

На прошлой неделе я читала статью о сексуальной зависимости. У нас почти все признаки. Секса хочется постоянно и везде. И сдерживаться ну совсем не получается! В квартире не осталось места, где не пробовали. И в его тесле было ни раз, и в офисе по вечерам. Стеклянные стены кабинета Гордиевского видели многое, когда мы задерживались «поработать». Два озабоченных трудоголика.

Работать с фоновым желанием – сомнительное удовольствие, но утром у нас рейс, а презентация продукта не готова. Мы сидим рядом, смотрим в экран. Бедра и плечи соприкасаются. Через кожу принимаю похотливые импульсы его тела и меня пробивает дрожью. Перед глазами пелена, внизу живота ноет. Это мука какая-то.

– Прекрати пахнуть сексом, – говорит Гарик шепотом, и я хихикаю. – Вот ни разу не смешно, – злится и отъезжает на стуле. – Навязчивое желание тебя трахнуть мешает сосредоточиться, это становится проблемой.

– Если бы у тебя был нормальный кабинет, мы бы решили эту проблему за пять минут.

Быстро показываю ему язык. У него зрачки расширяются.

– Спустимся на паркинг?

– Закроемся в туалете?

Говорим в два голоса и смеемся. У дураков мысли сходятся.