Делаю несколько шатких шагов в сторону ресторана, но он догоняет. Хватает за плечо, разворачивает, бросает обратно к стене и замахивается. Я втягиваю голову в плечи и крепко зажмуриваюсь в ожидании удара.

Он бьет. Но не меня – стену. Судя по звуку, бьет сильно.

Я вздрагиваю и замираю. Не дышу и не двигаюсь. Обреченно жду, что будет дальше.

Несколько бесконечных секунд не происходит ничего. Только холод мрамора проникает под кожу и выхолаживает меня изнутри.

Я медленно сползаю на пол и открываю глаза. Сквозь пелену слез смотрю на отдаляющуюся спину и с ужасом осознаю, что это не конец. Влад еще потребует сатисфакции.

В кармане вибрирует телефон. Не глядя на экран, отвечаю тихим «да».

– Спишь, Ариненок? Разбудил? Я тут, под твоим домом. Выйдешь?

Глава 26. Хочу любить эту девочку

Гарик

Пятнадцать минут – это вообще ничего, когда почти три часа летел в крайнем левом и еще час метался по городу в поисках нужных цветов. Когда весь день на нервяках, а до этого ночь в непонятках, минуты­ можно подождать. Собраться с мыслями, подумать.

Признавать ошибки непросто, но у меня все чаще получается. Вчера смудачил, это факт. Арину занесло, я решил поставить на место. Вышло грубо.

Не ожидал, что так сильно обидится. С одной фразы убежит, тем более уедет. Злата в подобных ситуациях устраивала долгие разборки, цеплялась к словам, провоцировала и растягивала ссору. Если не велся, истерила, давила. В скандалах она мастер. Орала так, что стены дрожали. Я сдавался первым, закрывался в кабинете или сбегал. Последнее слово всегда оставалось за ней.

Арина другая. Ей не нужна драма и это изначально привлекло. С ней интересно и легко. Она позволяет вести. С виду бойкая, на самом деле крайне чувственная, трепетная и отзывчивая. Ранить такую легко, как выяснилось.

Я не хотел. Только конченый урод станет намерено унижать девушку, которая зависит от его решений. Я не такой и с вечера чувствую себя дерьмово.

Сейчас она приедет, я обниму ее и увезу.

Она моя девушка. Мне все в ней нравится. Глаза, улыбка, запах, смех… То, как она стонет подо мной, как чувствуется внутри. Она меня вдохновляет. Нравится читать в ее глазах восхищение, подсел на это. Любовь ли это? Не уверен, что готов на чувства. Просто кайфую с ней и собираюсь продолжать.

Арина приезжает на такси. Выходит и остается стоять на месте. Беру букет и открываю дверь.

Мы встречаемся глазами всего на секунду. Она свои сразу отводит. Стоит на месте, обнимает себя за плечи. Ее тонкая фигурка в свете отдаляющихся фар выглядит слишком хрупкой, как и сам момент.

Подхожу, протягиваю охапку роз:

– Тюльпанов не нашел. Розы белые, как мой флаг, Ариненок.

Улыбку она игнорирует, смотрит серьезно. Аллегорию не поняла или продолжает обижаться?

­– Зачем ты приехал?

– Очевидно, что извиниться. И забрать тебя.

Сую цветы – она берет. Под тяжестью букета наклоняется вперед.

­– Ух, какой тяжелый флаг!

Сгоряча я купил ведро белых роз, не знаю сколько точно штук, но много. Охапка получилась увесистая.

– Поговорим в машине? – предлагаю, придерживая цветы.

Мы уже близко и можно было бы ее обнять и чмокнуть, если бы не трескучее напряжение в воздухе.

В салоне звучит любимый лаунж. Я смотрю на нее, она – прямо.

– Ты с кем-то встречалась?

– Как дела у Златы?

Вопросы звучат одновременно.

Услышав имя бывшей, кривлюсь и сжимаю челюсти. Вздыхаю. Выводов из вчерашней ссоры Арина не сделала.

– Мы виделись мельком, я не спрашивал.

– И не попробовал ананасовый коктейль? Она его нахваливала.

– Я не пью коктейли, Арина!

­ Что-то ни хрена не понимаю и начинаю злиться.

– Не кричи на меня, пожалуйста, – просит бэби тихим голоском, все так же глядя перед собой.

Только сейчас замечаю, с какой силой сжимает кулаки под грудью.

– Прости, – выдыхаю. – Инга что-то наплела?

– Сториз ее видела. Там подпись библейская, – лепечет, прижимая подбородок к груди. Вот-вот расплачется, кажется.

– Чего?!

Достаю телефон, смотрю ерунду, которую выложила сестра и не могу сдержаться. Крою их со Златой на чем свет стоит. На минуту забежал забрать ключи от родительского дома, а эти дуры цирк устроили. Смотрю еще раз и снова размашисто матерюсь.

Непривыкшая к мату Аринка вскидывает на меня свои глазища и открывает рот, чтобы возмутиться, но не успевает. Бросаю телефон, хватаю ее за плечи, притягиваю и глубоко целую этот изумительный рот.

Она вздрагивает, застывает на миг, а потом порывисто отвечает.

Мы сосемся как подростки после первой дискотеки. Лапаем друг друга. Челюсти сводит, в паху пульсирует.

– Ревнуешь, детка? – спрашиваю, пытаясь отдышаться.

– Еще как! – признается. Глаза горят – аж слепят.

– Не надо. Не нужен мне никто. Тебя одну хочу, – шепчу и дергаю ее на себя.

Платье у нее узкое, неудобное. Задираю его почти до талии, ногу за себя завожу, заставляю сесть сверху. Она дрожит вся, взгляд растерянный. Не ожидала этого урагана. Я и сам не ожидал. Сорвало.

– Давай прямо тут. Закончились у тебя?

Целую дальше, в себя вдавливаю. Она напрягается и мотает головой.

– Нет еще. Не надо, Гарик. Я…

Задыхается в стоне.

А мне похрену уже, закончились или нет. Я крови не боюсь. Стонет красиво, пахнет сладко, вкусная такая… Сдохну, если не трахну прямо сейчас.

– Не важно, малыш, мы аккуратно.

Штаны стягиваю, а она смеется.

– Там тампон.

– Достану!

– Куда?

– В окно!

– С ума сошел?

– Есть немного. Четыре дня воздержания – сложно. С тобой рядом – невозможно.

Арина заливается, а мне что-то не до смеха. Жму кнопку старта, тесла начинает ехать.

Она вертится:

– Что происходит?

– Я тебя краду. Тут в десяти минутах дом моих родителей. Там сейчас никого.

Она чертыхается и перелазит на пассажирское, поправляет платье, пристегивается. Грудь взымается, соски через платье торчат. Не могу удержаться – трогаю одной рукой, сжимаю. Сначала грудь, потом шею, снова грудь, коленки… Вся моя.

– Мне нужно предупредить своих, – достает телефон. – А как сказать?

– Так и скажи. Мол, приехал мой парень и мы едем к нему домой трахаться. Завтра в обед заедем за вещами.

Она звонит маме и повторяет все, за исключением основополагающего слова.

Мы переглядываемся.

– Они нормально, не сердятся.

Я киваю. Не сомневался, что успокоятся: единственная дочка все-таки.

– А рогоносец как?

Арина меняется в лице. Бледнеет и судорожно сглатывает.

– Потребовал вернуть часть свадебных затрат.

– Приезжал к вам на обед?

Она мотает головой и кусает губы. Расстроена очень. Вижу, как вся сжимается. Не хочет о нем говорить. Не хочет и не надо.

– Жлоб! – заключаю. – Не переживай по поводу денег, я дам.

– Не нужно, Гарик. Достаточно того, что ты платишь мне зарплату.

– Зарплату я плачу личной пиарщице Эрин Новицкой за ее работу, а помочь хочу своей девушке Арине.

– Нет, – отрезает. – Деньги у тебя я не возьму. И давай, пожалуйста, закроем эту тему.

Мне странно такое слышать. Злата много лет была на полном содержании. Даже когда я купил ей салон, она пользовалась картой, привязанной к моему счету. Мало того, я часто помогал ее неблагополучной семье и считал, что это нормально.

У Арины семья обеспеченная, они в моих деньгах не нуждаются. Но сама она почему упирается? Я не понимаю, однако тему мы закрываем.

– Дом шикарный, – восхищается Арина, осматриваясь. – Очень стильный и добротный. Настоящее семейное гнездо.

Я хмыкаю.

– Да уж. Семейное гнездо есть, а семьи давно нет.

Иду на кухню, включаю кофемашину, параллельно заказываю доставку еды. С утра ничего не ел. Только сейчас понял, что голодный.

Арина рассматривает стену с семейными фотографиями, которую мы с Ингой между собой называем Стеной плача Белецких.