Обхватывает сзади, прижимается пахом. У него опять эрекция, я весь день ее чувствую и запрещаю себе оценивать ее твердость и размер, чтобы не паниковать раньше времени. Сейчас паникую.

В номере меня ждет сюрприз.

Весь пол усыпан лепестками роз, у окна и вокруг высокой кровати расставлены белые свечи разных размеров. Они поблескивают и красиво отражаются в зеркалах, создают интимность. Сам номер большой, помпезный и… чужой. Во всем этом великолепии я в своих джинсах и спортивной кофте выгляжу несуразно, и сама ситуация кажется не романтичной, а пошлой.

Игорь бросает телефон на кресло, одним движением снимает футболку, подходит. В номере тихо, слышен каждый шорох, каждый удар сердца.

У меня резко пересыхает во рту. Я опускаю руки по швам и отвожу глаза. По телу несется колючая дрожь. Неожиданный страх накатывает тяжелыми волнами и смывает приятное возбуждение, дурманящее голову весь день.

Он обнимает, притягивает к себе. Кажется очень большим и сильным, я же как будто уменьшилась в размерах.

Мысленно говорю себе, что этот страх иррационален. Кладу руки на крепкие плечи. Кожа теплая, приятная на ощупь. Я влюблена в этого парня, он увлечен мной. Нет ничего плохого в том, что мы будем заниматься сексом. Мы оба этого хотим. Это нормально, мне понравится.

Гарик просовывает руки под мою толстовку, поглаживает поясницу, живот. Скользит руками выше. Меня снова пробивает дрожью.

– Здесь не холодно, – замечает шепотом, – Боишься?

Напрасно он заговорил об этом. Лучше бы зацеловал, как в спа.

– Мне надо подготовиться. Где мои вещи? Я переоденусь. Мне нужно… – тараторю на эмоциях и дергаюсь в сторону.

– А ну стой! – Обхватывает одной рукой поперек живота, прижимается сзади, утыкается носом в шею. – Не отпущу.

Я замираю. Вырываться глупо. Все к этому шло, мы обсуждали, шутили… Мы для этого приехали.

Белецкий действует быстро. Поднимает мои руки и снимает толстовку. Под ней ничего. На инстинкте я скрещиваю руки на груди. Он расстегивает молнию на джинсах и тянет их вниз…

– Подожди, – прошу.

Хватаю его за руки. Мы сталкиваемся взглядами. Гарик смотрит голодно, нетерпеливо. Я вижу, как сильно нужна ему и это придает уверенности. Тянусь рукой к лицу, трогаю скулы, подбородок, губы… Так прошу о поцелуе, но он не понимает.

– Снимай джинсы, – командует, ловко стягивая свои спортивные штаны вместе с боксерами.

Я остаюсь в трусах. Самых простых, трикотажных бикини черного цвета. Комплексую из-за этого жутко. Взяла с собой красивое белье и не надела.

Мы ложимся на кровать лицом к лицу. Я снова тянусь к его губам. Они мягкие и теплые, а пальцы от волнения как лед. Гарик придвигается вплотную, кожа к коже. Целует нежно в висок, возле уха, спускается к шее… Скользит рукой по бедру, подтягивает мою ногу, забрасывает на себя.

Важность момента не дает расслабиться. Все это ни фига не романтично. Я дышу поверхностно и думаю о белоснежных простынях. С ужасом представляю на них кровь. А если ее будет много? Надо было сделать это в джакузи.

– Ты зажимаешься. Что не так?

Гарик отстраняется. Берет за руку, мнет ледяные пальцы. Смотрит внимательно в глаза.

– На первом курсе я хотела лишить себя девственности огурцом. Купила в магазине гладкий и побольше, – выдаю неожиданно для себя самой.

Белецкий вскидывает брови и подпирает голову рукой.

– Интересно. Рассказывай. Зачем?

– Протестовала. Хотя бы так хотела вырваться из рамок, созданных семьей. Не получилось. Огурец был холодным и сухим, – кривлюсь, вспоминая неприятные ощущения.

Гарик смеется, встает и уходит к брошенным на входе вещам. Возвращается с ярким тюбиком и коробкой презервативов.

– Значит так, трусишка Ариненок. У меня все под контролем. Огурец теплый и у нас есть супер-гель от сухости. Про контрацепцию помню.

Открывает коробку, достает один презерватив и бросает его на кровать. Совсем не стесняется своей наготы. Я кошусь на его член и прикрываюсь одеялом.

– Твой огурец даже больше того, из магазина, – бубню и тут же мысленно себя ругаю. Ну что я заладила: огурец, огурец… Зачем вообще рассказала? Никто за язык не тянул.

Белецкий опять смеется. Заливается прям.

– Ты корнишоны покупала что ли?

– Нет, цукини!

Быстро показываю язык и хихикаю, накрываясь одеялом с головой.

­– Иди сюда маленькая подлиза! Грубая лесть тебя не спасет, трахну по-любому.

Он срывает одеяло, хватает меня за щиколотки и подтягивает к краю. Оказывается между моих ног. Я ойкаю и зажмуриваюсь. Трикотажные бикини все еще на мне, но даже через них ощущения слишком яркие.

– Посмотри на меня, – просит Гарик, понижая голос, и я слушаюсь, – Все будет хорошо, обещаю. Предельно осторожен буду. Слышишь? – Я киваю. – Ты скажешь, если что не так. Окей? – Снова киваю. – Умница…

Он опирается на руку, наклоняется и целует сразу по-взрослому. Так, словно решил меня выпить за раз. Наши языки сплетаются и мыслей не остается. Нехватка кислорода блокирует любую активность мозга. Возбуждение возвращается с новой силой и растворяет в себе страх без следа.

Мы снова лежим рядом. Целуемся как одержимые, слегка прикусывая друг друга. Слюны очень много, она мешается и приобретает особенный вкус. Наш общий вкус.

Гарик все делает четко и последовательно. Поглаживает спину, сминает ягодицы, сдвигает трусики и трогает там. Я шарю по нему руками, словно что-то потеряла. Хватаюсь за руки, впиваюсь пальцами в плечи, зарываюсь в волосы…

Не могу себя контролировать. Гормоны шпарят по полной. Эмоции раздирают на части. Страсть блокирует разум.

Тело бьет необычайно крупной дрожью.

Он сумашедше приятно ласкает грудь. Сначала гладит и сжимает рукой, затем влажно целует, поочередно облизывает и захватывает в рот соски. После каждого раза внизу живота простреливает все сильней. Я выгибаюсь дугой, открываясь навстречу. Сдавленно постанываю, боясь спугнуть запредельное удовольствие.

Его губы становятся тверже, настойчивей. Ласки смелей, техничней. Я позволяю, поощряю стонами. Остро хочу чего-то большего, изнываю.

­– Давай уже снимем их, – хрипло шепчет Гарик, стягивая бикини.

Я киваю. Он ловко сдергивает их и отбрасывает. Берет свой волшебный гель, выдавливает достаточно много на пальцы, подносит туда. Я вздрагиваю от холода и новых ощущений.

– Сейчас нагреется, и станет приятно, – обещает, аккуратно втирая. – Расслабься, тебе понравится.

Спустя минуту мне нравится настолько, что я теряю остатки самообладания. Сама широко раздвигаю ноги, предоставляя больше доступа его красивым и умелым пальцам.

– Сладкая девочка, отзывчивая, – шепчет Гарик, зацеловывая.

Дышит шумно. Целует бесконечно. Лицо, шею, грудь… Я вся в пятнах от его поцелуев и это кажется прекрасным.

Все вокруг видится в розовом свете и слышится райскими голосами. Наши тела красиво сплетаются, стоны мешаются.

Я впадаю в странное состояние абсолютной телесности. Ощущений много, они ошеломительные. Захватывают и ведут по незнакомому пути, где нет стыда и стеснения.

Между ног горячо и жарко. Там все неистово пульсирует. Я зажимаю его руку, бесстыдно трусь.

– Хочу тебя, хочу, – скулю, сама насаживаясь на его пальцы.

Он усиливает давление, ускоряет движения. Дышит сбивчиво, но делает все четко и приятно. Я раскрываюсь и подаюсь вперед, отдаю инициативу. Дрожь стремительно нарастает, пульсация становится нестерпимой.

На некоторое время он отстраняется. Я слышу шуршание и понимаю, что надевает презерватив, но думать об этом не получается. Все мое внимание внизу. Там зарождается какой-то новый смысл, мне нужно его познать. Я хочу, мне надо…

– Пожалуйста, – прошу, сама не знаю о чем.

Он понимает и продолжает. Решительно, настойчиво, как нужно.

Дрожь, ток, пульсация, дикий жар… Все это смешивается, спутывается, скручивается и превращает меня в пучок оголенных нервов. Я делаю глубокий вдох и зажмуриваюсь. Не в силах дальше проводить через себя так много, срываюсь и несусь в прекрасную неизвестность.