– Без суеты давайте. Первые такие минуты ой, как важны, – сказал Даниилыч. – А ты что молчишь, Семен?

– Перевариваю.

– Ну-ну…

В общем, засиделись мы не просто за полночь, а почти дождались утра. А потом еще укладывались…

Вениамин, конечно, остался. Ира как-то стеснительно устроила его с Юлькой в отдельной комнате. Разобрались, короче говоря. А разобравшись, забылись крепким богатырским сном – благо, воскресенье настало, и некуда спешить, и устали очень. Сами понимаете, столько событий в один день.

Но, что сделано, то сделано – обратно не вернешь. Обскакала Юлька старших братьев. Что ж…

«Бабуля, дедуля» – откуда это у нее?» – было последней мыслью перед тем, как я погрузился в сон…

29. Когда я проснулся, то долго не мог понять, что же было вчера. В голове роилась куча звучащих картинок с примесью еще не совсем ушедшего сна. Бывает же такое – ничего, ничего, а потом все сразу в один день.

Я повернулся к окну. Шторы были плотно задернуты. Что сейчас: утро, полдень, вечер? По привычке протянул руку к будильнику, чтобы узнать который час. Будильника на месте не оказалось. И тут только я осознал, что нахожусь в своем кабинете.

Приподнялся, оглянулся. Никого. Опустил ноги на пол. Бр-р-р. Стряхнул остатки сна, где я летел-не летел, а падал куда-то вниз. Куда? Откуда?

Встал. Подошел к окну, раздвинул шторы. В глаза ударил яркий свет до зажмурения.

«Юлька беременная. Замуж вышла. Тихо-то как. Где все? Неужели все спят?» – проплыло в голове.

30. Я приоткрыл дверь в зал и увидел, как «мои» сидят за столом и разговаривают шепотом. Вениамин тоже сидел, но молчал. Открыл дверь шире.

– А чего так тихо разговариваете? – негромко спросил я, высунув голову.

Все обернулись разом в мою сторону, а потом… загоготали.

– Отец, ты бы как-то… а то… – сказала мне Ирина, продолжая смеяться.

– А-а, ну, да, – опомнился я и прикрыл за собой дверь.

Голоса стали громче и оживленнее. Минут пять приводил себя в порядок. Вышел в зал.

– Который час? – спросил я.

– Четыре, в смысле, шестнадцать ноль-ноль, – подмигнула мне дочь.

– Вот это я оттянулся, – усмехнулся я.

– Мы вот тоже завтрак с обедом совмещаем, – кивнул мне Даниилыч, приглашая к столу.

– Я сейчас, только в ванную сбегаю.

– Думаю, не помешает. Только быстренько, как снежком когда-то, помнишь?

31. Я елозил зубной щеткой и смотрел на свое отражение в зеркале с полным ртом белой пены. И тут как шандарахнет:

– Артем! – стукнул я себя по лбу. – Я же утром должен был заехать к нему. Тьфу ты, черт!..

Быстро закончил «обеденный» туалет. Вышел и, подходя к свободному стулу, достаточно непринужденно так:

– И когда я буду дедом, Юля?

Она посмотрела на меня, улыбнулась.

– Вообще-то, мы еще не решили. Но не в ближайший год или два – это точно. Подожди, успеешь «состариться», – ответила дочь.

Я посмотрел на нее удивленно. Потом на Вениамина. Потом на остальных.

– Что? – спросила моя жена.

– Юля, вы с Вениамином в загсе расписывались?

– Расписывались, па.

– Так. А когда ты в прихожей…

– Да, в прихожей я и объявила об этом, – согласилась дочь.

– Вот. А сразу после этого ты сказа-а-ала…

– Я и не упомню уже, па. Честно.

– Ты разве не ждешь ребенка?

– Откуда ты взял? Я ж не такая дура, чтоб сразу залетать.

– Моя школа, – хмыкнул Даниилыч.

– Твоя, твоя… – подтвердила моя теща.

– Странно, а мне показалось, что…

– Может, приснилось? – спросила Ирина.

– Ладно… Я отлучусь на часа три?

– Куда это? Вроде не горит ничего.

– Ты что, не помнишь? В больницу мне надо.

– К Мишке что ли? Так ты у него вчера только был.

– Да не к Мишке, а к Артему. Ты же с ним по телефону еще говорила.

– Я?

– Вчера.

– Ты ничего не путаешь? Именно вчера?

– Стоп. Мы сейчас в трех соснах заблудимся. Ну вот, я же эту фразу…

– Эту фразу ты очень часто употребляешь, – заверила моя жена.

– По дороге прикупишь кое-чего?

– Куда ж денешься? – развел я руками. – Я быстро… постараюсь… На метро поеду.

– Машина под боком почти.

– На метро будет быстрее.

– А сумки с продуктами дотянешь?

– Дотяну.

– Ты не заболел, Семен? – спросила теща.

– А давайте за продуктами я с Венькой сбегаю? – предложила Юля.

– Вот, помощь вовремя подоспела, – обрадовался я. – А налегке я мигом обернусь. Все, полетел.

– Мишке «привет» передай от всей нашей команды.

– Передам…

– И бананов по дороге прихвати. Мишка бананы очень любит.

– Кто, Мишка? Он шашлыки любит, курочек-гриль и…

– Так Мишка же вегетарианец, – удивилась Ира.

– Даже я об этом знаю, да-а, – сказал мой тесть.

– Слушай, может тебе не ехать, а? Ты как-то… Ты какой-то не такой…

– Успокойтесь, мобильник при мне, – улыбнулся я. – А с остальным, я думаю, разберусь. «Бананы», говорите?.. Пока.

32. «Что за путаница в голове? – вопрошал я себя, спускаясь по эскалатору. – И метро другим кажется. Хотя, когда я последний раз в метро ездил? Года два назад?.. Больше…»

Когда я сел в поезд, и он тронулся, то как-то сразу из глубин памяти всплыло давнее ощущение юности, когда Ира и я вечерком мчались по подземному лабиринту сквозь толщу болотистой тверди навстречу киношным героям.

33. Несмотря на то, что добрая половина мест в вагоне была свободна, мы стояли в углу, прижавшись друг к другу.

Я не знаю почему, но слова – те, что звучат – нам были совсем не нужны. Но мы говорили, говорили на другом языке, находясь в другой системе координат, говорили молча, не слыша и не видя ничего вокруг, существуя в этот момент параллельно. Единое и неделимое «мы» и все остальное. Такое несущественное, такое незначительное, почти неосязаемое, похожее на выдумку, нашу выдумку.

Сильный толчок в плечо. Я с трудом выныриваю в слепящий искусственный свет шелестящего и повизгивающего вагона.

Поворачиваюсь. Черное вытянутое пятно передо мной снизу довер… нет, светлая с рыжинкой округлость и… черный кусок разъединенности, болтающийся, раскачивающийся над пятном. Шапка. Ну да, шапка. Зимняя шапка. Мужская. Военная. Морская.

Начинаю вглядываться. «Светлая округлость» превращается в улыбку. Глаза и растянутые, обнажающие зубы губы. И… все равно…

– Семчик! – слышу я как-будто бы знакомый голос. – Сема!

И только в этот миг медленное распознание заканчивается молниеносным узнаванием. Черное пятно, улыбка и зимняя шапка собираются в образ курсанта военно-морского училища.

– Степа! Обалдеть! – кричу я на весь вагон. – Вот это номер!

– Да, номер…

– Две тысячи километров, четыре миллиона жителей, метро, вечер и такая встреча. Невероятно!

– А если учесть, что мне два месяца увольнительную не давали…

– А если добавить к этому, что я сегодня не думал вообще вылезать из общаги.

Вот, она во всем виновата, – повернулся я к Ире, и шутливо указывая на нее пальцем, ничего не понимающую и хлопающую часто-часто длинными ресницами. – Она.

Это мой однокашник Степан, – представляю я ей высокого курсанта.

– Ира, однокурсница, – ухмыляется она. – Значит, «встреча на Эльбе»?

– Если ее переименовали в Неву, – шутит Степа.

Мы смеемся.

34. Пузырьки шампанского щиплют нос. Тепло в кафе. И мороженое в вазочках.

– Интересный рецепт – шампанское напополам с апельсиновым соком, – говорит Степа.

– В фильме «Чествование» подглядели, – признается Ира, – по-моему, «Двадцатый век Фокс». А вприкуску с мороженым – вообще, обалдеть.

– Спасибо «Фоксу», – улыбается Степан. – Ты, Сема, хочешь спросить, как я оказался в училище, несмотря на… то, что…

– Вообще-то…

– Желаете сохранить в тайне сведения, которые являются изъянами?