Яд Кислого дерева погубил Гини. Адам смотрел на жену, хотел помочь ей, но видел перед собой другую. Это причиняло ему новую боль, провоцируя приступ бешеной агрессии, и он возвращался на вершину скалы предаваться гневу и немому рыданию. Боль утраты была так велика, что яд закипал в Человеке каждый раз, стоило ему подумать о Гини, и ничто не могло остановить поток вырывающейся наружу ярости. Лишь кротость стала для Евы единственным орудием укрощения гнева Человека. Когда, разрываемый буйством кипящей внутри энергии, он, словно взорвавшийся вулкан, извергал из себя потоки брани и разрушения, она молча опускалась перед ним на колени и гладила его сожжённую кожу, будто старалась смахнуть с неё пыль бешенства.
– Спой ту песню, – попросил ее однажды Адам, когда после долгих ласк наступила минута покоя.
– Какую песню?
– Которую ты пела под деревом.
– Я пела под деревом? – она захлопала густыми длинными ресницами, – прости, такого я не помню. Но если хочешь, то кое-что я всё же сделаю. Смотри!
С этими словами она взяла руку Адама и положила себе между ног.
– Я чувствую, что во мне зреет сила. Но мне нужна помощь, чтобы отпереть ворота ее сдерживающие. Та сила, которая закипает внутри тебя, разрывая все препятствия. Выпусти ее, и она станет тем новым творческим началом, о потере которого ты так скорбишь.
– Продолжай, – прошептал Адам, чувствуя, как новая буря поднимается из самых глубин его нутра.
Чтобы не дать гневу овладеть собой, он лёг на спину и закрыл глаза. Жена села на него и стала равномерно тереться бёдрами о чресла Человека.
– Я видела сон. Будто я – это река. И из меня выходит человек. Он похож на тебя, но не такой как ты. Этот человек берёт меня на руки. И не только меня, но и все вокруг. Он держит меня, приветствует и велит привести тебя.
– Глупый сон, – тяжело дыша, ответил Человек.
Сердце забилось учащённо и мысли понеслись табуном. Его накрыло новое, неведомое прежде чувство. Тепло женского тела, его резкий и одновременно сладкий запах заставили крайнюю плоть Адама налиться кровью.
– Да, только это не просто сон. Это Сияние указало нам путь домой. Наш путь в Эдем начинается вот здесь.
Сказав это, она обхватила эрегированный член и погрузила внутрь своего чрева, томно выдохнув. От неожиданности Адам опешил, но не более чем на миг. Ритмичность движений Евы совпала с ударами сердца Человека. Он смотрел на жену, которая, закрыв глаза, тихо постанывала, совершая самый простой и совершенный танец, устроенный природой. Влага ее тела взорвала память Адама, смешав в одном флаконе её запах и аромат Эдема. Блаженное счастье потерянного рая собралось на острие и сладостным копьём пробило адамову грудь. Впервые с момента изгнания из Эдема он смог обуздать разрушающую силу, поднявшись выше нее, до состояния исступления, но только лишь на миг. Сорвавшись, словно с небес на землю, Человек разразился взрывом эйфории, выпустив из себя поток горячей энергии.
Тяжело дыша ему на грудь упала жена и оба впали в приятное оцепенение.
– Я люблю тебя, – едва отдышавшись, тихо прошептала она.
Адам снова почувствовал себя смущённым и сбитым с толку.
– Что значит люблю? Это как?
Она посмотрела на него своими большими глазами.
– Не знаю. Я вдруг услышала голос, и он сказал мне – люблю. Всемилостивая Сила коснулась меня, и я готова снова дарить новую жизнь. Увы, я не помню, что было в Эдеме, но сейчас мне кажется, что и там я не была так счастлива, как сейчас рядом с тобой, мой любимый. Теперь мой Эдем будет там, где ты. Вот что значит – я люблю тебя.
Адам почувствовал, как против воли по его лицу расползлась довольная улыбка. Сердце заколотилось, но не яд Кислого дерева был тому виной. Сладкая волна растеклась по телу и новое чувство, подчинив себе ярость, позволило Человеку на миг почувствовал себя снова счастливым. Он крепко сжал женское тело.
– Я тоже люблю тебя, – ответил он.
Спустя девять месяцев Ева родила новую жизнь.
Первая пара близнецов появилась прекрасным свежим утром. Адам взял их на руки и, поднявшись на вершину скалы, протянул младенцев к восходящему солнцу.
– Смотри! – громко возгласил он. – Новая жизнь! Я родил жизнь. Как прежде. Как ты!
Но утреннее солнце, как, впрочем, и вся остальная природа, ответили Адаму беззаботным молчанием. Будто дерзость речи вчерашнего повелителя не могла омрачить тихую идиллию.
Человек покачал головой и грустно усмехнулся. Что ж, он ответит тем же. Он больше не созерцатель неспешно меняющейся природы. Он почувствовал в себе силы для деятельности. Созидательной деятельности. Грубую силу, которая изменит природу мира так, как это надо Человеку. И уж коль природа и Сияние больше не подчиняются его воле, этой силы хватит. Всю нерастраченную энергию и знание мира он направит на то, чтобы снова стать повелителем Эдема. Даже против воли Сияния. Он вернётся туда, чтобы вспомнить, что именно тогда оно сказало Адаму. И когда он вспомнит, он исправит то досадное своеволие под сенью Кислого дерева, которое погубило Эдем.
Но это все предстоит.
Сейчас он смотрел на два мохнатых комочка, которых родила ему Ева и пытался дать им имена.
– Ма, ма, – пропищал один из них.
– Ма, мам, – вторил ему другой.
Адама брезгливо посмотрел на них, сгрёб в охапку и отнёс вниз к матери.
Время неспешно стало двигаться дальше. Отпрыски Адама росли, становясь все больше и сильнее физически. Но, к великому разочарованию их отца, не проявляли и толики понимания к отеческим наставлениям. Ограниченность первых детей Человека была настолько велика, что Адам даже не смог дать им имён, которые бы выделили их особенности. Однако отсутствие какого-либо понимания компенсировалось в них количеством яда Кислого дерева, усвоенным от родителей. И не только усвоенным, но и приумноженным. Безудержная агрессия вырастила из них огромных страшных животных, жить рядом с которыми стало невыносимо, так что Адам вынужден был прогнать их прочь. Не на шутку разозлившись из-за постигшей его неудачи, он снова пришёл к жене и овладел ею, в сексуальном исступлении утопив горечь разочарования. Спустя положенный срок Ева снова родила, но результат был ещё более удручающий. Яд отравлял разум детей ещё в утробе матери, так что единственным качеством, которым они обладали, была агрессия. А главным стимулом действия – жажда разрушения. Вскоре детей стало много, но проблеска сознания в них по-прежнему не наблюдалось. Человек злился. Человек страдал. В конце концов решился на жестокие меры. Однажды он привёл на вершину скалы одного из своих сыновей. Поставив его перед собой на колени, он положил ему на голову обе руки.
– Всемогущее Сияние! Я знаю ты есть, и ты слышишь! Взываю к твоей Силе – зажги пламень мысли! Зажги! Молю, да будет так!
Собрав всю силу, он обрушил ее на голову потомка. Бедняга закричал, пытаясь вырваться из рук родителя.
– Не надо бояться боли, сын мой, – холодным голосом приказал ему Адам. – Это боль твоего нового рождения.
Но тот вопил так, что на шум стали собираться другие дети. Поднялся холодный ветер. Его порыв обдал несчастного шумной волной и, подхватив последний крик, унёс куда-то далеко. Кровь потекла из его ноздрей, а на губах выступила пена.
– Хм, – недоуменно выдохнул Адам.
Он аккуратно положил бездыханное тело и с ужасом посмотрел на свои руки.
– Этого не может быть, – едва слышно прошептал он.
Его недоумение нарушил истошный визг. Он поднял голову и увидел группу детей, которые бежали вниз по склону к хижине. Все были очень напуганы. Человек поднялся, глубоко вздохнул и пошёл вслед за ними. Когда он вошёл в жилище, там царили паника и страх. Дети кричали, в ужасе показывая пальцем на Адама, и пытались спрятаться за спиной матери. Ева с глазами полными слез, старалась закрыть их руками.
– Что ты сделал?! Зачем ты убил его, ведь это наш ребёнок?!
Адам растерянно пожал плечами. Его самого произошедшее привело в такое недоумение, что он не мог найти слов. Он протянул руку, чтобы погладить Еву по щеке, но все ещё бушующая в нем буря обожгла ее пылающей энергией.
