Да, когда-то я тоже был живым существом из плоти и крови. Странное чувство – видеть себя со стороны! Зрелище скорее пугающее.

И вот тот, кем в те безумно далекие времена был я, отправился вслед за братом, инстинктивно следуя за его сладко-молочным запахом, в котором нечётко различался запах матери. Мы отправились на восток сквозь каменистые пустыни, разрываемые землетрясениями и вулканами. Редкие оазисы жизни, попадавшиеся нам на пути, кишели динозаврами и не сулили ничего хорошего паре мелких млекопитающих.

Помню, что явь и сон, день и ночь слились в одно непрекращающееся действо. Я не знал, ни куда мы идём, ни от кого бежим, не представлял, что ожидает нас за поворотом. Тем не менее я не помню, чтобы это хоть немного беспокоило меня тогда. Для того существа само понятие беспокойство было слишком сложным. Не помню, чтобы я отдавал себе хоть какой-то отчет зачем и куда мы бредём в этом враждебном нам мире. Просто передо мной был хвостатый зад брата, за которым мне следовало бежать. Вот и всё.

Впрочем, мой брат, в отличие от меня, имел ясную цель для движения и интуитивное понимание этого хватало для того, чтобы просто бежать за ним.

А он бежал не просто так. Иногда он поднимался на задние лапы и принюхивался, пытаясь в воздухе прочитать содержание невидимой карты. Я старательно повторял его действия, и спустя какое-то время уже и сам начал что-то ощущать. Какую-то Силу, пронизывающую весь эфир. Нечто невидимое, во что хотелось окунуться, как в тёплую воду гейзеров. Мы давно не ели и должны были бы устать от бесконечного перехода. Но удивительный факт – чем дальше мы шли, тем больше сил становилось.

В то утро я проснулся от подземных толчков. Земля подбросила меня и без сожаления врезала по морде. Ещё не до конца осознав происходящее, я вскочил и стал оглядываться в поисках брата.

Его нигде не было. Вокруг вообще ничего не было. Лишь шум и тьма. И ещё Сила, носившаяся вихрем и сметавшая всё на своём пути.

Страх пригвоздил меня к земле и обездвижил. Я лежал едва дыша, и вот земля издала глухой рёв, задрожала и обрушилась прямо у меня под ногами.

Очнулся я спустя некоторое время.

Всё прекратилось и стояла мертвая тишина. Ни звука, ни дуновения. Кромешный мрак. И в этой тьме я наконец почуял где-то рядом знакомый запах.

Заметавшись, я обнаружил, что лежу под завалом.

Я запаниковал. Страх снова сдавил все мышцы, и я едва мог дышать.

Собравшись из последних сил, я судорожно вздохнул и в этом паническом вдохе вдруг ощутил запах. Слабый, едва уловимый запах существа, олицетворявшего на тот момент саму жизнь.

Брат!

Он заставил меня вгрызаться в пространство, отчаянно разрывая его в своём направлении. Совершив это чрезмерное усилие, я вдруг оказался в большой пещере.

Внутри она была наполнена ярким светом, который метался под сводом, преображая в причудливые формы камни, к которым он прикасался. Сами волны шли извне, хотя откуда вдруг появилось это "извне" в глухом подземелье, я объяснить не могу.

Словно за текущим водопадом быстроменяющихся бликов на стенах пещеры скрывалась некая иная, совершенно непостижимая реальность.

Я был так заворожен открывшейся мне картиной, что не сразу обратил внимание на тело, лежащее посреди пещеры на каменном выступе, от которого поднимались едкие пары дыма. Сталкивающиеся и разлетающиеся в разные стороны вспышки света искрами падали к основанию камня, освещая неровным светом лежащее на нём бездыханное тело.

Это было тело моего брата. То, что он был мёртв, не вызывало никаких сомнений. В пещеру несчастный летел вниз головой и при падении его затылок разбился о каменную глыбу. Отвратительными следами этого падения было испачкано все вокруг.

Вспышки становились все ярче, пока свет не залил все углы.

Внимательно оглядевшись кругом, я очень быстро осознал свое бедственное положение.

Со мной такое случилось впервые – когда я что-то ощутил. И первым осознанным чувством в моей жизни стало тягостное ощущение неминуемой смерти.

Не знаю, почему оно было тягостным, – ведь в сущности мне не с чем было сравнивать.

Других ощущений у меня тогда попросту еще не было, но я до сих пор помню, что первое чувство в моей жизни было до того тоскливым, что у меня подвело живот.

Я бегал, вынюхивал и искал хоть какую-нибудь щелочку, способную вывести меня наружу, к солнцу, к жизни… Увы! Все мои поиски были напрасны.

Я оказался заживо погребён под завалом в пещере с изувеченным трупом и ярким светом, который с беспристрастностью патологоанатома указывал на всю безнадёжность моего положения.

Я злился, плакал, носился по пещере и выл, пока, наконец, не лишился сил и не свалился у подножия глыбы, готовый заснуть и больше не просыпаться никогда.

Трудно сказать сколько времени я провёл в таком положении. Но, наверное, уже сквозь забытье я вновь увидел свет. Странный свет, который сопровождал шум, похожий на чей-то голос. Очень хорошо знакомый мне голос, хотя я не понял, откуда так хорошо знаю его.

– Адам! – позвал голос, после чего из этого света вышло существо.

 Внешне оно походило на брата, но им точно не являлось. Стоя прямо на двух ногах, на меня смотрело светящимися глазами удивительное создание.

Оно словно являлось продолжением света. Или, если можно так сказать, свет держал его за голову в той части, где прежде был проломлен затылок, отчего казалось, что над головой происходило свечение.

Такое же свечение озаряло всю пещеру. Оно уходило куда-то дальше, за плавучие своды пещеры, где интуитивно угадывалось нечто совершенно иное. И это иное, словно сквозь невидимую призму, тянулось к голове существа, реагировало на него и отвечало ему.

Картина была столь пугающе невероятной, что я заскулил.

Персона посмотрела на меня, но как-то странно. Как смотрят слепые щенки, улавливающие чужое присутствие скорее по запаху. Можно сказать, что он скорее знал, что я здесь, чем видел.

Движения его были плавными, и сам он словно парил в воздухе, будто пришёл из другого пространства.

И все же я почему-то был абсолютно уверен, что это мой брат.

– Адам, – поправил меня он тем самым до боли знакомым голосом, – Я – Адам.

Произнеся это, он приблизился и погладил меня по голове.

Я снова заскулил и невольно стал пятиться от него назад. Наверное, в ужасе.

– Адам – это я, – снова сказало существо, словно через силу, признав за собою и это имя, и этот голос.

Оно встало, распрямилось и развело руки в стороны.

Свет отозвался на это действие как щенок, которому предлагают поиграть. Вспышки то здесь, то там завели ускоряющийся танец световых пятен, которые складывались в отдельные причудливые видения.

Видения были разные, по большей части странные, не поддающиеся ни описанию, ни осмыслению. Свет в них становился то ярче, то тусклее, но при этом все время был исключительной природы. Сиятельной природы другого измерения, которая не поддается никакой логике. Тем паче, о какой вообще логике может говорить такое существо как я, да ещё и находящееся в столь прискорбном положении?

– Это Сияние, – сказало существо по имени Адам.

 Голос его звучал неправдоподобно, как если бы вдруг солнце вместе со способностью светить и согревать получило дар речи.

Он опустил руки и сел рядом со мной на камень. Мягкая волна света шлейфом опустилась вслед за ним. Я понемногу осмелел, поднял голову и лизнул его руку. Мне показалось, что Адам улыбнулся, но такое движение заставило свечение на его затылке вспыхнуть ярче и отозваться голубоватым сиянием под сводами пещеры.

Я обошёл Адама, чтобы внимательно рассмотреть его затылок. Несмотря на значительность повреждения, о травме говорила лишь небольшое отверстие на самой макушке, которое, словно веком, затянуло тонким слоем кожи. Тем не менее выглядело это крайне нездорово, и я снова заскулил от тоски, сопереживая братской боли.

Но Адам, который стоял у каменной глыбы и осторожно ее ощупывал, не обратил на это внимания, словно говорил с кем-то или чем-то.