— Ладно, — спешит Игорь закончить наш разговор. — Удачного полета! Увидимся завтра.

— Давай, брат.

Время до вылета проносится со скоростью звука, поглощенное водоворотом пляжной суеты. Я наслаждаюсь жарким солнцем, ласковым морем, беззаботным общением с загорелыми и расслабленными отдыхающими и неспешно потягиваю слабоалкогольный коктейль в пляжном баре.

А вот перелет в качестве пассажира жутко утомителен. Впервые в жизни я жду посадки, как студент окончания сессии, и даже бизнес-класс не сглаживает моего впечатления от этого утомительного полета. С облегчением выдыхаю благодарность за полет улыбающейся стюардессе на выходе из салона аэробуса и, наконец-то ступив на земную твердь, глубоко вдыхаю родной и до боли знакомый воздуха. Здесь он кажется совсем другим.

Ловлю такси и спустя час открываю дверь своей квартиры. За время моего отсутствия здесь бывала разве что мама, следя за счетами и раз в неделю наводя порядок. Вот и сейчас я захожу в чисто прибранное помещение, сразу окунаясь в тонкий аромат личного уюта.

Пока по пробкам добирался до дома, успел вздремнуть. Да и усталость, накопившаяся за тринадцать часов перелета, словно растворилась, стоило только шагнуть на родную землю и вдохнуть воздух любимого города. А знакомые пейзажи за окном автомобиля манит бросить все и пойти прогуляться по аллеям ближайшего парка.

Нет желания тратить время на сон. В душе вихрем взмывает щемящее чувство тоски вперемешку с накатившимся шквалом кайфа от того, что я дома. Я соскучился и только сейчас понял это. И я до безумия рад, что вернулся, что теперь большую часть времени буду проводить в стенах своей квартиры, а не в безликих апартаментах, снятых на время.

Боже, неужто я старею? Да ну нахер! Мне только двадцать восемь! Но глупая сентиментальность легким пощипыванием в носу заставляет глубоко вздохнуть и признать, что накатывающие эмоции — это что-то за гранью необъяснимого. Мне просто хорошо и спокойно.

Скидываю кеды в прихожей, как только захлопываю дверь. Оставляю нетронутым чемодан. Тонкая кожаная куртка летит на спинку дивана, стоящего в гостиной, а я, подняв вверх сцепленные в замок руки, потягиваюсь, шагая на кухню, неслышно похрустывая затекшими суставами. Звонко шлепаю по клавише электрочайника, точно зная, что вода в нем есть (спасибо заботливой родительнице!), и достаю свою любимую кружку-термос.

Сейчас во множестве уличных кафе можно купить любой напиток на вынос в плотном стаканчике с крышкой и гулять по городу, с наслаждением потягивая ароматный чай или бодрящий кофе, а можно даже глинтвейн, но я самозабвенно готовлю свой любимый имбирный чай, щедро сдабривая его медом и корицей, в кружке-термосе и иду в ближайший парк.

— Лёля, я тебя прибью! — раздается испуганно-гневный голос, а мне навстречу несется забавное создание на роликовых коньках.

«Белка!» — только и успевает мелькнуть в моей голове ассоциация, когда до столкновения с малоопознанным негромко, но нервно визжащим объектом остаются считанные секунды. Столкновения не избежать, если только не сделать шаг к обочине, но…

Я отвожу в сторону руку с термосом, и от тихого взволнованного «Ой!», произносимого карамельным голосом, от которого у меня моментально стало тесно в штанах, ловлю и прижимаю к себе забавную малышку.

Большие недоумевающие глаза цвета пасмурного неба смотрят на меня, стремительно затягивая в водоворот жарких эмоций. Аккуратное овальное личико, курносый носик и бархат румяных щек манят ласково пройтись по ним подушечками пальцев. А этот ротик! Бля, желание впиться в эти красиво очерченные губы напрочь вышибает из моей головы все здравые мысли.

Ее сердце учащенно бьется, так, что я сквозь тонкие слои нашей одежды ловлю его ритм, словно музыку тихой страсти, растекающуюся по венам жарким огнем. Меня штормит от чувственного запаха сочной груши, ударяющего в нос при попытке возобновить нормальное дыхание.

— Все хорошо, — охрипшим голосом интересуюсь у малышки, не в силах разомкнуть наш зрительный и уж тем более телесный контакт.

— Наверно, — нерешительно шепчет Белка (Боже, эти ее два хвостика, собранные небрежными пучками, немного растрепанные и придающие ей еще более наивный вид! Их так и хочется распустить и пропустить шелк волос между пальцами).

Зависаю над охрененно выносящим мозг зрелищем того, как ее розовый язычок пробегает по нижней губе, увлажняя ее. Сука, это что за наваждение такое?! Меня ведет, словно подростка от поцелуя первой красавицы школы.

Ей хоть восемнадцать то есть? Алло, Абрамов, очнись!

— Школу прогуливаешь? — с какого-то хера задаю тупой вопрос вообще не по теме.

— Нет, универ, и не прогуливаю. — Девочка первой приходит в себя и упирается ладонями мне в грудь. — Спасибо, что поймали. — Она хмурит свои красивые тонкие бровки. — Но можно уже отпустить.

Из всего ее монолога я улавливаю только слово «универ», но легче от этого не становится, да и напряжение в штанах лишь возрастает с каждой секундой.

— Эй! — раздается сзади нерешительный оклик.

— Спасибо! — вновь с нажимом повторяет Белка.

Я громко выдыхаю, ослабляя захват.

— Не за что.

С неимоверной силой отстраняюсь, разрывая наш контакт. Выныриваю из омута и, как подводник, поднявшийся с глубины, делаю жадный глоток свежего воздуха. Прочищаю затуманенный мозг звонкой ментальной оплеухой.

«Абрамов! — мысленно ору сам на себя. — Ты охренел?! Западать на вот такую крошку — это уже сверх твоей допустимой наглости! Вот этого еще в твоей жизни не хватает! Ага!

— Будьте аккуратнее, девочки, — включаю беззаботного нахала, подмигивая обеим, стоящим друг подле друга девушкам, щелкаю по носу Белку. — В следующий раз на вашем пути может оказаться бетонная стена. А твой носик слишком хорош, чтобы его украшать еще и царапинами, — произношу, чуть понизив голос и наклонившись к незадачливой роллерше. — Пока.

Быстро ретируюсь, пока мозг окончательно не поплыл. Сжимаю термос в руке и, поднеся его ко рту, делаю жадный глоток горячего напитка. Обжигая язык и матерясь, пинаю попавшуюся под ноги сосновую шишку.

А как все хорошо начиналось! Тишина парка, шелест волн залива, крики чаек. Вот надо же было попасться на моем пути этой чудачке, с ее таинственно серьезным взглядом и фруктовым ароматом, пухлыми губами и аппетитным ротиком, который наверняка будет охуительно смотреться на моем члене! Упомянутый товарищ дергается в жестком плену узких джинсов.

Так, стоп! Харе! Домой под душ, и спать до вечера! А уж в клубе на мальчишнике я оторвусь.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

*Александр*

Вечеринку брата я не проспал, но прихожу на нее с опозданием, чуть разбитый от недосыпа и внутреннего напряжения, непонятно откуда взявшегося.

— Ты что, как девушка, долго собирался и выбирал наряд? — Брат вопросительно изгибает бровь, окидывая меня пристальным взглядом.

Я никогда не заморачиваюсь вопросом, что надеть и будет ли это уместно в той или иной ситуации. Надеваю то, что сам считаю подходящим к данному случаю, и чувствую себя всегда уверенно. Вот и сегодня на мне голубые джинсы с дизайнерскими дырками (как выражается мама, фыркая на данный объект гардероба), белая футболка в обтяжку и кожаная куртка-косуха. На ногах — удобные кеды.

— Не завидуй. — Цепляю его крепкую ладонь своей и одним рывком дергаю на себя, заключая в братские объятия. — Я тоже рад тебя видеть, брат.

— И я тебя, малой, — добродушно язвит он, не оставляя без ответа мои действия.

Закатываю глаза от немого, но показательного недовольства. Его снисходительное обращение не злит.

— Проходи, — кивает брат в сторону столика.

— А девочки где? — громко интересуюсь, проходя в глубь помещения.

— Они в программу не входят. — Он пожимает плечами, присаживается за стол и берет бокал со спиртным.