— Ты ешь, Олежка, — предложила Таня простодушно, — каша из концентрата, вкусная.

— «Кашетрата»! — передразнил Олег. — Ты вот лучше скажи, кашетрат, почему именно Галичиной называется эта область? — Он подмигнул Степе, приглашая его принять участие в подтрунивании над Таней.

— Галичина? А может от города Галич, что недалеко отсюда. Вообще-то это народ привык так любовно называть свою землю со времени княжеств Киевского и Галицкого… Даниил Галицкий в тринадцатом веке создал здесь много крепостей и городков. Кстати, он основал и Львов.

— Львов? — удивился Степа. — Откуда Даниил знал про африканских зверей, если город так назвал. Львы-то здесь не водились!

Он ждал, чтобы кто-нибудь подхватил его смех, но все смотрели на Таню, ожидая ее ответа.

— Водились здесь львы, — победоносно объявила девочка. — Сын у Даниила был по имени Лев. Вот в честь его и назван так город.

Но Олега не так-то просто переспорить. Усевшись поудобнее, он насмешливо начал:

— Однажды с Таней такой случай произошел: она обнаружила ценные археологические находки…

— Где? — заинтересовался Степа, но чувствовалось, что он уже заранее знал ответ.

— На стендах одного исторического музея! Федюк это зафиксировал в своем дневнике.

Ребята рассмеялись. Лишь Федя, находясь с Олегом в ссоре, нахмурился.

Лейтенант Зарубин любил слушать ребят, охотно смеялся над их шутками, шутил сам. И многому удивлялся. Откуда, например, ленивая с виду девочка Таня Сосновская так много знает? Она помнила даты, имена, названия мест и городов, рассказывала о важнейших битвах славянских племен с кочевниками. Сначала по простоте душевной он думал, что рассказов Тани хватит на один-два перехода, а она полмесяца говорит все новое и новое… А вот Лукашин. Кажется — это «ходячее легкомыслие». Но когда Степанчик на клочке бумаги начертил сложную схему генератора, а в другой раз подробно объяснил устройство телевизионного приемника на полупроводниках, причем Сашко, телевизионный мастер, не нашел в схеме ни одной ошибки, Зарубин развел руками. Чувствовалось, что многое, о чем Степа рассказывал, выстрадано долгими вечерами в техкабинете школы и в своей маленькой домашней лаборатории.

Каждый участник экспедиции изо дня в день раскрывался перед наблюдательным милицейским работником, как только еще строящийся дом: фундамент, первый этаж, второй, третий. А вот и внутреннее убранство… Сначала молодой офицер любил своих спутников просто так, как обычно взрослые любят всех ребятишек, но потом понял, что любит их за внутренние качества, как интересных своих современников. Даже сама их затея пойти по следам героев внушала уважение. Выходит, взрослые первыми, как это ни странно, начали забывать бывших товарищей по оружию. Героев, павших в боях за счастье народа, были тысячи. Но память с каждым годом отсеивала, отсеивала, и вот, наконец, пришло время, когда стали вспоминать лишь о десятках наиболее выдающихся. А где же основная масса, грудью своей преградившая путь завоевателям? Большинству из них не поставлены даже коллективные памятники. Взрослым не пришло в голову издать алфавитные списки погибших…

Прерывая мысли Зарубина, Сашко дал команду:

— Ста-ановись!

Олег бросил Тане в подставленный передник ложку, приложил к губам горн. Коля Сергеев в такт вырывавшимся на простор металлическим звукам декламировал:

Тревогу трубят!

Скорей седлай коня!

Оружие оправь,

Себя осмотри…

А все нараставшая песня трубы взывала:

Быстро на сборное место веди коня,

Стой смирно

И приказа жди!

Этому боевому сигналу научили ребят галицийские партизаны-кавалеристы.

— Группы, приготовиться к поиску!

Еще вчера после беседы с местными комсомольцами и пионерами было решено для сбора материалов разделиться на три группы, чтобы обойти как можно больше хуторов и сел. По наиболее трудному маршруту направлялись Федя, Ина, Степа и Касым. Вторая группа — Олег, Кама и Сашко — должны были двигаться по ранее намеченному плану. Остальные — Коля, Зоя, Таня и Зарубин — собирались в городок Золотой поток.

Проверив у всех снаряжение, Сашко еще раз предупредил, что в походе слово старшего группы — закон.

— У кого есть вопросы?

Ребята чувствовали себя солдатами, идущими на выполнение боевого задания, и пустых вопросов не задавали.

На мотоцикле вместе с дядей Мишей уехала группа Коли Сергеева. В коляске, доверху нагруженной имуществом, уселись Зоя и Таня. Следом за ними со стоянки снялась группа Сашко. Федя подошел к Олегу, протянул руку. С того утра, когда Олег заподозрил Ину в предательстве, мальчики не разговаривали. Настала пора сгладить недоразумение. Но Олег демонстративно отвернулся. Кама выскользнула вперед, пожала Феде кончики пальцев.

— Не волнуйся, товарищ начштаба. Я за ним присмотрю.

— Лучше за муравьями смотри, — отвернулся Олег, откидывая за спину горн. — Ну, чего ждем?

Федя долго смотрел вслед группе. Подошла Ина, дотронулась до его командирского ремня.

— Не огорчайся. Олег ни при чем…

— Я сам во всем виноват, — вдруг произнес Федя, — и зачем тогда в Москве показал телеграмму от Витьки! Думал — следопыт, разберется. А он… Лучше бы за Степанкой последил!

— Тс-с! — зашептала Ина, оглянувшись на подходящего Лукашина.

Федя нахмурил брови, скользнул взглядом по худенькой фигурке Степы, подумал: «Все равно разоблачу, дай только срок». Оглядев опустевшую стоянку, еще больше разозлился. Там, где стояли палатки и горел костер, остались обрывки бумаги, недогоревшие сучья, пустые консервные банки. Одну из них Федя пнул ногой. Она жалобно звякнула.

— В море, когда с военного корабля выбрасывают банки, их обязательно пробивают, чтобы они затонули. А почему, ответь, Лукашин?

— Чтобы ты, рыжий, не нашел эти корабли! — огрызнулся Степанчик.

Через десять минут третья группа экспедиции под командой Феди Прибыткова тоже вышла на дорогу.

* * *

Ласковый утренний ветерок коснулся кудрей кустарника. Невдалеке, поднявшись в голубую высь, запел жаворонок. Но вдруг, будто поперхнувшись, он смолк, кинулся вниз, к своему гнезду. На полянку, раздвинув орешник, крадучись вышел Витька Шапиро. Он свистнул. Тотчас же появился его товарищ по путешествию — Самойлов.

— Ну, что?

— Давненько убрались, — сказал Виктор.

Скоро на одном из кустов они увидели приметный красный лоскутик. Виктор поковырялся в корнях и извлек наружу маленький комочек бумаги. Печатными буквами химическим карандашом было написано:

«След. стоянка в Золотом потоке. Эксп. отряд разделился на три группы. Общий сбор в Коршеве. Там подробнее ты узнаешь. Часы, письма и чертеж в коляске мото у З.»

Васька глянул на записку, нахмурился.

— А кальки-карты почему нет? — раздраженно спросил он Виктора. — Ты предупредил, чтоб копия «Золотого места» была?

— Предупредил.

— Сосунок ты, длинный! — сплюнул Самойлов. — Теперь хоть работу бросай. Дать тебе напоследок как следует — и смыться!

— Да я тут при чем? — возразил Витька. — Ведь ты прозевал документ…

Самойлов приблизился к приятелю, вполголоса сказал:

— Ну, хватит. Попробуем сами схапать чертежик…

— Сдурел! Там же Зарубин.

Васька, не обратив внимания на возражения Виктора, присел на корточки перед потухшим костром и стал обдумывать план дальнейших действий.

* * *

Товарищ Миша вынашивал тайную мысль перехватить где-нибудь на дорогах Тернопольщины или Станиславщины серую «Победу» Витьки-пенициллина. Зарубина торопила все возрастающая активность противников экспедиции. Шапиро и Самойлов колесили по партизанским местам и всюду, где бывали, показывали пожилым людям замусоленную карту-кальку, спрашивали: «Не знаете, где это?» Получив отрицательный ответ, мчались дальше, надеясь опередить пионеров и захватить партизанский клад. После того как Коля Сергеев принес в штаб экспедиции письма молодого Васютина и часы Григория Ивановича, причастность «передового поста» к преступлению была доказана. И пора было действовать более энергично. Самый старший по возрасту участник экспедиции не мог допустить, чтобы победа была вырвана из рук ребят, самоотверженно преодолевавших трудности первого в жизни похода. Зарубин решил попросить местную милицию в Золотом потоке, где была назначена встреча двух групп отряда, принять меры. Сказав ребятам, что будет часа через два, лейтенант помчался на мотоцикле в городок.