Дойдя до перекрестка, ребята остановились:

— Ну, Федюк…

Крепкие рукопожатия, и ватага двинулась дальше.

Федя провожал взглядом друзей до тех пор, пока те не скрылись в подъезде здания, знакомого им всем с семилетнего возраста.

— Привет, товарищ начштаба! — вдруг раздался сзади бас.

Федя оглянулся, и лицо его расплылось в радостной улыбке: перед ним стояли лейтенант Зарубин и Антонина Антоновна.

— Прощаешься? — спросила учительница. Передав мужу барахтавшуюся что есть сил Светланку, она крепко, по-дружески пожала Феде руку: — Не забывай, заходи…

Федя сдвинул на затылок форменную фуражку с кокардой из двух золотых колосьев, соединенных солнечными лучами, и зашагал необычной для него дорогой: на улицу Чернышевского. Рядом торопились десятки таких же, как он. Мальчишки, поглядывая на него, чуть приподнимали чубатые головы, с усилием морщили лбы: дескать, встречались где-то, а где — уж извини, пожалуйста, не помним. Девочки в коричневых платьях, поверх которых надеты белые, как лебединые крылья, фартуки, тоже не могли скрыть любопытных глаз, сияющих на загорелых лицах, словно из букетов выхваченные васильки.

«Дороги сближают, дороги разлучают», — припомнилось Феде, и его закаленное Чистопрудными ветрами сердце дрогнуло. — Как хорошо, Инка, что у нас еще много дорог впереди!

На углу улицы Чернышевского Федю поджидала бабушка Анна Петровна.

— Смотри, внучек: это для тебя, наверное, — обратила она внимание.

Мальчик глянул вверх. На ажурной решетке арки ворот новой школы-интерната алело яркое полотнище: «Добро пожаловать!»

Помахав бабушке неразлучной отцовской планшеткой, Федя Прибытков заторопился навстречу новым своим товарищам.