* * *

В косых лучах заходящего солнца Золотой поток пестрел сотнями огней. Они искрились в окнах домов, густо разбросанных на покатой возвышенности. И по мере того как солнце садилось, огней становилось все больше. Они быстро взбегали вверх, к нагорным улицам, огибая зеленые островки садов и палисадников. На какое-то мгновение солнце потускнело, заслоненное облачком, и пестрая радуга, дрогнув, стремительно ринулась на нижние улицы, обдавая их сверкающим золотым потоком.

— Жалко, Инки-картинки нет с нами, — проговорила Таня и вздохнула. — Соскучилась я по ребятам.

— А мы? — ревниво подняла на нее глаза Зоя и замерла, глядя мимо подруги.

Коля повернул голову по направлению ее взгляда. Лицо его расплылось в радостной улыбке.

— Легки на помине!

От опушки леса к стоянке отряда, опережая друг друга, бежали ребята из группы Сашко Довгаля. Первой ворвалась в лагерь Кама. Вся в пыли, с растрепанными тонкими косичками, она бросилась в объятия Тани, доверчиво прильнула к ней.

— Наконец-то!

Сашко сбросил с плеч выцветший рюкзак. Он обрадовался встрече не меньше остальных и неловко проявлял свои чувства. Колю чуть даже не поцеловал. Одумавшись, толкнул ладонью в плечо, пробасил:

— Привет комиссару! Как раз на твое дежурство по отряду явился…

— Он знал, что сегодня заступать, так днем выспался. Прямо в очках заснул, — смеясь, сообщила Таня.

— Это чтоб нас получше во сне видеть, — не удержался от шутки Олег.

— А что делает группа Федюка? — спросил Коля. — Есть сведения?

— Полчаса назад Степанчик радировал, что подходят к хутору Усачи, — сообщил Сашко. — Мы будем ждать группу в Коршеве.

В разговорах и играх незаметно летело время. Путешественники угомонились только после возвращения товарища Миши. Новостей он, кажется, никаких не привез и на расспросы отвечал уклончиво.

Ребята сгрудились у догоравшего костра. На тесную от надвинувшегося мрака поляну вышла напоенная влагой и надушенная прелыми листьями прохлада. На ясном небе алюминиевыми заклепками заблистали редкие звезды. В овраге, около которого расположился отряд, все покрылось сизой, ползущей из каких-то таинственных глубин дымкой.

— Спать, спать! — скомандовал Сашко.

Когда наконец ребята разошлись по палаткам, Коля Сергеев приступил к дежурству. Обойдя кругом стоянку и не обнаружив ничего подозрительного, он заскучал. Подумав, раскрыл рюкзак, вынул из него мешочек из бязи и быстро набил его травой. Получилась упругая «груша». Не мешкая, повесил ее на прочный сук ясеня. Затем надел перчатки, сделал первый удар, потом еще, еще…

От усердной тренировки дежурного оторвал сильный шум. Не скоро понял Коля, что произошло несчастье: мотоцикл, в коляске которого удобно пристроился на ночь Зарубин, с грохотом летел в овраг. Бросив в костер хворосту, чтоб было светлее, дежурный, крича во все горло, помчался на помощь. В лагере поднялась суматоха. Ребята полуодетыми выскочили из палаток, побежали к оврагу.

Заглянув в пугающую бездну, Зоя вдруг пронзительно завизжала, заплакала неудержимо, навзрыд. Кама обняла ее за плечи, стала утешать.

— Ничего ты не понимаешь, — отстранилась Зоя.

Из глубины оврага раздался приглушенный голос Зарубина.

— Спокойствие, ребята! Все в порядке…

Сашко и Олег, а за ними Кама спустились вниз. Лейтенант сидел на траве, перевязывая носовым платком кровоточащую руку…

Проснулся он от шума мотора. Мотоцикл без управления несся к оврагу. Навстречу стремительно надвигалась мгла, и вот уже заблестела полоска свинцово-замшелой болотной тины. Лейтенант с трудом дотянулся до руля, вывернул мотоцикл в сторону. Машина ударилась о невысокую кочку, затерянную в осоке, и остановилась.

— Испугал я вас, братцы! — виновато улыбаясь, закончил свой нехитрый рассказ товарищ Миша. — Но, честное слово, не понимаю: как мотоцикл снялся с тормозов?

Дрожащими пальцами Кама осторожно коснулась царапины на его лице.

— Говорила я… Кругом одни бандиты тут!

Найдя среди взволнованных ребят Олега Пастухова, Зарубин попросил:

— Осмотри-ка место, где стоял мотоцикл. Возможно, это объяснит нам кое-что…

Не прошло и четверти часа, как Олег обнаружил свежие следы. Увлекая за собой ребят, он, как заправский следопыт, пошел дальше.

— Еще один человек! — шаря руками в траве, воскликнул Олег. — Вот оба закурили. Спичка! Надломлена. Значит, нервничали.

Следы оборвались у самого шоссе. Зато на росном асфальте появились свежие отпечатки автомобильных скатов.

— Легковик, — угрюмо разъяснил Олег товарищам и сделал вывод: — Все ясно: мотоцикл товарища Миши снят с тормозов! Понятно, это могли сделать только Витька Шапиро и Васька Самойлов…

Уже совсем рассвело, когда пионеры окончательно пришли в себя. Все с опаской посматривали на кручу, с которой падал Зарубин.

— Как бы чего не случилось с группой Феди Прибыткова? — заволновался Сашко.

Он сел за рацию, долго прощупывал эфир, наконец услышал позывные передатчика Степы Лукашина…

НА ДАЛЕКОМ ХУТОРЕ

— Населенный пункт Усачи! — важно сказал Федя. — Здесь станем на ночевку.

Он поднял к глазам бинокль, потом медленным жестом черкнул на карте «галочку»: еще одно украинское местечко.

Наблюдая за манипуляциями Феди, Ина едва сдержала улыбку. Она невооруженным глазом давно уже видела хутор. Он состоял из аккуратных хат-мазанок, выстроившихся двумя порядками вдоль реки Серет. На средине выделялся одинокий кирпичный дом.

Однако и этот ориентир явно не удовлетворил Федю. Он вскинул вверх левую руку с наручным компасом, проверил, где юг, а где север. Ничего не поделаешь, начальник штаба экспедиционного отряда любит подчеркнуть свое особое положение, щегольнуть перед друзьями умением пользоваться и биноклем, и картой, и компасом. Хочет дать понять, что не зря таскает это снаряжение по шляхам и проселкам Галиции.

Так, идя след в след за Федей, путешественники миновали первые хаты, подошли к просторному, недавно выстроенному кирпичному дому.

Над дверями все увидели вывеску:

Усачівська

неповна середня школа ім. Степана Хомчіка

— Какой такой есть этот товарищ Хомчик? — прервал длительное молчание Касым Тажибаев.

— Разве не ясно: украинский государственный деятель, — уверенно ответил Федя. Оглядев свою группу, спросил: — Ну, где нам остановиться?

— А вон, — Степанчик Лукашин показал на ближайшую мазанку. Ему очень хотелось поскорее отдохнуть. За всю дорогу он так и не доверил никому нести свою тяжелую рацию.

Федя внимательно окинул взглядом хату. Выбор Степанчика, как и следовало ожидать, он не одобрил. Не мог же старший группы прислушиваться к мнению ненадежного человека! Достав из глубокого кармана штанов-галифе пилотку и натянув ее на непослушные свои вихры, энергично махнул рукой, показывая на самую крайнюю хату. Касым, Ина и Степанчик беспрекословно подчинились.

Дверь путешественникам открыл пожилой колхозник. Правый рукав его порыжевшей от времени трофейной куртки заколебался на ветру. «Инвалид войны», — подумал Федя с уважением, прикладывая руку к пилотке.

— Разрешите остаться ночевать, товарищ.

Колхозник внимательно оглядел его, улыбнулся, заметив поверх запыленной гимнастерки мальчишки бинокль, планшетку и еще какие-то ремешки.

— Здоровеньки булы, хлопцы, — поздоровался он. — Звиткиля путь держите?

— Из Москвы…

— О то добре! — обрадовался колхозник. — За писнями?

Не ожидая ответа, он до отказа распахнул дверь, радушно пригласил в дом.

Держа в руках отяжелевшие за день рюкзаки, ребята вслед за своим предводителем перешагнули порог. Хозяин повернул выключатель. В ярком электрическом свете Ина увидела диван самодельной работы, небольшой квадратный стол, на котором лежали снопики пшеницы и грудка початков кукурузы. На стене висела небольшая рамка с вделанной в нее фотографией мальчика лет тринадцати-четырнадцати. Ниже, на гвозде, висела старая противогазная сумка.