Далее Блюхель сообщает, что в Германии власть принадлежит максимум сотне влиятельных функционеров от медицины, и в президиуме одни и те же люди сидят десятилетиями.
В комментариях Блюхеля речь идет о Германии, но структура врачебного синдиката одинакова во всех странах, ориентированных на прибыль. Например, при такой системе чрезвычайно сложно привлечь к ответственности медицинского работника за серьезную, порой даже смертельную врачебную ошибку. Подсудимый и его адвокат сразу опровергают «компетентность» суда и прокурора и обращаются за «авторитетным мнением» к специалистам, то есть, к коллегам, членам медицинского синдиката. Отсюда и утверждение, что степень «доктор медицины» равнозначна лицензии на убийство.
Во всех странах западного полушария врачебный синдикат добился господства самонадеянной, высокомерной клики, которая под предлогом защиты здоровья населения не считается с общественным мнением, правительством, законами, ограничениями и устанавливает диктатуру своей гильдии. Посторонним вход в нее запрещен. Судебный процесс по талидомиду был прекращен благодаря тому, что свое веское слово сказали «специалисты» – члены врачебного сообщества (из Германии с этой целью пригласили даже лауреата Нобелевской премии Бориса Чейна (Ernst Boris Chain). Таким образом, химический синдикат столь же зависит от врачебного, сколь врачебный от химического: их интересы тесно переплетены, и они активны во всем мире.
Именно по этой причине суд над главой химического концерна с расчетом на успех пока еще невозможен. Обвинять его должны в массовом убийстве. Не животных, а людей.
Поэтому же государство может предписывать детям и арестантам очень опасную вакцину. Так Франция в 1950 году ввела обязательную вакцинацию от туберкулеза, невзирая на протесты многих врачей. Подобная принудительная вакцинация – в интересах Института Пастера. Ежегодно он поставляет все больше доз вакцины детям и солдатам, и делается эта «гуманная» миссия за счет беспомощных налогоплательщиков. Но данный факт ни к чему не обязывает Медицинскую империю в других странах: там она вольна объявить, что вакцина БЦЖ очень опасна, и так будет до тех пор, пока никто не начнет мешать их вакцинации. В данном случае столкновения интересов нет, следовательно, нет и конфликта.
В США вакцины Солка и Сейбина от полиомиелита восхвалялись как «прорыв» в лечении этого заболевания, хотя к тому времени во многих странах оно уже почти угасло, а после вакцинации ожило. Во Франции используют противополиомиелитную вакцину Лепина – она названа в честь Пьера Лепина (Pierre Lépine), директора Института Пастера. Кстати, директором того же института был и Кальмет (Calmette), и именно тогда использование его вакцины от туберкулеза стало обязательным.
Особенно примечательно то, что произошло в Италии в 1975 году. Комиссия врачей подготовила многотысячный список препаратов. Они хотели изъять их из каталога медицинского страхования из-за их бесполезности либо опасности. Тот список широко публиковался в СМИ. Но вышестоящее государственное заведение, так называемый Высший институт здравоохранения (Istituto Superiore di Sanità), заглушил врачебную комиссию и решил, что ничего не надо убирать из списка; тем самым индустрия благоприятствовала причинению вреда здоровью. Этот случай показывает, насколько честные врачи бессильны в борьбе с Медицинским синдикатом. Настоящий эпизод – не исключителен, зато символичен.
Столь же показательна – по меньшей мере, для тех, кто умеет читать между строк – статья, которая вышла 23 июня 1978 года лишь в немногих американских газетах, например, в Daily Northwestern (г. Ошкош, штат Висконсин). В статье под заглавием «Секретная кампания может тормозить закон о дешевых лекарствах» (Secret Campaign Claimed to Cripple Laws for Cheaper Drugs) говорится следующее:
«Как сообщили сегодня сторонники реформы законов о медикаментах, производители лекарств, отпускаемых по рецепту, провели во всей стране тайную кампанию, чтобы пересмотреть федеральные законы, направленные на удешевление лекарств. Спонсоры встречи – Ассоциация учителей-пенсионеров (National Retired Teachers Association), Ассамблея штата Нью-Йорк (New York State Assembly) и Совет Государственного правительства (Council of state Governments) – заявили, что “секретная кампания, которую во многих штатах проводила Ассоциация брендов, во многих штатах изменила законы”. В настоящее время 38 штатов отменили либо изменили законы, которые не позволяют аптекарям продавать пациентам дешевые непатентованные лекарства вместо дорогих брендовых препаратов, выписанных врачом».
Тот, кто быстро просмотрел эти строчки, вряд ли поймут столь нечеткое сообщение. Оно означает, что некие неизвестные личности (пресса не отваживается называть их имена) смогли повлиять на достаточное число важных политиков и добиться отмены законов, которые бы принесли благо людям, а не промышленности. В изданиях, принадлежащих истеблишменту, таких как New York Times, International Herald Tribune, Washington Post было бы трудно напечатать такие новости.
Доктор Юлиус Хакенталь (Julius Hackenthal), известнейший в Германии хирург и человек большого мужества, заявил в интервью для иллюстрированного журнала Quick (1978, № 25):
«Любой думающий врач должен самое позднее через несколько дней после выхода на работу осознать аморальность и криминал, в которыми в значительной степени сопряжена медицинская профессия.
Если пациент держится подальше от врачей, он в среднем рискует гораздо меньше.
Упадок морали среди медиков принял самые крайние формы. Во врачебном сообществе сформировалась своего рода медицинская мафия. Когда речь идет о сохранении и преумножении привилегий, исчезает страх перед действиями, за которые, в соответствии с уголовными кодексами цивилизованных стран, полагается наказание.
Среди медиков главную ответственность за это несут функционеры от науки…
Есть множество доказательств в пользу того, что медики занимаются своей профессией по правилам сицилийской мафии».
Достойным завершением этой главы про врачебный синдикат станут слова, сказанные в 1975 году британским врачом и колумнистом Верноном Коулманом (Vernon Coleman):
«Так сложилось, что сегодня медицинской профессией управляет фармацевтическая индустрия. Фармацевтическая индустрия запугала их, подкупила и посадила на цепь. Несомненно, доктора утратили контроль над своей профессией и должны нести ответственность за все несчастные случаи и ошибки, происходящие из-за того, что они выписывают неправильные лекарства. Было бы неверно просто обвинять фармацевтическую промышленность (чьей единственной целью является прибыль) в ущербности этики. Следует возложить ответственность на медицинскую профессию; сейчас она сводится к выполнению приказов индустрии и не может претендовать на то, чтобы называться отдельной профессией» (из The Medicine Man, Maurice Temple Smith Ltd, 1975).
Вивисекционный синдикат
Нет сомнений в том, что некое международное ведомство постоянно инструктирует национальные вивисекционные синдикаты на предмет того, как нейтрализовать антививисекционное движение и «внедряться в тыл противника». Так, в разных языках и на разных континентах в одно и то же время появляются идентичные аргументы и формулировки, защищающие вивисекцию. Их авторами чаще всего оказываются эксперты-медики, профессора университетов и научные корреспонденты.
Подобные сходства обнаруживаются в другом лагере, особенно в Европе: некоторые крупные якобы антививисекционные общества, имеющие давнюю историю, в своих бессмысленных с точки зрения науки речах поддерживают «возможную» отмену всех опытов в будущем (исключительно из соображений этики, как во времена Рихарда Вагнера), но признают их необходимость в настоящее время. При этом в упор игнорируются тысячи медиков, которые говорили не только о бесполезности, но и о вреде данного неправильного метода исследования. Они тоже получают указания.
