Звягин, выбранный капитаном «медведей», потрепал меня по плечу, всем своим видом показывая, что меня в команде не обидят. Лайла, тем временем, нацепила на ноги громоздкие щитки, сделанные из теплоизоляции, приделала квадратный блин к правой перчатке и встала в ворота.

Мы не тренировались. Ни разу. Когда я затянул на ботинках ремешки лезвий и вышел на поле, то понял, что клюшка мне просто необходима, чтобы не упасть. Если я ее оторву ото льда и попробую ударить по шайбе, обязательно потеряю равновесие и больно приложусь шлемом к площадке. Я не ехал по льду, а семенил маленькими шажками, как немощный старичок. Как же я буду играть? Ославлюсь на весь мир, потому что за нашей игрой будет следить много людей. Ноги мои задрожали от страха еще больше и едва не разъехались в стороны.

Я подумал, что действительно похож на медведя, которому на лапы повязали коньки. Но, боюсь, катаюсь я хуже, чем медведь, выступающий в цирке. Остальные держались на льду немногим лучше меня и за редким исключением клюшки тоже использовали, чтобы не растянуться на площадке.

Мы походили на сборище калек, но постепенно начали раскатываться и привыкать к марсианскому льду, а кто-то даже решался применять клюшку по прямому назначению – то есть бить по шайбе. Льду все-таки было далеко до идеала. Шайба не скользила, а еле-еле ползла и быстро останавливалась.

Уже после нескольких минут раскатки я почувствовал, что весь пропотел, пот скопился на бровях и начал заливать глаза, появилась отдышка. Нет сомнений, что даже самые крепкие из нас вряд ли выдержат стандартную продолжительность хоккейного матча, то есть три периода по двадцать минут. Вот мы и решили провести одну двадцатиминутку, если она не выявит победителя, сыграем дополнительный пятиминутный период, а если и он не определит победителя, последует серия буллитов. Один из вездеходов мы подогнали почти к самой площадке и водрузили на него «Кубок Марса», чтобы всем было видно, за что мы сражаемся.

Начало каждого матча должны предварять клубные песни. Мы их, конечно, не сочинили. Но когда мы построились в центре площадки, русские завели в шлемы какую-то бодрую мелодию, пояснив, что это древний хоккейный гимн, под который бились их предки. В ней были слова о суровых боях, которые ведет ледовая дружина, о мужестве отчаянных парней, о великолепной пятерке и вратаре.

 Как точно эти слова отражали составы команд, где было как раз по одной пятерке и вратарю, но вот в нашей-то команде половина была не отчаянных парней, а отчаянных девчонок. Автор как-то не подумал, что в хоккей будут играть и девушки, да еще на Марсе, а ведь могла такая мысль его посетить – русские к моменту написания этой песни первую женщину в космос уже запустили. Песня действительно заставляла кровь в жилах бежать быстрее и отчего-то ассоциировалась у меня с викингами, которые, наевшись мухоморов, готовились к битве.

Русские налепили скотчем номера на свои скафандры. Мы передали Наоми составы команд. Сергей, Кирилл, Катя, Ольга, Лена. Запомнить бы имена своих одноклубников. Я думал, что на ворота мы поставим кого-то из девушек и сильно удивился, когда место там занял Кирилл.  Ему выдали соответствующую экипировку, хранившуюся в вездеходе.

 Наконец все распределились по площадке. Мы не сказали русским, что Снупи на самом деле собака. Это вызвало бы ненужные вопросы. Робот, насколько сумел, выдвинул один из своих манипуляторов, в котором держал шайбу, потом выпустил ее, и игра на «Кубок Марса» началась. Снупи испуганно бросился к краю площадки, но после первого же удара шайба угодила точно ему в колеса, завертев волчком, после чего робот ездил исключительно вдоль бортиков.

Наша тройка девушек сразу же бросилась в атаку. Каждый удар они сопровождали криками, привычными для зрителей теннисных турниров. Я за ними не поспевал, а когда ко мне случайно попала шайба, слишком долго размышлял над тем, что в воротах стоит Лайла и ударить по ним со всей дури у меня не поднимается рука.

 Кто-то из русских, игравших за «Ураганов», разрешил все мои сомнения, отобрав шайбу. Как бы одноклубники не подумали, что я нарочно внедрен в их команду, чтобы разрушать изнутри все их задумки.

В дальнейшем я из кожи вон лез, чтобы реабилитироваться, признаться, не сильно в этом преуспев. Но «Марсианские медведи» все равно открыли счет. Этому предшествовала многоходовая комбинация с виражами за воротами, ложными замахами на пятачке и множеством пасов.

– Олька, ты – молоток!  – поздравляли девушку, забросившую первую шайбу в кубке Марса. Ее обнимали и целовали, я сделал тоже самое, но из-за гермошлема не мог по-настоящему ощутить ее губы на своих щеках. У русских интересный сленг. Узнать бы, почему Ольга – молоток?

Дальше инициативой завладели «Ураганы Марса», среди которых выделялся Ральф. Хоккей у канадцев в крови, к тому же Ральф выступал за университетскую команду, и ему прочили даже какое-то будущее в заштатных клубах НХЛ, но он предпочел спортивной карьере скромную судьбу покорителя Марса. Он тараном шел на наши позиции, а Снупи позволял ему вытворять на площадке все, что угодно.

 В одну из первых таких атак я встал у Ральфа на пути. Это привело лишь к тому, что я оказался лежащим на льду. Снупи посчитал, что правила не нарушены. Я потихоньку приходил в себя, рассматривая марсианские небеса. Ральф тем временем сравнял счет. Поднимаясь, я и не понял поначалу отчего все члены «Ураганов Марса» жмут ему руку и обо всем догадался, лишь увидев, как Кирилл вытаскивает из ворот колесо от передвижных шкафов.

– Ты как? – спросил, подъехавший ко мне Звягин.

– Нормально, – соврал я.

– Прости. Я не сильно тебя задел? – спросил Ральф.

В голове у меня шумело, но вот скажи я ему, что он задел меня сильно, он что, станет меня стороной объезжать? Вот я и ему сказал:

– Нормально.

 За улетевшей за борт шайбой бегал Снупи, вернее ездил. Это ему очень нравилось. Он все-таки был собакой, хоть перед матчем мы и попросили Ральфа на время демонтировать у него хвост, а то русские точно обо всем догадались бы.

При желании мы могли завести в шлемы комментарии Наоми, но это отвлекало, а все ж интересно было послушать, как ей приходится изгаляться, чтобы придать ходу встречи динамизм. У тех, кто следил за матчем по радио, наверняка возникло ощущение, что мы играем не хуже, чем профессиональные хоккеисты, а на площадке кипят страсти. Они и вправду кипели. Меня радовали звонкие женские голоса, звучащие в моем шлеме:

 «Серега – пасую! Иди по краю! Передай на пятачок! Катька – держи канадца! Ленка – дай Тормозу! Обойдется!»

После последних фраз послышался смех. До меня постепенно дошло, что Тормозом они называют меня, и тогда я тоже улыбнулся.

У девчонок никак не получалось остановить Ральфа. Его, наверное, проклинали сейчас все феминистические организации мира, и, хоть за «Марсианских медведей», за исключением меня, играли сплошь русские, я был уверен, что большая часть американцев болела сейчас за нас, а не за «Ураганов». Мне казалось, что по площадке девчонки летают кометами. Просто это я ползал, как улитка. В сравнении со мной все будут кометами.

Персонально опекать Ральфа вызвался Звягин, но к пятнадцатой минуте матча мы все равно проигрывали 3–1. При таком ходе игры ни о каком дополнительном периоде речь не шла. Ну и хорошо. В моем скафандре хлюпал пот, горло пересохло, ноги гудели, и я не знал – доживу ли до того момента, как таймер в моем шлеме, показывающий время, оставшееся до конца поединка, наконец-то доберется до цифры «0». Ох, как же мне было плохо без экзоскелета. Пропади он пропадом этот «Кубок Марса»!

«На черта тебя здесь поставили? Дырка!» – кричали девчонки на Кирилла, а я радовался, что объектом их нападок стал не я, а кто-то другой.

Каким-то чудом мы смогли забросить «Ураганам» одну шайбу, сократив отставание до минимума. Последние секунды матча выдались драматичными. Кирилл бросил ворота и тоже ринулся в бой, пытаясь хоть как-то помочь своей громадной и неудобной клюшкой сравнять счет.