В какой-то момент во время своих одиноких одиссей он начал называть зеркала «утечками». Зеркала были слабыми точками, сквозь которые просачивались образы параллельных вселенных. Через эти четырехмерные окна он мог видеть космос, занимающий то же пространство, что и наш. Это заблуждение, если оно было заблуждением, очевидно, проистекало из его отказа от нашей вселенной. Для него это был самый худший из всех возможных миров.
Наша планета была этакой бетономешалкой, в которой Траута крутило, швыряло, колошматило, дробило и перетирало в пыль. К середине 1960 годов его лицо и тело несли на себе все мыслимые шрамы и травмы его нескончаемой битвы против унизительнейшей нищеты, непрестанного корпения над многочисленными опусами, пренебрежения со стороны литературного мира и, что еще хуже, пренебрежения со стороны читателей жанра, в котором он специализировался, – научной фантастики, – а также вечного жульничества бесчестных издателей.
В романе «Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер», Фред Розуотер берет в руки книгу Траута. Это «Венера на половинке раковины», а на ее мягкой обложке – фотография Траута.
Перед нами старик с густой черной бородой, его лицо – это лицо покрытого шрамами Иисуса, которого избавили от распятия на кресте, но которому пришлось провести остаток жизни в тюрьме.
Элиот Розуотер, выйдя из тумана безумия в клинике для душевнобольных, впервые видит Траута. Тот похож на добродушного кладбищенского смотрителя из сельской глубинки. У Траута больше нет бороды; он сбрил ее, чтобы устроиться на работу.
Билли Пилигрима из «Бойни № 5» с произведениями Траута познакомил Элиот Розуотер, лежавший с ним в одной палате госпиталя для ветеранов в Лейк-Плэсид, штат Нью-Йорк. Было это весной 1948 года. Примерно в 1964 году Билли Пилигрим случайно знакомится с Килгором Траутом в Илиуме, штат Нью-Йорк. У Траута лицо параноика, выжившего из ума Мессии. Он похож на военнопленного, но есть и положительная черта – его глубокий бархатистый голос. Он, как обычно, живет в полуподвале – не имея друзей и презираемый всеми. Он едва сводит концы с концами, работая менеджером по распространению «Илиум Газетт». Трусливый и склонный к мелочному подличанью, он преуспевает в своей должности лишь путем запугивания и обмана мальчишек-доставщиков газеты. Он удивлен и даже рад, что кто-то знает о нем. Он отправляется на помолвку Пилигрима, где впервые в жизни его персона удостаивается внимания.
Согласно «Завтраку для чемпионов», в 1972 году у Траута кривые, гнилые зубы и длинные, спутанные, седые космы. Он в течение многих лет не пользовался зубной щеткой. Его ноги бледные, тощие, безволосые, с варикозными венами. У него болезненные ступни, голубоватые от плохого кровообращения. Он редко моется. Воннегут сообщает ряд физических характеристик Траута, в том числе и тот факт, что его пенис в стоячем состоянии, имеет длину семь дюймов, но лишь один дюйм с четвертью в диаметре. Как он это узнал, Воннегут умалчивает.
В романе «Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер», Мушари, зловещий адвокат (или прилагательное здесь избыточно?) расследует жизнь Траута. Тот не интересует его в качестве литературного феномена. Траут – любимый автор Розуотера, и Мушари изучает произведения Траута для досье на Розуотера. Он надеется доказать, что Розуотер психически несостоятелен и не способен управлять миллионами Фонда Розуотера. Ни один уважающей себя книготорговец слыхом не слыхивал о Трауте. Однако Мушари сумел найти все восемьдесят семь романов Траута, правда, в жутко потрепанном виде, в убогой лавчонке, торгующей самой что ни на есть ядреной порнографией. Роман Траута «2BR02B» – по мнению Элиота, величайшее его творение – поступил в продажу ценой двадцать пять центов за экземпляр. Теперь за него просят пять долларов.
«2BR02B» стал раритетом, коллекционной вещью отнюдь не в силу своих литературных достоинств, а из-за эротических иллюстраций. Такова судьба многих книг Траута. В «Завтраке для чемпионов» мы читаем, что самая продаваемая его книга, «Чума на колесах», приносит издателю двенадцать долларов с каждого экземпляра благодаря обложке, на которой изображен акт фелляции.
Ирония судьбы заключается в том, что лишь немногие книги Траута имеют эротическое содержание. Только в одной из них присутствует более-менее значимый женский образ, да и тот – крольчиха (Умная Крольчиха).
За свою жизнь Траут написал только одну намеренно «грязную» книгу, «Сын Джимми Валентина», и сделал это лишь потому, что его вторая жена Дарлин заявила, что для него это единственный способ заработать деньги.
Эта книга действительно принесла деньги, но не Трауту. Его лос-анджелесский издатель – «Библиотека мировой классики», выпускавшая порнолитературу, – не отправила Трауту ни цента гонорара. «Библиотека мировой классики» издавала многие книги Траута не потому, что читателям были интересны его тексты, а потому, что издательству требовались книги для заполнения квоты. Они иллюстрировали их рисунками, не имевшими ничего общего с сюжетом, и частенько заменяли названия произведений Траута на более хлесткие и привлекательные для своего специфического читателя. Так, например, «Хозяин галактики» был опубликован под названием «Губительные губы».
Воннегут говорит, что издатели облапошивали Траута, но судя по «Завтраку для чемпионов», вина за бедность и безвестность Траута в основном лежит на нем самом. Он отправлял свои рукописи издателям, чьи адреса находил в журналах, основным рынком которых были будущие писатели. Он никогда не интересовался ни их репутацией, ни жанрами, с которыми они имели дело. Более того, Траут часто отправлял свои рассказы без конверта с обратным адресом и наклеенной маркой и даже не писал собственный адрес на простых конвертах. Часто переезжая с места на место, он никогда не оставлял на почте адрес для переадресовки корреспонденции. Даже пожелай издатели честно расплатиться с ним, они бы не знали, где его найти.
На самом деле Траут представлял собой классический образец крайне невротичного писателя, чье творчество носило маниакальный характер, и который меньше всего на свете заботился о судьбе своих творений, как только те были перенесены на бумагу. У него даже не оставалось экземпляра любых его произведений.
Воннегут называет Траута писателем-фантастом, но тот был им в неком специфическом смысле. Он мало что знал о науке и был безразличен к техническим деталям своих опусов. Воннегут утверждает, что большинству авторов научной фантастики не хватает научных знаний. Возможно, это так, но Воннегут, который сам обладает научными знаниями, не использует их в своих книгах. Как и Траут, он пишет о разрывах и искривлении времени, экстрасенсорном восприятии, космических полетах, роботах и инопланетянах. Истина же состоит в том, что Траут, как Воннегут, Рэй Брэдбери и многие другие, пишет притчи. Они облачены в форму, которая по какой-то причине удостоилась ярлыка научной фантастики. Лучшим термином был бы «сказка о будущем». Но даже с этим можно поспорить, ибо действие многих научно-фантастических рассказов разворачивается в настоящем или прошлом как далеком, так и близком. Во всяком случае, лучшие авторы проводят большую часть своего времени, пытаясь избежать каких-либо ярлыков.
На самом деле в писателях, сочиняющих научную фантастику, есть немало от Килгора Траута, в том числе, и в Воннегуте. Не знай я, что Траут – живой человек, я бы подумал, что он – архетип, вырванный Воннегутом из его собственного бессознательного или коллективного бессознательного писателей-фантастов. Он жалок, он берется за концепции и темы, которые по плечу лишь гениям (да и то не всем). Он чувствует, что его избегают и презирают. Он знает, что общество, в котором ему приходится жить, могло быть гораздо лучше, и, сколь бы общительным существом он ни казался, по натуре он одиночка, то, что философы называют монадой. Он может быть богат и знаменит (а некоторые авторы научной фантастики именно таковы), но по существу он персонаж, детально описанный в предыдущем предложении. Миллионы людей могут восхищаться им, но он знает: Вселенная даже не догадывается о его существовании; он искра, бесследно исчезающая в темноте вечности и бесконечности. Зато у него богатое воображение, и пока его искра все еще не погасла, он может победить пространство и время. Его рассказы – это его оружие, и, как ни крути, они лучше, чем ничего. Как выразился Элиот Розуотер, большинство писателей, пишущих об обыденной жизни, – это просто «воробьиные пуки».
