Тем временем он был не прочь найти новую еду и для себя. Его живот урчал, как грузовик на крутом подъеме. Если только ему не удастся наловить рыбы, он совсем оголодает. И тогда пес сожрет его самого.

Поскольку заняться ему было нечем, Саймон задумался о том, как ему назвать пса. Отвергнув Рекса, Фидо и Ровера, он выбрал имя Анубис. Анубис был египетским богом с головой шакала, который провожал души мертвых в преисподнюю. Шакал ведь тоже своего рода пес! И этот пес, если и не проводник, то в любом случае его попутчик в странной лодке, которая везла их к неведомой, но неизбежной смерти.

Каким бы ни было прежнее имя пса, он охотно отозвался на новое. Он облизнул руку Саймона и поднял на него глаза, большие, коричневые и нежные, как у Рамоны. Саймон потрепал его по голове. Приятно иметь рядом того, кто вас любит и не даст вам почувствовать себя совершенно одиноким. Разумеется, как и всё в этом мире, это имело и свою обратную сторону. Теперь ему придется кормить Анубиса.

Саймон встал и оторвал правую ногу фараона. На миг у него возникло искушение съесть ее самому, но ни его зубы, ни желудок для этого не годились. Он бросил ногу Анубису. Тот удалился в угол и принялся жадно грызть царственную конечность. Через несколько часов у пса начался сильнейший приступ поноса, который, среди прочего, вонял смолой. Встав на саркофаг, Саймон перегнулся через край витрины, чтобы глотнуть свежего воздуха. И тут он увидел сову.

Саймон радостно вскрикнул. Поскольку совы жили на деревьях, а деревья росли исключительно на суше, земля должна находиться где-то близко. На глазах у него большая птица развернулась и полетела на север, пока не скрылась из вида. Это было спасение. Вот только как добраться до суши?

Когда наступили сумерки, Саймон, так и не увидев нигде земли, уныло приготовился ко сну. Вынув Мернептаха из саркофага, он положил фараона на пол витрины, покрытый несколькими дюймами воды, а сам растянулся в его гробу. Когда он проснулся от бивших ему в глаза лучей солнца, то был еще слабее и голоднее прежнего. Он не страдал от жажды, так как морская вода, разбавленная дождем, вполне годилась для питья. Но вода не имеет калорий.

Он посмотрел через край саркофага. Фараон являл собой жалкое зрелище. Анубис изрядно обгрыз его, сжевав кожу, кости и все прочее. Но фараон, неутомимый путешественник, проделал новый путь. Анубис лежал в углу, мокрый и хворый. Саймону стало жалко пса, но помочь ему он ничем не мог. Более того, он был вынужден свесить голову над краем саркофага, чтобы не умереть от зловония, прежде чем отдаст концы от голода.

Спустя несколько часов, когда Саймон уже подумывал о том, что, может быть, лучше добровольно захлебнуться, он увидел что-то на северо-западе. По мере того, как тянулся день, это нечто медленно увеличилось в размерах. Но как только солнце соскользнуло в воду, Саймон понял: это не суша, как он надеялся. Это была субмарина или нечто похожее на субмарину. Увы, она была слишком далеко, чтобы добраться до нее вплавь.

Проснувшись с первыми лучами зари, Саймон первым делом посмотрел на северо-запад в надежде на то, что субмарина не исчезла за ночь. Нет. Похоже, всю ночь она дрейфовала все тем же встречным курсом. Более того, теперь она была довольно близко, и он смог разглядеть, что это не подводная лодка, а космический корабль. На его борту были нарисованы два больших китайских иероглифа, а под ними надпись латинскими буквами: Хуанхэ. Поскольку корабль шел своим ходом, экипажа на нем, по всей видимости, не было. Скорее всего, этот космический корабль стоял на приколе на каком-то космодроме, и когда пошел дождь, экипаж по какой-то причине не смог укрыться в нем. Вероятно, космонавты утонули во время попойки в таверне или в постели с подружкой или подружками.

Иллюминаторы были задраены, но открыть один из них – пара пустяков. Рядом должна находиться пластина, на которую нужно нажать, чтобы иллюминатор открылся.

Прошло еще несколько часов. К этому времени Саймон понял: плавучая витрина не столкнется с космическим кораблем. Он придвинул тяжелый деревянный саркофаг к ее стенке, отчего витрина дала крен и зачерпнула воды. Под весом Саймона она накренилась еще больше, и он сам погрузился в море. Анубис не горел желанием оставлять витрину, но выбора у него не было. Подплыв к ближайшему иллюминатору, Саймон нажал на крышку. Дверь вдавилась внутрь, а затем отъехала в сторону. Сунув в отверстие футляр с банджо, Саймон подтянулся, ухватился за край и залез внутрь. Втащив за собой Анубиса, он встал, шатаясь, и принялся наблюдать за тем, как водоворот закружил тонущую витрину. Пара мгновений, и та ушла на дно, а поверхность воды вновь стала ровной и гладкой.

– Ты только подумай, – сказал Саймон Анубису. – Захлебнись старина Мернептах в Красном море, его тело было бы бесследно утрачено, а значит, в музее не было бы витрины с его мумией, и мы с тобой утонули бы еще несколько дней назад. Невольно задаешься вопросом, предначертано ли это судьбой или нам просто повезло?

Саймон частенько думал о предопределении и свободной воле.

Анубис думал главным образом о еде, если только это не был период спаривания, и поэтому даже не стал дожидаться, когда Саймон прекратит болтать. Пес вбежал в корабль, и урчащий желудок Саймона, который также не мог переварить философию, заставил его последовать за ним. Осмотрев корабль, он счел его безлюдным, как и ожидал. Однако в нем оказались внушительные запасы еды и питья, что в данный момент интересовало Саймона больше всего. Поскольку Саймон не хотел, чтобы его тотчас стошнило съеденной пищей, он не стал переедать. Анубис был возмущен тем, что ему в рот попадали сущие крохи, но поскольку не мог ничего с этим поделать, то лишь укоризненно поглядывал на своего нового хозяина.

– Потом дам еще, – пообещал Саймон. – Наешься от пуза. Согласись, это ведь вкуснее окаменевших останков старого фараона, не так ли?

Следующим делом он обшарил шкафчики. Там отыскалась одежда, которая пришлась ему впору. Он вновь облачился в мешковатую серую фуфайку, черные джинсы «левис» в обтяжку и сандалии.

Когда он вернулся в каюту, возле все еще открытого люка на спинке стула сидела сова.

– Кто? – спросила она.

– Не «кто». Почему? – ответил ей Саймон.

Вопрос о том, откуда возникла сова, по-прежнему оставался без ответа, но Саймон подумал, что, скорее всего, она путешествует на крыше космического корабля. Решив, что она тоже голодна, Саймон приготовил для нее китайский омлет. Когда он вернулся с едой в каюту, сова сидела на куче разорванных бумаг на сиденье стула.

Саймон поставил тарелку на пол перед ней. Сова слетела вниз, чтобы схватить еду, что позволило Саймону определить ее пол. Она… она только что отложила яйцо.

Анубис вскочил на стул и проглотил яйцо. Сова, похоже, не возражала. Саймон решил, что катастрофа убила в ней материнский инстинкт. Но это было даже к лучшему, в противном случае животные могли не поладить друг с другом.

Саймон решил назвать свою новую питомицу Афиной. Афина была греческой богиней мудрости, а ее символом была сова. Считалось, что совы очень умны, хотя на самом деле они такие же тупицы, как и куры. Но Саймон увлекался мифологией, что, в общем-то, и следовало ожидать от человека, назвавшего свое банджо в честь мифического певца Орфея.

Он изучил приборы в машинном зале, так как слышал, что даже полный болван способен управлять космическим кораблем. Однако в данном случае это должен был быть китайский болван. Имейся на борту книга, которая позволила бы ему выучить китайский язык, он бы понял, как управлять этим нашпигованным электроникой судном. Он уже принял решение проститься с Землей навсегда. Здесь его больше ничто не держало.

В последующие годы, во время его странствий, Саймона часто спрашивали, что случилось с его родной планетой.

– Землю смыло потопом, – отвечал он. – Игра жизни была прекращена по причине сильного ливня.

В настоящий момент главный вопрос звучал так: кто сделал это с Землей? Ведь кто-то же вызвал этот потоп. Этого никогда бы не произошло, следуй земные события своим ходом. Кто-то нажал кнопку, которая привела в действие машину или вбросила химикаты, которые обрушили с небес все сто процентов атмосферной влаги в океан.