Этапы службы на кораблях Черноморского флота мичмана С.Я. Ярыгина подтверждаются документом сохранившемся в РГА ВМФ:

Мичман ЯРЫГИН Сергей Яковлевич

Год Суда Общее Ранг Док-т Род По цензовым К вознагражд.

число судна плавания

правам за плавание дней

1908–1912 Воспитанником

1913 Кор. Гардемарином с 14 апреля 1913 г.

л.к. «Евстафий» 143 I вып. вн. 15 мая по 5 октября 1913 г.

Мичманом с 5 октября 1913 г.

14 окт.1913 г. зачислен в Черноморский флот. эк.

1913 л.к. «Евстафий» I вып. вн. 5 нояб. 1913 г. по 12 марта 1914 г.

1914 э.м. «Лейт. Зацаренный» II вып. рез. 12 марта по 23 апреля

1914 э.м. «Лейт. Пущин» III вып. вн. 23 апреля по 3 ноября

1914 л.к. «Георгий Победоносец» I вып. вн. 3 нояб. 1914 г. по 13

марта I915 г.

(РГА ВМФ Ф. 873. Оп. 28. Д. 73. Л. 2, 2 об.)

Служба на штабном корабле «Георгий Победоносец» позволяла мичману Ярыгину чаще бывать на берегу и посещать Севастопольский аэроклуб. Морская служба не тяготила Сергея, но он все чаще и чаще, глядя в голубую, манящую синь неба, представлял себя в кабине аэроплана, чтобы еще и еще раз ощутить загадочное, непередаваемое чувство полета. Его душа тянулась к небу!

Январь 1915 года в Крыму не радовал теплой погодой и устойчивыми метеорологическими условиями. Пару дней были теплыми, потом погода испортилась почти на месяц. В феврале мичман С.Я. Ярыгин сделал первый шаг навстречу своей мечте, подал по команде рапорт о зачислении его в авиацию Черноморского флота учеником-летчиком.

За четыре года до войны, в феврале 1910 года император Николай II издал указ о создании Воздушного флота России. Интересно и даже где-то символично, что вопросами развития в России не только морской авиации, но и авиации вообще, на заре ее истории, занимался «Особый комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования», который был учрежден еще в 1904 году в целях восстановления военноморского флота после русско-японской войны и которым руководил контр-адмирал Великий князь Александр Михайлович, двоюродный дядя императора Николая II. К 1910 году на собранные от населения пожертвования построили требуемое программой количество военных кораблей, а оставшуюся нерастраченную сумму в 880 тысяч рублей Николай II «высочайше» разрешил обратить на создание Воздушного флота страны. С этой целью при «Особом комитете…» 6 марта 1910 года был образован Отдел Воздушного флота, которому поручили заниматься вопросами строительства русской авиации, в противовес сторонникам воздухоплавания и дирижаблестроения. Своего летного и инженерно-технического состава для авиации армии и флота в стране не было, как не было и отечественных аэропланов, поэтому приняли решение готовить пилотов в авиационных школах и закупать аэропланы за границей, для чего в марте 1910 года командировали во Францию шесть офицеров, из которых двое – лейтенант Г.В. Пиотровский и поручик М.С. Комаров – представляли морское ведомство. Первым дипломированным военным летчиком России стал лейтенант Черноморского флота С.Ф. Дорожинский, обучившийся во французской авиашколе полетам на аэроплане «Антуанетт» и получивший диплом авиатора № 125 в июне 1910 года.

Конечно, обучение авиаторов за рубежом было вынужденной мерой, поэтому Отдел Воздушного флота немедленно приступил к осуществлению возложенной на него задачи – скорейшему строительству воздушного флота путем организации своей офицерской авиашколы для обучения офицеров армии и флота искусству летать на аппаратах тяжелее воздуха и закупки аэропланов для снабжения ими военного и морского министерств.

Уже в мае 1910 года в Гатчине под Санкт-Петербургом Отдел Воздушного флота открыл собственную Офицерскую авиационную школу. Костяк инструкторского состава первой отечественной авиационной школы составили офицерылетчики и нижние чины – мотористы, овладевшие новой профессией за рубежом. Специалисты понимали, что климат северной столицы не позволит летать на Гатчинском аэродроме круглый год, посему решили изыскать место для авиашколы на юге России. Выбор остановили на Севастополе, отличающемся большим количеством солнечных дней в году, – базе и крепости Черноморского флота, где новому делу могла быть оказана всесторонняя помощь, в том числе и со стороны флота. Выбор места был связан не только с метеорологическими характеристиками местности, но и с тем, что у «шефа авиации» Великого князя Александра Михайловича было имение в местечке Ай-Тодор, недалеко от Севастополя, что облегчало ему курировать строительство Севастопольской авиационной школы.

По просьбе Великого князя Александра Михайловича Севастопольская городская дума «предоставила в распоряжение Отдела Воздушного флота Куликово поле… для обучения полетам на аэропланах». Петербургский журнал «Вестник воздухоплавания» по этому поводу писал: «На заседании Отдела Воздушного флота решено организовать школу в Севастополе. Старшим инструктором – Ефимов». Действительно, известный русский авиатор, обучавшийся во Франции, Михаил Никифорович Ефимов был приглашен в новую авиационную школу на должность старшего инструктора – шеф-пилота. Учебную базу в Гатчине оставили лишь для летнего обучения.

В начале осени в Севастополь железнодорожным транспортом прибыл весь назначенный штат летной школы и аэропланы. Аэродром разместили на грунтовой площадке в трех верстах за городом на территории лагеря 13-й пехотной дивизии, на так называемом Куликовом поле. На аэродроме силами солдат и матросов спешно возвели три каркасно-парусиновых заграничных ангара, ангар из досок на шесть аэропланов, две сигнальные мачты для определения направления и силы ветра и сигнализации пилотажа и разборное здание офицерского собрания школы. Парусиновые ангары, в форме больших шатров, разместили вдоль шоссе, а деревянный ангар – чуть сбоку. В здании находившегося здесь ранее летнего иллюзиона – синематографа оборудовали казарму команды солдат и матросов, обслуживающих школу. Для ремонта аэропланов построили деревянные здания мастерских: столярной, сборочной, кузнечной, моторной, бетонный погреб для хранения бензина и деревянное ограждение летного поля.

Материальную часть школы составили восемь доставленных из Франции аэропланов: два биплана «Фарман» с моторами «Гном» по 50 лошадиных сил, три моноплана «Блерио», один из которых был учебным, с мотором «Анзани» в 25 лошадиных сил, один биплан «Соммер» и два моноплана «Антуанетт». Аэропланы прибыли в разобранном виде в огромных ящиках, и механикам потребовалось несколько недель, чтобы собрать их и отрегулировать. После чего один из пустых ящиков приспособили под столовую офицерского состава.

Первый полет над Куликовым полем на аэроплане «Антуанетт» состоялся 16 сентября 1910 года. В Крыму стояла теплая золотая осень, как говорили в народе, – «бархатный» сезон. Погода баловала авиаторов – голубое небо и легкий ветерок. Но даже в таких комфортных погодных условиях аэроплан «Антуанетт» был достаточно капризным аппаратом. Пилот аэроплана «Антуанетт» лейтенант С.Ф. Дорожинский в тот день записал в «Дневнике работ и практических занятий на авиационном поле Севастополя»: «В 5 ч. утра приступлено к регулировке мотора. В 6 ч. мотор работал и давал 1200 об/мин, но полный ход развить не удалось. В 7 ч. утра удалось урегулировать мотор несколько лучше. 7 ч. 15 мин. Тщетные усилия подняться в продолжение 10 мин.

В 7 ч. 25 мин., уйдя на самый дальний угол линии, дал полный газ и развил ход до 70 верст в час, аэроплан быстро отделился и поднялся до 50 метров, сделал два полных круга над полем и плавно опустился к месту подъема».

Писатель-маринист Н. Черкашин позже писал об этом полете: «Русская морская авиация родилась на Куликовом поле. Не на реке Непрядве, а на том Куликовом поле, что нынче вошло в городскую черту Севастополя. Именно с него 16 сентября 1910 года поднял в воздух моноплан «Антуанетт» офицер флота лейтенант Станислав Дорожинский. Он пролетел над Севастополем… Весь город следил за его недолгим, но впечатляющем полетом. Заглохни мотор – и летчик был бы обречен: в Севастополе ни клочка ровной земли, на который можно было бы спланировать, – холмы, балки, бухты… Дорожинский благополучно вернулся на летное поле».