– В ресторан ночью не пойду, – ответила она, глядя ему в глаза. – Меня мама дома заждалась. Пойдёмте.

Они втроём вышли из фуршетного зала, и тут Айтал, глядя на девушку, сказал:

– А я видел тебя, Лана, как-то в спорткомплексе, в «Полтиннике»… – неожиданно он перешёл на «ты». – Сделал вывод, что у тебя много хороших поклонников. Был там.

– У тебя, Айтал, тоже, думаю, есть поклонницы. С такой фигурой и мозгами…

– Есть, конечно, – ответил парень. – Но они очень простые, заземлённые… Физики много.

– Но я же земная, поесть люблю.

– Не заметил, – сказал парень, добавил: – Вы, Лана, в облаках, верите в Бога… Крылья скоро у Вас вырастут. Белые. В церковь ходите…

– Разве это плохо, в Бога верить? В Бога верю, а в физику – нет.

Тут в их оживлённый разговор, вмешался Миша, остановил друга и тихо сказал:

– Знаешь, с Русланом нашим плохо, очень плохо.

– С Русланом?

– Да. Он сейчас в онкологии. Рак.

– Ого! – удивился Айтал. – Как так?

– В общем, я был там, в больнице, и он просил, очень просил, чтобы ты, Айтал, пришёл к нему завтра. Хочет тебе что-то сказать неотложное. Сказал, что дело плохо. Пойдёшь?

– Пойду, конечно, – помрачнел Айтал.

– Вот такие дела, Физя.

– Что же он хочет сказать? – пробормотал парень.

– Не знаю, – покачал головой Миша. – Сам тебе всё расскажет. Так вот. Прошу! – тут протянул вперёд руку Сатыров. – К раздевалке, друзья… Почти все ушли уже… Кончился бал.

Одевшись, они вдвоём вышли на улицу. Дворик Галереи освещал один тусклый фонарь, висевший на столбе.

– Здесь близко остановка автобуса, – сказала Лана. – Тебе туда?

– Конечно, куда Вы, туда и я… – весело произнёс Айтал, добавил: – Я тебя до дома провожу. Можно?

– Можно, – кивнула она. Потом, помолчав, спросила: – Значит, Айтал, фамилия твоя Барахов? Так?

– Барахов. А что?

– А то, что я узнала, что люди с такой редкой фамилией живут в посёлке Тумул, в Хатыннахском наслеге. Это случайно не твои родственники будут?

Так, разговаривая, они подошли к остановке, где в этот поздний час никого уже не было.

– …Да, я родом оттуда, – продолжил беседу Айтал. – Родился в посёлке Хатыннах, что недалеко от озера Ытык Омолуку. Может, слышала?

– Да, слышала. Говорят, что это озеро большое, очень красивое, с песчаными берегами. Священное.

– Откуда знаешь?

– Вот… хочу туда съездить, написать что-нибудь. Говорили, что там живёт шаман Арахаан. Очень сильный, известный. Надо бы встретиться с ним, поговорить.

– Знаю его, видел, – ответил Айтал. – Он охотник, живёт в тайге недалеко от озера. И где-то там промышляет зверя мой дядя по линии отца – охотник Тарас Барахов. В прошлом году приглашал меня приехать в Тумул, поохотиться, но я так и не собрался, не поехал: дела всякие в городе, работа… Очень хотел туда. Да.

Автобус что-то не подходил, задержался в пути. Айтал вытащил из кармана пачку «Кэмэла», закурил, потом, повернувшись к девушке, спросил:

– Простите, а имя Лана – это от Саргыланы или… Светланы?

– От Айгыланы. От слова «айгы», что означает медлительная, спокойная, уравновешенная.

– Гармоничная, выходит, – он посмотрел на неё «очень выразительно», поднял вверх «удивлённо» брови, крикнул: – Божественно! Как на небесах, в Верхнем Мире олонхо[18].

– Хотите меня сравнить с богинями-айыы? – засмеялась она и тоже шутливо «выпучила глаза», сказала: – Не выйдет, дорогой, я обычная земная грешница. Промахов и глупостей хватает, так что…

– Свои скелеты в шкафу, значит, – закивал он понимающе. – У всех свои тайны, тёмные секреты… – скривил он тонкие губы, отбросил в канаву недокуренную сигарету. – Я тоже, знаете, в рай не попаду, так что… мы оба, выходит, одного поля ягодки. Типа болотной морошки.

– Вот-вот, – согласилась Лана. Ну их – в болото!

Они оба громко засмеялись, глядя друг на друга, и этот весёлый момент заметно сблизил их обоих, энергичных и полных жизненных сил молодых людей. И тут, как бы невзначай, Лана спросила:

– А может, мы вместе махнём туда, в Тумул, на озеро Омолуку? Я через недельку еду туда, к шаману… Как?

– Ехать в Тумул? Да-а, это было бы замечательно, но… Новосибирск. Там намечается конференция по нашей теме, и мне предложили выступить с докладом. Так что… жаль!

– Ладно, – деланно засмеялась Лана. – Одна поеду, без охраны. Она увидела на перекрёстке красные огоньки автобуса, сказала: – Едет! Наш. Это «двойка».

Айтал в белом халате и бахилах шёл по светлому коридору онкологического отделения больницы. В холщовой сумке он нёс другу свежие фрукты и номер журнала «Иностранная литература», где был напечатан отрывок романа «В пути» американского писателя Джека Керуака. Он знал, что Руслан любил читать переводы зарубежных писателей: Германа Гессе, Сент-Экзюпери, Сартра и так далее. «Керуака, кажется, он ещё не читал, – подумал Айтал. – Обрадуется».

У белой двери с номером 6 его остановила медсестра, худая, как мумия, женщина.

– Вы к кому? – спросила она, строго оглядев посетителя с ног до головы.

– Я к Харитонову. Палата номер шесть.

– Нельзя сейчас, – отрезала она. Подождите.

Медсестра, комично семеня маленькими ножками, быстро удалилась. «Ну и стерва, – подумал Айтал. – С такой женщиной долго не проживёшь». Он, увидев у окна диван, устало бухнулся, вытянул ноги. После вчерашнего «бума» у него слегка болела голова, ныл затылок, стучало в висках.

– Надо было пивком опохмелиться, – пробормотал он. – Дурак!

Тут он вспомнил, как однажды они хорошо погуляли с Русланом в Русском театре на вечере, но там в буфете почему-то продавали одно сухое вино, и они, чтоб «вдарило», опустошили бутылок шесть или семь. А потом веселые, обнявшись, пошли по проспекту домой. Однако, дойдя до библиотеки Пушкина, они оба упали в сугроб, поднялись, пошли – и снова упали, хотя не были пьяными до «бодуна[19]», голова работала ясно и чётко. Вот только ноги не слушались. И это было странно. Потом они, громко хохоча, доползли на четвереньках до ворот дома, лежали там в сугробе, расслабленные, минут десять, пока их обоих не подняли друзья – Мишка с Борькой Васильевым. Они и помогли им наконец подняться на четвёртый этаж, где они жили соседями. Если бы не друзья, их, как пить дать, мильтоны[20] увезли бы в «весёлую хату» – медвытрезвитель. А это позор.

«Да-а, весёлые были времена, – подумал Айтал, разглядывая на стене копию картины Перова «Охотники на привале». Потом, после этого нелепого случая, Айтал узнал, что сухое вино в большом количестве «бьёт по коленкам», и ноги отказываются нормально ходить – отключка. А портвейн «Агдам», очень популярный в те времена в Якутске, был ещё тем пойлом, и он, наклюкавшись этой «бормотухи[21]», три дня лежал в кровати, блюя и матерясь. С тех пор Айтал избегал пить сухие вина и «бормотуху», предпочитал родную чистую водяру, желательно «Столичную», если есть.

«Эх, Руслан, Руслан, что же ты так, – подумал он о заболевшем раком друге. – Ведь молодой ещё, нет и тридцати тебе – жить да жить! Судьба. Проклятая Матрица!»

Айтал вспомнил школьные годы свои, когда они втроём – Мишка, Руслан и он – увлекались футболом, ходили всегда вместе, за что их сверстники окрестили «Три мушкетёра». Это были герои их самой любимой книги, которую друзья читали взапой и перечитывали, знали слова и фразы отважных мушкетёров, цитировали: «Один за всех, и все за одного!» Так и живут они сейчас, помогая и поддерживая во всём друг друга. Три мушкетёра!

Сухая, как вобла, медсестра прошла мимо, не глядя на него, деловито вошла в палату номер 6, потом немного погодя, вышла оттуда и, глядя мимо него, громко сказала: