После торжественного ужина члены каждого семейства отошли ко сну, полные надежд на скорое освобождение. Но следующий день совершенно изменил настроение духа евреев; казалось, что ветер вместе с пылью, которую гнал перед собою, унес и их мужество. Их сердцами снова овладел страх пуститься в неведомый путь; многие уже взявшиеся было за посох с полным доверием к счастливому будущему стали снова плакать и корить свою судьбу, жалуясь, что принуждены оставить дома отцов, сады и жатву, наполовину уже собранную.

От внимания египетских воинов не укрылось то обстоятельство, что между евреями происходит некоторое волнение, но они приписали это празднику жатвы. Египтянам было известно, что Моисей ведет свой народ в пустыню для принесения жертвы Богу и потому начальник отряда попросил у власти подкрепления. Однако, когда поднялся сильный ветер и наступил нестерпимый зной, многие из наиболее трусливых не решались пуститься в дальнюю дорогу и идти по песчаной, пыльной пустыне в такой зной. Один еврейский торговец проник в укрепление египетского отряда, требуя от начальника воспрепятствовать его единоплеменникам идти на верную гибель.

Дошло до того, что даже некоторые из старейшин еврейского народа начинали роптать. Азария и Михаил вместе с их сыновьями завидовали власти Моисея и Аарона, ходили из дома в дом и уговаривали евреев, прежде чем решиться на выступление, созвать на совет старейшин и попробовать начать переговоры с Египтянами.

Пока эти недовольные с большим успехом собирали себе сторонников, а торговец-изменник отыскивал начальника отряда, прибыли еще два вестника, сообщив, что выступившие из Таниса евреи, между полуночью и рассветом прибудут в Суккот.

Вестники прибежали еле переводя дух и почти не в состоянии были говорить; старший из них, изнемогая от усталости, упал на пороге дома Амминадава, где имела пристанище и Мирьям. Изнеможенным людям дали выпить вина и прохладительного, пока тот, который был немного крепче, мог говорить. Он начал, хотя хриплым, но уверенным голосом рассказывать, как все произошло при выступлении народа еврейского из Египта и как Бог отцов их наполнил надеждою и мужеством сердца самых малодушных и трусливых.

Мирьям, с блестящими от воодушевления глазами, следила за речью вестника, в конце которой она накинула на голову покрывало и приказала слугам, столпившимся около вестника, собрать весь народ под сикомору; широкие ветви этого тысячелетнего дерева представляли хорошую тень от жгучих лучей солнца.

Хотя ветер не прекращался, но уже и не производил более такого удручающего действия на людей, как прежде; радостная весть придала им мужества и энергии. Когда несколько сот человек собралось у сикоморы, Мирьям взяла за руку Елеазара, сына своего брата Аарона, и стала на скамью, прислоненную к громадному стволу дерева; пророчица в экстазе подняла глаза и руки к небу и вознесла горячую молитву Богу. Затем она предоставила вестнику рассказать еще раз о всем случившемся в Танисе. Когда же он объявил, что евреи через несколько часов уже будут в Суккоте, в толпе раздались радостные крики. Елеазар также стал говорить о всех благодеяниях Божиих, сделанных еврейскому народу и обещанных для его потомства.

Как утренняя роса освежает поблекшую траву, так каждое слово Елеазара успокаивало сердца людей. По окончании его речи опять послышались в толпе радостные крики и мужество снова овладело всеми. Азария и Михаил замолкли, и все недовольные угомонились. Однако один из евреев, служивший в египетском отряде, пробрался к своим единоплеменникам и известил их, что узнал от изменника о скором выступлении евреев из Египта; тогда Елеазар, Нагезон, Гур и другие старейшины стали совещаться; затем они собрали вокруг себя всех бывших в толпе пастухов и стали уговаривать показать на деле их храбрость и мужество и бороться, призывая на помощь Бога отцов их. Недостатка в оружии у них не было, так как пастухам нередко приходилось защищать скот от нападения диких зверей. Скоро под начальством Гура собралась толпа вооруженных людей, напала на египетских надзорщиков и освободила всех еврейских рабочих. При этом освобожденные обнимали пастухов и благодарили за помощь. Время от времени среди евреев раздавались крики: «Они идут! Долой притеснителей! Господь Бог будет нашим вождем!» Мало-помалу к небольшой кучке пастухов присоединились еще громадные толпы народа; Гур повел их тогда на египетских воинов, которых было значительно меньше евреев.

Египетские воины встретили бунтовщиков градом стрел, а пастухи ответили им брошенными сильными руками из пращей камнями, которые, достигнув первых рядов, положили много людей на месте; остальные египтяне спрятались за крепкими стенами и замкнутыми воротами. Начальнику отряда показалось число евреев несметным и он решил держаться в своей засаде, пока не получит подкрепления.

Однако Гур не был доволен первым успехом; лишь только какой-либо египтянин показывался на стене, как на него направлялись сотни пращей и несколько камней попадали ему в голову. Затем, по приказанию Нагезона, подставили к защищаемому зданию лестницы, и амбар скоро достался в руки евреев, хотя в самом укреплении еще держались египтяне.

В это время степной ветер утих. Разъяренная толпа нападающих успела уже принести к воротам соломы и щепок и хотела было поджечь здание, чтобы уничтожить египтян, но Гур, Нагезон и другие благоразумные старейшины не допустили подобного злодейства. Конечно, нелегко было уговорить разъяренных рабочих от поджога, но старейшины заявили им, что если загорится укрепление, то огонь истребит запасы, которые могут пригодиться евреям во время пути. Тогда-то и началось опустошение амбара; припасами навьючивались животные, которые должны были следовать за евреями.

При свете факелов евреи быстро опустошили амбар и готовились к новому пиру; многие из них стали пить из бочек и кувшинов хранившееся там вино. Однако вождям удалось уговорить народ сохранить большую часть добычи на черный день, так что напившихся до пьяна было мало. Наконец, Елеазар еще раз выступил перед народом и стал им рассказывать об обетованной земле; женщины и дети с большим вниманием слушали его, и затем раздалась хвалебная песнь, которую сложила Мирьям.

Как в Танисе, так и в Суккоте благочестивое настроение овладело сердцами людей, и семьдесят еврейских мужчин и женщин, спрятавшихся в храме Тума, заслыша хвалебную песнь, вышли также к народу и совершенно забыли о том, что боялись оставить Египет; они, как и все прочие, стали собираться в дорогу, веруя, что Бог отцов их поможет им совершить этот дальний путь и поселиться в земле обетованной.

Когда звезды стали меркнуть на небе, многие из евреев отправились по дороге в Танис навстречу к своим единоплеменникам. Другие же занимались приготовлением носилок для старых и слабых, пастухи сгоняли скот, одним словом, все готовились к выступлению.

А во время последнего ужина во всех семьях был на столе зажаренный ягненок; из окон всех домов и палаток виднелся свет и веселые, исполненные радости и надежды лица.

На крыше одного из самых больших домов в Суккоте собрались на рассвете многие евреи, желавшие приветствовать своих единоплеменников, идущих из Таниса, которые должны были сделать здесь привал.

Но прежде чем прибыл еврейский народ из Таниса, в Суккот явился вестник и остановился в доме Амминадава; это большое здание, состоящее из двух отдельных домов, из которых один был отдан сыну владельца, Нагезону, с его семейством, в другом же, более обширном, кроме престарелого хозяина дома и его жены, зятя Аарона с женою, детьми и внуками, жила еще и Мирьям. Старый домовладелец, перенесший все обязанности, связанные с его положением, на своего сына Нагезона, встречал всех вестников из Таниса с распростертыми объятиями и прислушивался к их рассказам с глазами, полными слез. Он и его престарелая жена поместились в удобных сиденьях, на которых их должны были нести за народом.

Старушка, слушая рассказы вестников о блестящей участи, ожидающей народ, всякий раз искала глазами взор мужа и тихо говорила: «Это все Моисей!» Она придавала большое значение брату мужа своей дочери, и ей приятно было, что теперь приводится в исполнение все то, о чем он предсказывал им заранее. Также старики смотрели с гордостью и на своего зятя Аарона, но только Елеазара, своего внука, они любили больше всех и думали видеть в нем со временем второго Моисея. В Мирьям они нашли также много хорошего, и старикам было очень приятно, что эта боговдохновенная женщина поселилась в их доме.