Только на выходе из пазика Алекс встряхнул головой, и всё же смог отогнать ревнивые фантазии.

«Интересно, когда это я так успел так полюбить бдсм? Или мне просто хочется верить в то, что секс Андрюшки с новым парнем больше похож на абьюз?» – подумал Алекс, хлопая входной дверью.

Зайдя в дом, Алекс застал бабулины сборы – вся гостевая комната на первом этаже была перерыта в поисках неведомо куда запропастившихся косметички и флакона духов.

– Как, уже? Ты же собиралась неделю прогостить, – с сожалением протянул Алекс, расстёгивая куртку. Несмотря на излишнее бабулино любопытство к личной жизни внука, бабушку Алекс любил.

–Да, поеду, – печально вздохнула бабушка, заглядывая под журнальный столик. – Сам подумай, как там без меня Самара целую неделю? Да и Пётр Иваныч может помереть, пока я здесь. В наши годы такое случается.

Наконец-то найдя запропастившиеся косметичку и духи в собственной сумочке, бабушка обняла Алекса, маму, и, застегнув на виляющей хвостом Мимозе курточку, вышла на улицу. Там её уже ждало такси – белый фольксваген.

– Приезжай ещё, мамуль, – махнула на прощанье мама Алекса, провожая грустным взглядом усаживающуюся в автомобиль с сумочкой и собачкой бабушку. – Нам будет тебя не хватать.

– Обязательно, – бабуля лихо хлопнула дверцей и высунулась в окно отъезжающего фольксвагена. – Только предупреждать заранее не буду, чтобы ничто не уберегло Олега от любимой тёщи!

С отъездом бабушки дома стало спокойно и тихо, но что-то грустное было в этом спокойствии и что-то потерянное – в тишине. Усевшись на диване в гостиной, Алекс с мамой включили на большом ЖК телевизоре последний концерт Майкла Джексона, и провели вечер в ностальгии и наслаждении талантом великого певца.

Глядя на отточенные движения короля поп-музыки, Алекс с печалью думал о том, что какой-нибудь из приездов бабушки станет последним, и вспоминал, как в детстве она, несмотря на запрет отца, привозила ему чупа-чупсы в ярких обёртках, дизайн которых разработал когда-то сам Сальвадор Дали.

Даже несмотря на то, что встреча с Андрюшкой пробудила в душе Алекса воспоминания о прошлых отношениях, он не забывал и о новенькой. Об Алине. Об этой невыносимой самодовольной особе в кричащих нарядах и с бойкими карими глазами, подведёнными длинными стрелками.

«Вот бы начать с ней общаться» – думал про себя Алекс, искоса поглядывая на неё на переменах, и слушая её хрипловатый голос на парах.

Но почему-то боялся подойти.

На паре основ журналистики с Надеждой Сергеевной снова было жарко – обсуждали закон о гей-пропаганде и то, как его не нарушить.

– Да кто в своём уме этих голубых пропагандировать будет, – хохотнул Лёха. – Мы в России живём, у нас таких не любят.

– А в Чечне за это вообще убивают, – поддакнул Алекс. – Не правда ли, есть чем гордиться?

– Ты что, на стороне этих самых? – удивлённо приподнял брови Лёха. – А может, ты и сам из них? А то я смотрю, больно ты скользкий тип…

– А если я выступаю за то, что каждый человек вне зависимости от ориентации не должен ущемляться в основных правах и свободах, я тоже «из этих самых»? – лениво протянула с последней парты Алина.

Кажется, от неё Лёха этого не ожидал.

– Да ну, ты же девчонка, – попытался отмахнуться он, и очень зря.

– Ты меня сейчас что, по половому признаку ущемляешь? Девушки не могут быть представительницами нетрадиционной ориентации? А может, ты из тех, кто к лесбиянкам третьим просится?

Окончание Алининого вопроса утонуло в дружном хохоте всей группы, даже Надежда Сергеевна улыбнулась, прежде чем прочитать мораль на тему того, что нужно жить дружно.

А Алекс начал смотреть на Алину с ещё большим интересом.

Вот это да, оказывается, ей не чужды либеральные взгляды! Что это такое тогда на прошлой паре было? Неужели его, Алекса позлить хотела? Или и правда думает, что голосовать за Путина – это нормально? Вот бы узнать…

Возможность узнать об Алине побольше представилась даже раньше, чем Алекс мог себе предположить.

Проштрафившись на теории русской литературы за незнание деталей какого-то занудного произведения, Алекс в страстном желании отработки ждал преподшу, сидя на лавочке в холле. Чтобы развлечь себя во время утомляющего ожидания, придумывал детскую книгу о любви двух мальчиков.

«Было бы забавно выпустить такую книжонку в этой стране», – саркастически думал Алекс.

И предисловие ещё хорошенькое написать. Нечто вроде: «Дорогой юный друг! Прочитав эту книгу, ты уже не будешь юным. Ты станешь взрослым…» Резонанс в СМИ был бы оглушительным. Пожалуй, после такого привлекли бы за пропаганду гомосексуализма среди несовершеннолетних. Но зато был бы создан прецедент такой детской литературы…

Жаль, что Набоков не написал нечто подобное. Хотя американские издатели предлагали ему превратить Лолиту в двенадцатилетнего мальчика, которого Гумберт, теннесийский фермер, соблазняет в амбаре. Но почему-то Набоков не согласился.

Пожалуй, Набоков был единственным русским автором, талант которого не мог оставить Алекса равнодушным.

– Анну Николаевну ждёшь? – из приятных фантазий Алекса вырвал низкий, немного хриплый голос Алины. – Она в другой корпус уехала, будет только через пару часов.

– Какая жалость, – вздохнул Алекс, удивляясь про себя тому, откуда новенькая в курсе передвижений преподши. – А я так хотел побеседовать с ней о русской литературе…

– Ну-ну, – хмыкнула Алина.

– Неужели ты мне не веришь? – задурачился Алекс. – Ты же ничего обо мне не знаешь, чтобы так строго судить!

– Поверь, мальчик, я знаю о тебе достаточно, – Алина неловко присела на лавочку рядом с Алексом.

«Какие у неё старые глаза, – подумалось вдруг ему. – Она не на год старше, куда больше. Или даже не на количество прожитых дней старше, а на что-то другое».

А вслух Алекс лишь спросил, ёрничая: «Что же ты обо мне знаешь»?

– Ну слушай, раз напросился, – Алина уселась поудобнее. – Обитаешь ты у нас в мирке шикарных студенточек-конфеточек, что неудивительно, мальчик ты симпатичный. Одна конфеточка даже считается твоей девушкой, но это всего лишь плата за глубокие и обширные знания, которыми ты с ней щедро делишься.

– Неужели всё настолько плохо, что мне приходится завоёвывать девушку таким бесславным способом? – Алекс улыбнулся, откинул со лба выгоревшую в солярии пепельную прядь.

– Миленький, а разве ты у нас по девушкам? – лукаво сощурилась Алина.

Вроде бы улыбается, но улыбка странная, как гримаса – уголками губ вниз. И акцент на последнем слове.

– Ну да, конечно, я же с Лилей встречаюсь, к тому же, я «мальчик симпатичный» – передразнил Алину Алекс.

Сам немного занервничал.

– Ха-ха-ха, – несмешно засмеялась Алина. И продолжила неторопливо. – Симпатичный мальчик один из немногих в этой группе, который действительно учится. Даже милое щебетанье с девочками-конфеточками не может ему помешать. Ещё бы, ведь дома, в свободное от половых сношений время, он часами может просматривать и прослушивать новостные, по большей части, программы, анализируя работу журналистов. Эдакий ботан под прикрытием.

– «Половых сношений», – в очередной раз передразнил Алекс. – Ну ты загнула.

– Да, амурных похождений у тебя было явно поболее, чем у твоих однокурсников, – Алина намотала на палец короткую чёрную прядь. – Ведь с парнишками о потрахульках куда проще договориться.

– Откуда ты знаешь? – нервно спросил Алекс.

– Читаю это в твоих бездонных голубых глазах, – подмигнула Алина.

– Не, ну всё же, серьёзно? Кто тебе сказал? Лиля?

– Лиля? Я и без её признаний в курсе твоей ориентации. Мальчиков вроде тебя выдает походка.

– Да ну? Никогда об этом не задумывался, – Алекс поспешно встал с лавочки, поправил сумку, висящую через плечо, и откинул падающие на глаза волосы. – Ну, я побежал, удачи. Спасибо, что сказала про литераторшу.

– Давай-давай, – то ли скривилась, то ли улыбнулась Алина, и сосредоточенно уткнулась в телефон.