По количеству врачей на душу населения мы занимаем твердое первое место в мире: один врач на 289 человек, а «там» — на 1237. Зато по количеству внимания — не мне вам рассказывать. Врачам уже давно некогда быть врачами. Они либо хозяйственники, либо диссертанты, либо борются за удержание за собой штатного места или, наоборот, за достижение его, либо учатся на курсах повышения квалификации, либо заняты бумаготворчеством: в клиниках, во время профессорских обходов, на больных тратят нынче секунды, а на запись в историях болезни часы, главным образом для прокуроров. Пристально вглядываться в каждого больного? думать прежде, чем что-то говорить ему или о чем-то умалчивать? следить за развитием болезни? собирать консилиумы? скрупулезно подбирать лекарства? — товарищи, это из области фантастики.

Реальность, к сожалению, такова: вбегает в квартиру участковый врач, чаще всего это женщина, которой некогда ни рук помыть, ни пальто снять, ни даже измерить вам температуру. Едва перебросившись с вами парой фраз, она мгновенно подгоняет вашу болезнь под общий знаменатель, назвав ее для экономии времени каким-нибудь сокращенным собачьим именем типа «оэрзэ», затем в секунду выписывает бюллетень с рецептами, хватает портфель и хозяйственную сумку, с которой не расстается даже под страхом лишения диплома, и с бешеной скоростью исчезает, оставив после себя инверсионный след, как от реактивного истребителя. Но не извольте сильно гневаться, благородный читатель: бедному эскулапу надо еще успеть в овощной за бананами или картошкой, в поликлинику на профсоюзное собрание, в детсад за ребенком, и постирушку дома сделать, и приготовить на завтра еду, я уж не говорю о том, что, хотя ваша докторица и занимает твердое первое место в мире, количество вызовов у нее почему-то всегда намного выше нормы, а казенной машины ей даже во сне не положено: она все ножками, ножками, как почтальон, которого, между прочим, все-таки пожалели, выставив ему для облегчения почтовые ящики на первые этажи домов.

Теперь взгляните на экстрасенсов: спокойны, неторопливы, задумчивы, внимательны, сосредоточенны, — как они выигрывают на общем суетливом и малопрофессиональном фоне! У вас нет сомнений в том, что они занимаются только вами, что их мозг свободен от посторонних мыслей, что вся энергия их уходит не на бананы, а на вас. Более того, в лечащем вас экстрасенсе, чего не скажешь об участковом враче, есть нечто от жреца, и это неудивительно, это, если подумать, даже закономерно, потому что в самой диагностике и во врачевании действительно присутствует что-то колдовское, таинственное, ритуальное, и когда внешний облик целителя соответствует делу, которым он занимается, результат в виде успеха достижим и быстрее и легче.

Впрочем, истина требует уточнения: как среди участковых может попасться чеховский Дымов с обволакивающим голосом, интеллигентными манерами и неторопливой профессорской основательностью (и все это за сто двадцать рублей зарплаты?! — что-то я, кажется, не то говорю!), так и среди экстрасенсов встречаются экземпляры, неопрятно одетые, невежественные, суетящиеся, с запахом лука изо рта и начисто лишенные жреческой таинственности и значительности, которая откровенно разменяна на плотоядный меркантилизм (и вот тут я говорю уже «то»). Добавлю, что в массе своей экстрасенсы начали, увы, потихонечку «портиться»: кое-где, говорят, лечат для скорости «коллективным методом», высаживая перед собой с десяток, положим, больных и делая биомассаж на всю компанию сразу. А один экстрасенс, с которым меня познакомили как с личностью уникальной, наладил — чуть было не сказал: поставил на поток — лечение по телефону. Вы спросите: а что больные? Они терпят и молчат, потому что, как уже было сказано выше, не имеют выбора.

Перейдем теперь ко второй категории населения — к здоровым. На вопрос: лечиться у экстрасенсов или не лечиться? — они отвечают: а как хотите! Им еще не приспичило. Проблема эта трогает их ничуть не больше, чем «есть ли жизнь на Марсе». Откровенно говоря, мне бы с самого начала обойтись одной категорией населения, но я намеренно сохранил здоровых, чтобы лишний раз подчеркнуть вопиющую несправедливость, заключающуюся в том, что именно от них зависит судьба больных, потому что именно здоровым людям, и куда чаще, чем хотелось бы, приходится решать вопросы, связанные с медициной. Впрочем, аналогичным образом обстоит дело и во многих других сферах общественной и социальной жизни. Так, например, проблемы юношества традиционно решают взрослые, студенчества — давно отучившиеся в вузах, голодных — сытые, слепых — зрячие, талантливых — бездарные, а умных — дураки. Странно устроена жизнь!

Однако в число как больных, так и здоровых могут входить специалисты, позиция которых непременно корректируется или, я бы сказал, подсвечивается специальными знаниями, что делает ее специфической. Приведу в качестве примера документ, исполненный, правда, не на бланке, а на простой бумаге, и печать, стоящая на нем, удостоверяет всего лишь подлинность подписи, но подпись эта и текст стоят того, чтобы быть обнародованными:

Ничего не скажешь, документ смелый, благородный, подвижнический, свидетельствующий о наличии этих же качеств у человека, его подписавшего. Одно смущает: получается так, что сначала Дина пусть лечит людей, собирая материал, важный для науки, и только потом, когда этот материал обработается в лаборатории эвристики, будет решен вопрос, в какой мере лечение было полезным, а в какой вредным, — весьма занятная позиция, не так ли? Странный гуманизм руководителя лаборатории оправдывает лишь то, что Имярек не врач — психолог, а психологи клятвы Гиппократа никому не дают.

Вот позиция Ю. Николаева, тоже доктора наук, но медицинских:

Эти слова были сказаны Ю. Николаевым на совещании в «Огоньке» в присутствии экстрасенсов, без всякого стеснения, прямо в глаза. Не могу не заметить попутно, что «круглый стол» в журнале, на материалы которого я ссылаюсь, получился чрезвычайно полезным. Пришли на него люди, заинтересованные в откровенном разговоре, при этом доброжелательные и уравновешенные, отнюдь не враги нового направления, — враги на такого рода встречи, как правило, не ходят, — а вполне сочувствующие, однако не играющие в поддавки. Позиции участников совещания далеко не всегда диктовались интересами больных, бывало, что и интересами самих экстрасенсов, что вовсе не противоречило истине, к достижению которой ораторы стремились. Для иллюстрации приведу небольшую цитату из выступления И. Голубева, начальника отдела Госкомитета по науке и технике.

Между прочим, один из руководителей лаборатории экстрасенсов, мгновенно сориентировавшись, взял слово и энергично отмежевался от врачующих коллег. «Деятельность нашей лаборатории, — сказал он, — направлена на исследование природы биополя. Лаборатория техническая, мы лечением не занимаемся, нас интересует физика явления». Участвующие в совещании целители, фамилии которых благополучно входят в списки сотрудников секции, возглавляемой Кентавром, многозначительно переглянулись при этих словах и спрятали, как говорится, улыбки «в усы».