— А ты что хочешь, Саша? Мне так всё равно, — севшим от волнения голосом спросила я.

— Я бы жиденького похлебал. Ну, а если второе будет, вообще улёт!

— Заказ принят, — отшутилась я.

Саша вызвался почистить овощи, а я поставила вариться мясо на суп, и теперь не знала, чем заняться. Такое ощущение, что мужчина всё время чем-то занят, а я сижу, как принцесса. Я не знала, о чём разговаривать с ним, а молчание было таким неприятным.

— Я помою пол? — спросила я разрешения у Саши.

— Вроде чисто, — осмотрелся по сторонам мужчина.

— Пыльно.

— Ну, помой, если хочешь, — пожал плечами он.

Где швабра и ведро я уже знала, видела в туалетной комнате. Быстро смахнув пыль и несколько попавшихся мне дохлых мух, я вернулась к Саше.

Вместе мы приготовили суп и гуляш с макаронами, пока Саша расспрашивал меня о моей жизни. Я знала, что этот разговор когда-нибудь зайдёт, поэтому с готовностью поддержала беседу. Раз он спрашивает, значит, ему не всё равно. Сашин интерес был скорее трогательным, чем навязчивым. Он не пытался выведать какие-то интимные или грязные подробности нашей с Колей семейной жизни. Вопросы были общими, но даже на них мне было неприятно отвечать, хотя и хотелось поделиться своими переживаниями. Рассказывая Саше о себе, я ещё раз убедилась в том, что моя жизнь была невыносимо ужасной, и я правильно сделала, раз решилась покончить с ней.

Расспросить Сашу о его жизни у меня не хватило моральных сил. После пересказа своей биографии я почувствовала себя несчастной и выжатой, как лимон.

— А ты не знаешь, Саша, камин работает? — поинтересовалась я у него, чтобы просто не молчать.

— Какой камин?

— Ну здесь, — я открыла дверь в кладовку, где вчера пряталась, и поманила Сашу за собой.

Мы зашли в помещение с окнами во всю стену, которые выходили прямо в лес, и камином в углу. Тут было грязновато и холодно, но если прибраться, отгрести снег с улицы и разжечь камин…

— А у нас будет ёлка? — размечтавшись спросила я.

— Кхм, хочешь поставить тут ёлку, и попивать винишко, любуясь видами?

— Ну, да…

— Здесь мы будем, как на витрине. Стреляй, не хочу! Плохая идея, Яна.

— Извини, я не подумала…

А надо было подумать! Боже, что я за дура? Как будто в санаторий приехала. Мне стало ужасно стыдно за свою глупость, так что настроение испортилось. Хорошо, что Саша более собранный и бдительный.

— Накроешь на стол, Яночка? — вывел меня из самокопания Саша. — Я пойду баню проверю.

Баня… А я так и не придумала, в чём туда идти.

20. Александр

Дурак этот Баринов! Яна не только красивая девушка, но ещё и хозяйственная. Не очень умная, раз связалась с таким ушлёпком, как он, но одумалась же?

Готовила она так, что пальчики оближешь! Я и облизывал. Давно не ел с таким аппетитом. Свежий воздух, вкусная еда — так и растолстеть недолго!

В разговоре с Яной я тщательно подбирал слова. Не хотел отпугнуть её от себя. Пока всё шло гладко, у нас произошёл контакт, Яна с готовностью шла навстречу. Пусть так и продолжается сближение.

Трудно оставаться рыцарем, когда неистово желаешь оттрахать даму! Я не был каким-то озабоченным, это Яна была очень аппетитной.

Она пришла в баню, замотанная в простыню по самую шею. Да, и слава богу, потому что в обтягивающих купальных плавках невозможно скрыть свой интерес к женщине. Как говорится, шило в мешке не утаишь. Я пожалел, что тоже не захватил простыню, чтобы замотать своё шило. Оно могло меня подвести. Бывает, подумаешь о чём-то не том, представишь что-то этакое, а оно уже рвёт ширинку. А тут и представлять не надо. Вот она вкуснятина пришла!

По розовым ажурным лямкам на плечах девушки я догадался, что под простынёй у Яны бельё. Она не готова показать себя в лифчике и трусах, о каком сексе можно говорить? Я понимал, что нужно проявить терпение, и я его набрался, сколько мог. Почему-то я уже решил, что Яна мне отдастся, и теперь просто ждал какого-то знака, сигнала от неё. Не проебать бы сигнал или не перепутать бы чего в запале.

Пока я запаривал берёзовый веник, Яна расстелила на полке большое полотенце, а потом села на него, свесив ноги. Я заметил, что она прикрывает рукой синяк на предплечье, и тяжело вздохнул. Потом сел рядом и убрал её пальцы с предплечья.

— Не надо стыдиться синяков, Яна! Это не тебе должно быть стыдно, а тому, кто это сделал!

Яна ничего не ответила, опустив глаза, но прятать следы от побоев больше не порывалась.

— Классно тут! — через минуту улыбнулась она. — У бабушки с дедушкой в деревне была баня. Я ненавидела её всей душой! Мне казалось, что меня закидывают в раскалённый ад! А сейчас понимаю, что дурочкой была!

— Некоторые вещи начинаешь понимать с возрастом.

— А сколько тебе лет, Саша?

— Тридцать.

Яна замолчала, и я не понял, хорошо это или плохо, ну, то, что мне тридцать. Устраивает её такой возраст? Её мужу гораздо меньше. Может, поэтому он дурак и не научился ценить женщин?

Как я не старался, я не мог не думать о Баринове. Расценивал я его не как угрозу жизни, а как соперника. Яна всё ещё его жена, хоть и убежала. И мне это не нравилось, пиздец! Я понимал, что штамп в паспорте в их случае — формальность, но осадочек оттого, что Дюймовочка частично ещё чья-то, был для меня жутко неприятным.

— Ты извини, что я тормозная, Саша, — не глядя на меня, сказала Яна. — Я немного отвыкла от общения. Тем более, с мужчинами.

— Тем более, с полуголыми, — добавил я, дав понять, что понимаю её.

— Ты меня не смущаешь, нет! — поспешила переубедить меня Яна. — Ты красивый мужчина, Саша. Мне приятно смотреть на тебя!

Вот-те здрасти! Охренеть, как неожиданно, но невероятно приятно!

— Может, снимешь тогда простыню? — на всякий случай поинтересовался я. А вдруг? — Я веничком пройдусь?

— У меня там тоже синяки…

Блять, что этот Баринов за пидор-то такой? Я стиснул зубы, справляясь с новым приступом гнева.

— Кроме меня, тут никого нет. А я умею хранить секреты.

— Ладно, Саша. Только давай сначала я тебя… Ну, веником? Ложись!

Она поднялась с полка, освобождая место для меня, и я с удовольствием растянулся на полотенце. Яна взяла веник и начала хлестать меня сначала по спине, потом по заднице и ногам, только как-то неуверенно.

— Сильнее, Яна! Давай! — она захихикала и стала махать веником смелее. — Ох, хорошо! — похвалил я её, закрывая глаза от удовольствия.

Боже, чистый кайф! Из мышц медленно уходило напряжение, а из головы — дурные, тяжёлые мысли. Хлёсткие удары становились всё слабее и реже, я понял, что Яна утомилась. Я нехотя открыл глаза и поднялся.

Эту баню можно было хоть каждый день топить, успею ещё понежиться вдоволь. Гораздо важнее мне было увидеть Дюймовочку без простыни. Лямки от лифчика ажурные, должно быть, и всё остальное бельё такое же красивое?

— Давай, Яна! — подбодрил я её. — Твоя очередь!

Медленно и не глядя на меня, девушка стащила с себя скрывавшую её мокрую тряпку, и я едва не задохнулся от восхищения. Формы девушки были настолько идеальны, что я реально вздохнуть не мог, бессовестно разглядывая её.

Ажурная ткань белья намокла от пота, и теперь не скрывала тёмно-вишнёвые соски на небольшой, но высокой груди. Пирсинг в пупке на впалом животике Яны говорил мне о том, что она далеко не скромница. Трусики тоже прилипли к телу девушки, так что я отчётливо мог разглядеть её голенькие складочки.

До чего же хороша, господи!

Всю эту красоту портили синюшные полосы на правом боку и точечные синяки на бёдрах. Я почувствовал, что у меня встаёт на Дюймовочку, да так чётко, что я рисковал спалить контору раньше времени.

— Ты тоже очень красивая, Яна, — вернул я девушке комплимент. — Просто загляденье!

— Спасибо.

К счастью, Яна повернулась спиной, убирая свою косу вперёд, поэтому не могла видеть мою эрекцию. А вот я теперь пялился на её попку в форме сердечка, и с удовольствием признал, что вид сзади меня тоже приятно впечатлил.