Вообще-то, при желании, Прохор съел бы его. И вообще все, что угодно. Была у него одна способность, которой он хвастался перед друзьями и женщинами. Никогда, ни разу в жизни его не тошнило и даже поноса не было. Объемный желудок переваривал все и вся, как жерновами. Наверное, поэтому, в отличие от Яшки, купание в вонючке не спровоцировало у некроманта долгой и мучительной диареи. Разве что газами с полчаса помучился.

Когда на путников пала тень от заветной каменной башни, Прохор сглотнул слюну, ощущая, как заколотилось вдруг, измученное длинным переходом сердце. Слезть с коня помогли. На этот раз без ругательств и членовредительства. С сочувствием похлопал Яшка по широкой мясистой спине некроманта. Как будто бы попрощался. Вздохнул и Агафон, но незаметно. Боялся деморализовать пленника перед визитом к инквизитору. Постояв с минуту, они, на этот раз вдвоем со старшим дружинником двинулись по лестнице наверх. Яшка, остался внизу.

К тому моменту, когда ступени остались позади, Прохор уже был не против того, чтобы его сожгли на костре. Ноги отваливались, печень кололо, легкие лезли наружу через распахнутый настежь рот. Вспомнилось, что в прошлый раз, этот путь дался проще. Свою роль сыграли мотивирующие тычки и пинки.

– Нус… – кивнул Агафон перед дубовой дверью. – С богом.

С каким именно богом и сколько их здесь, в этой реальности Прохор уточнять не стал. Просто молча кивнул. Затем, по привычке, как бывало перед визитом к начальству, поправил портупею на поясе и, когда дверь отворилась, шагнул вперед. В руке его был зажат полосатый жезл. На этот раз инквизитор не сидел за столом, а стоял в ожидании посетителей, уставившись своими цепкими глазками на дверь.

«Наверное, увидел нас через одно из своих мини-окошек» – решил Прохор.

Войдя в помещение, он остановился. Агафон встал справа. Инквизитор обшарил гостей взглядом. Задержался на портупее. Изучил полосатый жезл. Затем поднял глаза на лицо Прохора.

– Ну! – нарушил он воцарившуюся тишину. – Почему опять без стука?

Вопрос был явно адресован дружиннику, хоть и смотрел хозяин башни исключительно на некроманта.

– Я это, – замялся Агафон. – Запамятовал с дорожки.

Инквизитор вздернул брови. Только сейчас обратил внимание на то, что служивый был без шлема на голове.

– А каска где? – поинтересовался он.

«Каска» – отметил про себя Прохор. Ему казалось, что слово это новое. Никак не древнее.

Агафон почесал затылок.

– Заминочка вычла, отец-инквизитор, – стал объяснять он. – Выронил, когда дендрал нас к Лешему пер…

– Дендрал? – удивился хозяин башни. – С этого места подробнее. И чего вы во владения нашего царя лесного сунулись? Никак у него жезл оказался?

– У него, – кивнул Агафон. – А Леший, сволочь такая, – стал жаловаться дружинник. – Совсем царя-нашего батюшку не почитает. Палку эту отдавать не хотел. Еще и казнить собирался…

Инквизитор ухмыльнулся.

– Ну, ну… И как вырвались?

– Нас это, Прох… – Агафон осекся. – Некромант выручил. У него штука одна есть, что огонь высекает. Леший, как ее увидел, так пятнами весь пошел…

– Интересно! – инквизитор почесал подбородок, еще раз внимательно оглядел Прохора. – Покажи! – приказал он.

Прохору страсть, как не хотелось светить зажигалкой, но деваться было некуда. Мысленно выругавшись, он расстегнул портупею, извлек оттуда пачку сигарет и зажигалку. Подошел, протянул инквизитору. Повертев предметы в руках, хозяин башни сел за свой стол, поднес зажигалку к свече. Ловко чиркнул колесиком. Пламя вспыхнуло. От него зашлась свечка. Инквизитор. Хмыкнул.

– А ну ка, вояка, – обратился он к дружиннику. – Оставь нас. Внизу подожди. Да не уходи никуда. Понадобишься.

Агафон прежде, чем выйти потоптался на месте. Инквизитор обратил внимание на характерный лязг металлических ботинок о каменный пол. Поднял голову.

– Что еще?

– Отец инквизитор, – замялся старший дружинник, уставившись в пол, как нашкодивший школьник. – Не серчай. Этот некромант, – он указал на Прохора. – Парень полезный. Он нам жизнь спас. Может пригодиться еще. Если надо я поручусь…

– Ой, все! – махнул рукой инквизитор. – Хватит мямлить, как девица красная. Ничего с твоим корешем новым не станется. Иди, говорю, и жди!

Довольный Агафон кивнул и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Возникла пауза. Грозный инквизитор встал со своего стула. Медленно приблизился. Подошел почти вплотную. Роста он оказался невысокого. Чуть не на голову ниже некроманта. А дальше произошло то, чего Прохор никак не ожидал. Хозяин башни, вершитель судеб, отец-инквизитор вдруг всхлипнул и прижался к груди пленника.

– Милый, родимый ты мой! Дорогой! – причитал он. Ошарашенный Прохор ощутил на своей одежде влагу. Инквизитор плакал. – Я уже думал, что никогда… Никогда…

Наконец, он отстранился, сделал шаг назад, протянул ладонь.

– Володя Шнайдер!

– Прохор Лебедкин! – озадаченный некромант ответил на рукопожатие.

– Ты из ГАИшников? Я надпись на зажигалке увидел. Да ты садись, садись…

Инквизитор пододвинул к столу табурет. Прохор, испытав блаженство сопоставимое с самым ярким в своей жизни оргазмом, поместил свое седалище на нехитрый элемент мебели. Тот жалобно скрипнул, но выдержал. По измученным длинным путешествием ногам растеклось приятное тепло. Инквизитор сел рядом. Взглядом полным любви и нежности воззрился на Прохора. Замолчал.

– А вы… Ты… – поправился Прохор, тоже из гайцов?

– Следственный, – махнул рукой инквизитор Володя. – А знаешь что? – он вскочил со своего места. – Мы с тобой сейчас накатим.

Хозяин башни шустро засеменил по каменного полу, подошел к стене, что-то нажал. Скрипнуло. Пара камней пришла в движение. Должно быть, там был тайник. Мгновение спустя, в руках у инквизитора оказалась запыленная прозрачная бутыль с мутной жидкостью.

– Двойного перегона! – похвастался он, выуживая из горлышка деревянную пробку.

Не то, чтобы Прохор был против выпить, такое с ним случалось нечасто, но голодный желудок уже несколько часов, а точнее более суток с момента попадания в этот мир, то настойчиво требовал еды, то делал тактическую паузу. При виде бутылки он разошелся снова. Где-то внутри, в необъятном теле гаишника забурлило.

– А у тебя пожрать ничего нет? – с надеждой поинтересовался он.

– Чего нет, того нет, – развел руками инквизитор. – Вообще, здесь не принято жратву дома хранить. Портится быстро. Холодильников не удумали. Только богачи себе позволить могут кухню держать, да слуг. А мне тут не с руки. Самому места мало. Зато столовые три раза в день бесплатные, но сегодня уже поужинали…

Пробка хлопнула. Инквизитор подошел к стене, на которой тлели несколько свечей. Что-то на подобие местного бра. Задул. Свечи бросил на пол, а подсвечники выворотил из креплений и, повертев в руках, поставил на стол. Представляли они собой две глиняные чаши грамм в сто пятьдесят. Инквизитор налил до краев.

– Ну! – торжественно огласил он. – За встречу!

Выпили. Самогон показался Прохору резковатым, но приятным на вкус. Горло прихватило. Инквизитор протянул ему кусок восковой свечи.

– На! Занюхай.

Прохор вдохнул носом. Отпустило. А хозяин башни уже наливал по второй.

– Не части, – попросил Прохор. – Я два дня не жравши.

– Бывает, – посетовал инквизитор. Настаивать не стал. – Ладно! Постоит пусть. Погреется. А ты рассказывай, как попал сюда.

И Прохор поведал ему грустную историю своего чудом несостоявшегося задержания и путешествия по канализационной трубе в новый для себя мир. А также все, что за этим последовало.

– А ты? – поинтересовался он у инквизитора Володи. – Как залетел?

Язык заплетался. За время беседы они успели опорожнить чуть не половину бутылки. За окном стемнело. Тусклые свечи освещали вытянутое с острым носом лицо инквизитора, которое так не понравилось Прохору при их первой встрече. Володя махнул рукой.

– А! На векселях контрафактных погорел… Были у нас умельцы. Долго работали. Ну и я помогал, куда же без этого? А потом гости московские нагрянули и… Лесом уйти пытался, да в реку свалился. Ну и…