Она подняла огромные карие глаза, и его кинуло в жар.
– Извини. – Персефона вытянула из сумки платок и осторожно промокнула бумагу. Охнула, когда он вцепился ей в руку, боясь, что она окончательно размажет чернила. Черная перчатка на белом запястье. Красиво. Раньше он никогда не задумывался об эстетике.
«Честно, нахуй книгу».
Внутри саднило, жгло, зудело.
«Я тебе еще двадцать таких принесу».
Но что-то овладело его ртом и гневно допрашивало:
– «Извини»? Ты наркоманка, пьяная или просто дура? Она очень ценная. Ты не понимаешь?
– Я могу заплатить.
Услышав безумную сумму, выдуманную за секунду, она невозмутимо отставила термос с чаем в сторону.
– Или не могу заплатить. Какие еще есть варианты? Ты только не нервничай. Это вредно для здоровья.
Если честно, он сам бы удивился, скажи ему кто-то однажды, что эта книга настолько дорогая. Он не вспоминал про нее… хм, дайте подумать… никогда?
– Ты пытаешься выставить меня психом перед другими студентами?
– Мне не нужно делать это за тебя.
Он полез в карман пиджака, вынул бумагу и ручку.
– Это что еще такое?
– А на что это похоже, как думаешь? На утюг? Кактус? Адронный коллайдер? Я прямо теряюсь в догадках, что ты перед собой видишь. Пиши расписку. Будет тебе рассрочка. Уже выбрала дополнительные часы в студорганизации? Нет? Будешь приходить сюда трижды в неделю, работать над…
Его несло. Чего он тогда добивался?
Возможно, чтобы она сидела вот так почаще.
Например, всегда.
Она смотрела огромными внимательными глазами, и такое ощущение, что практически не злилась на него. Просто оценивала. Изучала. Препарировала. Как одно из этих растений на эскизе.
«Ну же, я ведь специально тебя провоцирую. Разозлись на меня. Пошли меня к черту. Потому что я правда не знаю, что мне делать дальше».
Она не разозлилась.
Так что Аид взял расписку. Аккуратно сложил ее. Убрал во внутренний карман пиджака. Поставил чайник. Заварил чай. Протянул Персефоне.
Если она и удивилась его поведению, то виду не подала.
– Тебе с сахаром?
– Без.
– А я уже положил.
– Тогда кипятка подлей.
– Погадаем? – Аид взглянул на чаинки. – Вижу, вижу… Так, что тут у нас? Ничего себе!
Он отстранился, растерянно приоткрыв рот.
– Безумие какое-то. У меня первый раз в жизни такое откровение.
Персефона вытянула шею:
– Что там? Что меня ждет?
– Бесконечные пыльные книжки, разумеется. А ты что подумала?
– Несмешная шутка.
– Тогда почему же я улыбаюсь?
Это было наглой ложью: Аид не улыбался, а ухмылялся во весь рот.
В углу что-то зашевелилось, и он запоздало вспомнил, что Зевс все еще тут. Президент студсовета осторожно подтянул отвисшую челюсть. Поморгал. Поднялся и шепнул Аиду на ухо:
– Ты ведь в курсе, что мог просто попросить у нее телефон? Но! Так тоже неплохо. «Будь собой», все такое. Виден твой… почерк. В твоем стиле. Да. Ну, я пойду.
И он ушел, позабыв конспекты.
– Что он сказал?
– Что тоже хотел выпить чаю. Но на него уже не хватило, увы. Ты тоже допивай. Завтра ужасно трудный день. Ты вообще видела секцию с социологическими исследованиями? Не советую ходить туда без фонарика. И отлынивать от работы тоже не советую, а то останешься там навечно.
– Это угроза? – фырнула она, как рассерженная кошка.
Аид пожал плечами и плавно развернулся на каблуках. Он знал, что совершил самый идиотский поступок в своей жизни. И тогда его это вполне устраивало.
== Весна ==
Сейчас он бы поступил точно так же.
Правда, вместо запугиваний и дебильных шуток он бы просто сказал: приходи, пожалуйста, завтра. Или, что еще лучше, вообще не уходи. Оставайся. Будем смешно пререкаться и молчать с сердитыми лицами.
Только она все равно не придет. Как там было в найденной вчера на подоконнике книжке? «Крепка, как смерть, любовь». Кто это сказал? Плевать. Видимо, тоже какой-то идиот, заскучавший по девушке.
«Издевательство. Сплошное издевательство».
Он сидел в кресле до тех пор, пока вокруг не пронесся нарастающий гул.
Кампус содрогнулся от взрыва.
Часть 3. О терактах и кофе
– Спасибо, что пришли сегодня, дамы, господа и прочие небинарные. – Аполлон поклонился, прижав ладонь к сердцу. – Я считаю, что…
Что он считает, Ари так и не узнала: она услышала нарастающий гул, будто идущий со всех сторон. Мелькнула черная вспышка, взметнулись обломки, и мощный рывок отбросил девушку на пол вместе со стулом.
Она вскрикнула от боли, стиснув ребра руками. Горячий воздух обжигал легкие. Кости трещали. Ари дважды попыталась хотя бы встать на колени, с третьей попытки ей это удалось. В голове звенело, мир сливался в мешанину тусклых пятен. Сверху сыпалось что-то серое. Гости «Оракула» будто в замедленной съемке перемещались по задымленному помещению. Испуганные крики и топот десятков ног оглушали ее.
– Гестия! – Она потрясла соседку, попыталась придержать ей голову. Та неподвижно лежала на полу, но ее длинные светлые ресницы затрепетали, и Ари с облегчением выдохнула.
– Ты меня слышишь?
Гестия попыталась подняться и тут же рухнула обратно, тихонько охнув. Ее руки покрывали мелкие красные порезы от осколков чашки. Увидев кровь, Ари снова невольно вспомнила ту ночь в полицейском участке.
– Не шевелись, я попробую тебя поднять.
– Плохая идея. – Голос у Гестии стал совсем слабый, Ари пришлось почти прижаться ухом к ее губам, чтобы слышать. – Там сейчас давка у выхода. Люди в панике. Мы не сможем выйти.
– Попробую позвать на помощь. Только не шевелись, ладно?
– Не бойся, далеко не убегу…
Едва держась на ногах, Ари пыталась пробраться к выходу, на ощупь перебирая руками по стене. Зрение не подчинялось ей.
– Помогите, – позвала она темные силуэты, призывавшие к спокойствию и просившие организованно покинуть здание. – Там моя подруга…
Она впервые назвала Гестию подругой за все время их совместной учебы. За все бессонные часы над учебниками, за подзвездные ночи на подоконнике с розовым вином, за ее кулинарные изыски, состряпанные чудом из говна и палок. За попытки вытащить Ари хотя бы в ванную или в столовую, когда она погрузилась в пучину паники, осознав, что Дионис, возможно, больше не вернется. И Ари неприятно удивило то, что, спустя множество пережитых вместе трудностей, она только сейчас подумала о Гестии как о своем друге.
Один из охранников подхватил ее прежде, чем ноги окончательно подкосились. Ари чувствовала себя совсем маленькой и легкой у него в руках. Ее внезапно потянуло в сон, и она была благодарна, когда он вынес ее на улицу, опустил на землю и укутал какой-то тканью.
– Мы позаботимся о вашей подруге. Пожалуйста, дождитесь медиков.
Она протерла глаза, из последних сил стараясь не поддаваться желанию уснуть, и огляделась. Взрыв разворотил половину кафе.
Их с Дионисом кафе, прозванное «Оракулом» – по названию поэтического кружка, собиравшегося здесь по пятницам.
Она понимала, что глупо думать об этом сейчас, когда неизвестно, что с Гестией и с остальными студентами, которые всего-то зашли на поэтический вечер, но сердце все равно будто сжал чей-то стальной кулак.
== Осень прошлого года ==
Первый раз Ари оказалась в «Оракуле» после инцидента с участком.
– Ты пьешь кофе? – спросил Дионис, когда они спешили убраться подальше от полицейских. И, не дожидаясь ответа, мягко подтолкнул ее к просторному светлому дому Двенадцати с витражными стеклами, вернее, к двери, ведущей в подвал.
Ари заколебалась. Ее все еще лихорадило, спасение из рук копов кружило голову, но не настолько, чтобы она могла доверять подозрительным барыгам, направлявшимся в подвал. Дионис был привлекателен в своей уверенной непринужденности, но в то же время вызывал у нее здоровый страх.
Опасения рассеивались по мере того, как ее спутник раз шесть пытался попасть ключом в замочную скважину, периодически пиная дверь, нервно ероша волосы и бормоча витиеватые ругательства.
