Дионис отвернулся, поморщившись, как от боли. Она перевела дыхание, отчетливо понимая, что ее слова не имели для него никакого смысла. Зря надрывалась. Он в отчаянии, он чувствует вину, и он нестабилен. Комбо.

– Тело пропало, – сказал он так тихо, что Персефона не сразу поняла смысл слов.

– Я думала, семья похоронила ее вчера. Мы видели труп, когда приезжала полиция. И что с того? Что это вообще дает?

– Надежду. – Он медленно надел солнцезащитные очки и уставился в окно на пасмурный, затянутый снежной пеленой кампус. – Может, все-таки попробуешь придумать сценарий, в котором я попаду на Сайд и мне не понадобится умирать? Больше у нас таких задротов в ботанике не найти.

Она приподняла бровь:

– Есть что-то в этом мире, способное тебя переубедить?

Нервный смешок.

– Лоботомия разве что.

Кто бы сомневался.

– Есть ведь и другой путь попасть на Сайд. Ты ведь знаешь его, да? Почему не говоришь о нем?

– Не знаю, какие у тебя были от него впечатления, но лично у меня – не самые радужные…

– Подожди, подожди, – перебила Ари, выпрямляясь. – Так ты правда видела Сайд?

Персефона медленно моргнула, словно выходя из транса. Рассказчик из нее был не самый лучший: мысли явно были заняты чем-то еще, она постоянно запиналась, тщательно подбирая слова, будто в конце месяца придется платить за каждое из них.

– Пожалуй, – неопределенно протянула Персефона.

Море скребло берег белыми когтями, почти доставая до ее оксфордов. Ари нетерпеливо шумно выдохнула, пиная камушек:

– Сайд – это просто легенда.

В ее голове все уже пришло к простой и понятной цели: найти Диониса, который перед исчезновением говорил с Персефоной. Была неизвестная переменная – Семела и ее внезапная смерть, но Ари надеялась, что уж с этим она как-то управится. В конце концов, это не ее забота, а полицейских. Но теперь в игру помимо «икса» вступил «игрек» – Сайд, сторона, игравшая сюжетообразующую роль в своеобразной мифологии Эллинского университета, сложившейся за десятилетия студенческого фольклора.

Ходил слух, что кампус был поставлен на древнем захоронении. По легенде, главное здание было одним из немногих священных мест на Земле, где встречались четыре ветра. Впервые попав туда, Ари почувствовала, будто очутилась в параллельном измерении, в источнике чего-то важного. И притягательная, мистическая энергетика кампуса была идеальной почвой для преданий о Сайде, передающихся студентами из поколения в поколение. Что-то вроде другого измерения, существующего параллельно их кампусу. Как Тартар, только в Тартаре обитают чудовища и царит непроглядная тьма, а Сайд, якобы, представляет собой зеркальное отражение привычного им мира. Тоже есть животные, растения, изобретения и искусство – впрочем, там все не то, чем кажется, и лучше туда не соваться. Некий студент когда-то даже изобразил на стене общежития граффити с предполагаемыми страданиями некой жалкой душонки, забредшей в одну из ловушек Сайда. Творец явно вдохновлялся босховскими представлениями о земных наслаждениях[9] с налетом современного сюрреализма, но работа все равно имела большую популярность.

– Ты учишься там уже два года и до сих пор не поняла, насколько серьезны все их предания?

Ари не понравился ее тон. Снисходительный. Королевский.

– Не думаю, что стоит слепо верить всему, что слышишь.

– Нет, Ари, здесь не легенда. Что-то большее. И Дионис сразу понял, что к чему. «Но открою тебе секрет: безумцы всех умней»[10], – процитировала Персефона.

Опять. Будто черная змея внутри сжалась перед прыжком.

– Он не безумец.

– Я в хорошем смысле. Странные парни даже прикольные. Просто… иногда он слишком странный, если ты понимаешь, о чем я.

– Ничего удивительного. Моя ошеломительная красота затуманивает его разум, – мрачно пошутила Ари.

Персефона тихонько засмеялась своим очаровательно-вежливым смехом:

– Не исключено.

– Эй, – Ари быстро дотронулась до ее плеча, точно боясь обжечься, – я ни секунды не верю в то, что он убил Семелу. Понимаешь?

Персефона проигнорировала ее вопрос.

– В общем, да, мы с Аидом видели Сайд. Вернее, мы будто заглянули в замочную скважину и сбежали, сломя голову.

– Что случилось?

Персефона отвернулась. Внезапный порыв ветра дернул ее длинные белые волосы, и она нервно закрутила их в узел.

– Это бред сумасшедшего, – пробормотала она. – Мы всего-то выпили гранатовое вино. Его оставил в ящике этот… экспериментатор, чтоб его.

«Экспериментатор». Ари ощутила укол совести – Дионис мягко, исподволь пытался поговорить и о своих изысканиях в химии, и об успехах в распространении веществ сомнительного толка. Возможно, он пытался таким образом прощупать почву, понять, можно ли доверить ей опыты с попытками пройти на Сайд? Если честно, она эти разговоры предпочитала игнорировать. Может, потому что не особо хотела замечать его «проблемную» сторону. В конце концов, она никогда не строила иллюзий на его счет. Он был хаотичным, доброжелательным парнем, прекрасной катастрофой – как и она сама. Его гротескная порочность, пагубное очарование, развращенность казались лишь следствием пребывания в их университете. Эдакий очаровательный персонаж сказки – впрочем, какая же сказка обходится без покушений на убийство?

– Слушай, я… – Ари медлила. «Черт, мне и правда стоило взять у Афины пару уроков ораторского мастерства».

– Все, что мне нужно, – понять, куда мог деться Дионис. Любая зацепка. Мне стремно доводить дело до полиции… по личным причинам. И потому что они ни хрена не сделают, это любому понятно. В моих интересах просто выслушать твою историю! Даже если вы там кого-то убили, я и слова не скажу, клянусь.

– Там и убивать никого не пришлось. Они были уже мертвы. – Бледные пальцы Персефоны сжались в кулак, и, когда она разжала ладонь, на ней отпечатались глубокие розовые следы от ногтей. Когда она снова заговорила, от Ари не укрылась легкая дрожь в голосе.

Меньше всего Персефоне хотелось выглядеть слабой и напуганной, но она не представляла, как можно описать Сайд, игнорируя эмоции, захлестнувшие ее в тот день. Это было ожидание чего-то потустороннего, грозящего стереть ее в порошок; и страх, от которого ночью просыпаешься в поту, покрываешься мурашками всякий раз, когда любое событие может случайно вызвать ассоциации с тем.

– Думаю, они неопасны, – тихо выдохнул Аид. Его взгляд бешено метался по сомкнутым рядам вылепившихся из пустоты серых силуэтов. При свете тусклых мигающих ламп они казались единой шевелящейся массой переплетенных тел.

– Ты уверен? – Персефона не могла выдавить из себя ни звука, понимая, что в любую секунду может утратить контроль над собой и завизжать. Кажется, ее спутник прочитал вопрос по губам.

– Довольно-таки.

– Аид, сейчас «довольно-таки» не устраивает!

– Очень довольно-таки. Давай руку. – Он сжал ее пальцы и начал отступать, медленно-медленно переставляя ноги, дюйм за дюймом, видимо, опасаясь, что бледные существа могут истолковать любое резкое движение как враждебное. Его рука в перчатке ходила ходуном, на лбу выступила испарина.

Несмотря на бешено колотящееся сердце, Персефона почувствовала смутное облегчение: тени не преследовали их, лишь стояли в углу со странным смирением. Что-то хрустнуло под подошвой, и Персефона нервно дернулась. Она все еще не теряла слабую надежду на логическое объяснение происходящего. Например, они могли просто перепить. От некачественного алкоголя еще и не такое бывает. В конце концов, они все еще находились в хорошо знакомом «Оракуле». Симпатичное кафе в подвале дома Двенадцати, круглые столики, заботливо расставленные стаканы, запах сигарет с ментолом…