Эрин Ньюкомб, первый помощник шерифа: Мы продолжали изучать прошлое Клео. Поначалу мы думали, что она из Лос-Анджелеса. Оказалось, она выросла на Среднем Западе с родителями-миссионерами, которые были странствующими проповедниками. Причем не типичными, поскольку считали одной из своих миссий борьбу с голодом и принадлежали к церкви, которая утверждала, что любой вид материального богатства является признаком дьявольского искушения. Они отдавали все, что зарабатывали, своей церкви и жили на уровне прожиточного минимума.
Их дочь существовала в этих условиях до тех пор, пока ей не исполнилось пятнадцать. А потом она сбежала в Лос-Анджелес, отреклась от своих родителей и попыталась пробиться наверх. Все, кто знал ее в те годы, сходились в одном: она была целеустремленной.
Оуэн Мейсон, окружной прокурор: Эксперты в области права предполагали, что в нашем округе присутствие родителей – христиан-фундаменталистов – станет большим плюсом для ответчицы. Я был не согласен. Тот факт, что она не разговаривала с ними годами и не позволяла им навещать ее, являлся доказательством, как далеко она отклонилась от истинного пути. Мистер и миссис Олден, сидящие в зале суда за столом обвинения, были большей силой, чем мистер и миссис Гриффит, расположившиеся за спиной своей дочери, ставшей абсолютно чужой им.
Мне было жаль их. И я был не единственным. Наш пастор связался с ними, пригласил на воскресную службу и приютил на несколько дней. Все наше сообщество сочувствовало мистеру и миссис Гриффит.
Эльва Гриффит: Мэри Клэр была хорошим ребенком, она не доставляла нам особых хлопот в детстве. Мы воспитали ее независимой, способной позаботиться о себе. Мы с ее отцом вместе вняли призыву Господа, когда только поженились, и много времени проводили в разъездах для нашего служения. Мы видели, что она чувствовала себя не в своей тарелке, поэтому мы не требовали, чтобы она ходила с нами на каждое чтение Библии или когда мы отправлялись на наши миссии. Мы молились и верили, что она придет к этому. У Господа для каждого человека уготовано свое время.
Однажды утром мы встали, а ее уже не было в постели. Когда она не вернулась к обеду, мы вызвали полицию. Они сказали нам, что в этом нет ничего необычного, многие пятнадцатилетние девочки убегают из дома и возвращаются через несколько дней.
Но Мэри Клэр не вернулась через несколько дней. Мы были в отчаянии, и наши друзья из церкви помогли ее найти. Через шесть недель нам позвонил Самсон, брат Эйсы, который сообщил, что Мэри Клэр приехала в Лос-Анджелес и хочет там остаться. Я думаю, мы могли бы законно заставить ее вернуться и жить с нами, но это казалось неправильным. Мы знали, что под присмотром Самсона у нее появятся возможности. Нам было грустно, мы скучали по ней, но мы молились, чтобы нам хватило сил пройти через это.
Клео Рэй: Я знала, мне есть что сказать, мне просто нужно было найти подходящее место, чтобы сделать это. Кому-то удается это посредством искусства, другим через преподавание, третьим через государственную службу. Я видела, как одни женщины напрямую общаются с другими через социальные сети, и я сказала себе: у меня тоже получится. Запустив свои страницы, я поняла, что дело не столько в том, что меня слышат, сколько в том, что я нахожу отклик. Я вдохновляю женщин на перемены, пусть даже небольшие. Они писали: «Ты показала путь к расширению прав и возможностей». И именно там я обрела свою силу благодаря их историям и их голосам, отвечающим на мой. Всякий раз, когда я чувствовала, что мне становится плохо, я заходила в свой Instagram, и эти прекрасные, любящие голоса поднимали меня над всем. Они мотивировали меня решать собственные задачи и добиваться успеха. Потому что ощущение успеха – это самое лучшее чувство, какое только может быть.
Джейк Кроу, репортер Inyo Register: После того как я опубликовал свое интервью с родителями Клео Рэй, история стала популярной на церковных досках объявлений. Пасторы начали упоминать Клео в своих воскресных проповедях. Она становилась одновременно главной героиней и антагонистом в национальной пьесе о морали, темой для разговоров за обеденным столом не только на побережье, но и в центре страны. Она считалась символом успеха и свершений – и в то же время олицетворяла все, что было не так с соцсетями и молодежью Америки.
Ее случай превратился в культурную лакмусовую бумажку. Если вы сочувствовали ей, вы были элитарны, сверхобразованы, безбожны. Если осуждали ее, значит, вы придерживались традиционных ценностей и христианских идеалов.
Единственным человеком, который не мог всего этого увидеть, была главная героиня. Она была отрезана от Сети, потому что сидела в тюрьме, и она приняла решение не смотреть телевизор. У нее был доступ к газетам и другим печатным изданиям, но она отказалась от них. Клео Рэй намеренно отгородилась от внешнего мира. Думаю, из страха. Страха увидеть, как все, что она построила, рушится.
Дункан Макмиллан: В городе Индепенденс есть четыре небольших мотеля и один старинный отель Winnedumah, расположенный напротив здания суда. В нем имеется всего шестьдесят номеров. Ближайшие города, способные справиться с наплывом посетителей, – Лоун-Пайн в шестнадцати милях к югу и Бишоп в сорока милях к северу. В ожидании потока представителей СМИ и зрителей, жаждущих попасть на судебный процесс, местные жители принялись готовить свободные комнаты для сдачи в аренду.
Брайан Берли, помощник окружного прокурора: Отбор присяжных был запланирован на понедельник после Дня труда, и это означало, что судебный процесс начнется в первых числах осени. Защита согласилась ограничить подачу ходатайств, которые могли бы привести к задержкам, – до тех пор, пока мы играли с ними в хедз-ап[13]. Мы уважали право обвиняемой на скорейшее судебное разбирательство и понимали: чем быстрее это будет сделано, тем больше денег мы сэкономим округу.
Джейк Кроу, репортер Inyo Register: Ну да, конечно, как будет угодно! На самом деле, правда заключалась в том, что планирование судебного процесса, по крайней мере отчасти, было обусловлено появлением на сцене Мейсона и необходимостью вынести обвинительный вердикт до того, как начнутся выборы в ноябре.
Рубен Джефсон, второй адвокат защиты: За день до отбора присяжных судья вызвал нас в свой кабинет на предварительное совещание. Он хотел договориться о перечне вопросов, которые мы будем задавать потенциальным присяжным заседателям. Для нас были две критические области: социальные сети и предвзятость убеждений. Чем больше тех, кто зарегистрирован в социальных сетях, тем лучше для нас…
Алана Белкнап, адвокат защиты: …и мы отдавали предпочтение тем, кто был наименее религиозен, из-за присущего им предубеждения против гомосексуальности и бисексуальности.
Оуэн Мейсон, окружной прокурор: Закон не позволяет дискриминировать присяжных по признаку их религиозной принадлежности. Основное внимание должно быть уделено способности присяжных заседателей быть беспристрастными и следовать закону. Вы вправе спросить, может ли религия сделать человека предвзятым, но вы не должны отклонять потенциального присяжного заседателя, потому что он христианин, который регулярно посещает церковь.
По нашему опыту, религиозные присяжные, как правило, наиболее добросовестны. Нам нужны люди, которые серьезно относятся к вопросам вины и невиновности, обдумывают и обсуждают моральные проблемы. Предположение, что религиозный человек не в состоянии быть беспристрастным, само по себе является предвзятым мнением.
Алана Белкнап, адвокат защиты: Судья согласился с нашими опасениями и пытался предоставить нам некоторую свободу действий, но он был непреклонен в том, что отбор присяжных не должен превращаться в дискуссию о христианских ценностях. Он хотел провести грань между вопросом, считает ли человек гомосексуальность грехом, и вопросом, способен ли он признать грешного человека невиновным в убийстве.
