А мысленно представляла, как она бьется, извивается и уходит под воду… только психопат может думать о таких вещах!

Мы проехали мимо другого озера побольше, и в конце дороги была грунтовая стоянка с одной… или двумя машинами. Я почувствовала, как мои щеки запылали, когда я попросила Бек пойти и взять напрокат каноэ, сказав, что буду ждать ее на причале с шампанским.

Она была на таком взлете, что, думаю, забыла о своем страхе воды или просто чувствовала себя в безопасности, потому что у нее был спасательный жилет. И я подумала: я точно знаю, как сниму его с нее.

Мы отчалили, каждый со своим веслом, Бек впереди, я сзади. И Бек проговорила: «Здесь так спокойно! Все озеро в нашем распоряжении. Это идеально!»

И я подумала: да, идеально.

Я направила каноэ к бухте, которую видела в Интернете. Там было пустынно, вокруг ни души. Я перестала грести и сказала: «Похоже, это хорошее место». Я приблизилась, встала на колени позади нее и начала целовать ее шею, просунула одну руку под ее спасательный жилет и погладила ее грудь. Она сама расстегнула ремни и сняла жилет. Стоя позади нее, обнимая ее, я поняла: вот он – тот самый момент. Все, что нужно, – сделать выпад в сторону, каноэ накренится, мы упадем в воду, и дело сделано. Я буду свободна, отправлюсь к Сэнди, моя жизнь наладится.

Рубен Джефсон, второй адвокат защиты: Я продолжал украдкой поглядывать на Алану, но она не смотрела на меня. Она была сосредоточена на каждом слове Клео.

О чем я думал? Мы меняем наше заявление.

Клео Рэй: Но потом у меня в голове замелькали все приятные моменты, которые мы провели вместе, я вспомнила, как сильно она заботилась обо мне. Я почувствовала холод в своем сердце, этот ужасный холод, который распространялся по моим рукам и ногам. Внезапно я пришла в себя, разглядела качающиеся сосны, услышала крики птиц, укрытых ветвями, шепот ветра. Затем представила, как Бек бьется в воде, тянется ко мне, и выражение ее лица, когда она поймет, что я не собираюсь ей помогать, когда она поймет настоящую причину, по которой я привезла ее сюда. И я осознала, что этот ее взгляд – взгляд человека, догадавшегося, что его предали, – будет преследовать меня днем и ночью всю оставшуюся жизнь.

Я опустила руки, и Бек почувствовала во мне перемену. Она повернулась на своем сиденье лицом ко мне.

«Клео, – заволновалась она, – Что случилось? Тебе нехорошо? Может, нам вернуться на берег? Что случилось?»

Я попятилась, опустилась на свое место, посмотрела на нее – и слова хлынули потоком: «Я не могу жениться на тебе! Не могу быть с тобой! Потому что не люблю тебя, любила, но больше не люблю. Я люблю Сэнди, за него я хочу выйти замуж и быть с ним. Мне жаль, мне очень, очень жаль!»

Тут лицо Бек превратилось в маску ярости, она бросилась на меня, выпустив когти, и я подняла весло, чтобы защититься. Она качнулась вперед всем своим весом, и ее лицо ударилось о древко, потом она потеряла равновесие, упала, ударилась головой о борт каноэ и кувыркнулась в воду. От удара каноэ перевернулось, и я рухнула в воду следом за ней. Озеро было таким холодным, что я была в шоке, наглоталась воды, но заставила себя вынырнуть на поверхность. Моя голова раскалывалась, я глотнула воздух, поперхнулась и стала искать что-нибудь, за что можно было бы ухватиться…

Алана Белкнап, адвокат защиты: Выслушав ее историю, мы решили, что нам нужно срочно встретиться с Самсоном лично. Мы с Рубеном поехали из тюрьмы прямо к его дому в Брентвуде.

Самсон Гриффит: Если после встречи с Клео они спешно едут, чтобы повидаться со мной, едут четыре с половиной часа и не говорят, о чем идет речь… да, у меня было предчувствие, что не стоит ждать хороших новостей.

Рубен Джефсон, второй адвокат защиты: Это не было признанием в убийстве. Но это было существенное изменение обстоятельств, которые привели двух женщин к критической точке.

Алана Белкнап, адвокат защиты: Когда обвиняемая меняет свою историю – ту, которую она рассказала полиции, своей семье, своим адвокатам, – это поворотный момент. Хорошо, что она сделала это до начала судебного разбирательства, и, тем не менее, это создало проблему, потому что посеяло семена сомнения в умах тех, кто ее защищает.

Что-то вроде: а о чем еще она нам не рассказала?

Самсон Гриффит: Клео. О, Клео.

Ее история изменилась, но не в самой важной части – она по-прежнему утверждала, что не виновата в смерти Бек. Независимо от того, что она задумала, когда ехала туда, когда садилась в каноэ… фактическое утопление не являлось убийством первой степени, это был несчастный случай. Возможно, по неосторожности, однако не намеренной.

Рубен Джефсон, второй адвокат защиты: Мы были обязаны сказать Самсону, что можем вернуться к окружному прокурору и договориться о смягчении приговора в случае признания вины в убийстве. Конечно, не было никакой гарантии, что обвинение согласится на это. Но в свете открывшейся информации нам нужно было менять стратегию.

Самсон Гриффит: И как это будет выглядеть?! После того, как она все отрицала, отрицала, отрицала, она вдруг делает заявление, признаёт вину еще до начала суда? Ладно, допустим, она действительно убила ту девушку, и адвокаты убедят ее пойти на сделку, пока не стало слишком поздно. С той точки зрения, что для Клео это пятно на всю оставшуюся жизнь, результат не слишком отличается от обвинительного приговора, правда?

Я спросил Алану, верит ли она Клео.

Алана Белкнап, адвокат защиты: Мой запасной вариант обычно звучит так: «Я верю в право моего клиента на наилучшую защиту из возможных». Но в данном случае… честность Клео… Я имею в виду, что она провела сорок восемь часов в состоянии почти патологического отрицания. Она не несет ответственности за случившееся в том смысле, что причиной смерти Бек не были ее умышленные действия. Но – черт возьми! – несет ответственность за то, что не сообщила о происшествии, просто сделала вид, будто ничего не произошло. Этот человек способен на грандиозный самообман.

Я заявила Самсону, что все было спланировано заранее и это злой умысел. Тем не менее, то, что Бек упала в воду в результате умышленного действия Клео, спорно. У меня были обоснованные сомнения на этот счет.

Самсон Гриффит: Это был не совсем тот ответ, на который я надеялся.

Рубен Джефсон, второй адвокат защиты: Мы покидали Самсона, договорившись обдумать ситуацию и позвонить через день или два. Что было мудрым шагом, у нас еще оставалось на это время до суда.

Алана Белкнап, адвокат защиты: Интересы Клео должны были стать приоритетом. Важнее интересов ее дяди, важнее профессионального интереса ее адвокатов. Судебный процесс предполагался грандиозным представлением на большой сцене. Тут речь не шла о демонстрации наших возможностей. У Клео на кону было гораздо больше, чем у нас.

Эльва Гриффит: Мы получили разрешение у шерифа и направились в одну из кабинок, где заключенные могут увидеться с друзьями и семьей. Мы просидели там полчаса, ожидая Мэри Клэр. Потом пришел охранник, извинился и сообщил, что Мэри Клэр – он называл ее мисс Рэй – отказалась с нами встречаться.

Наши чувства были задеты, мы проделали длинный путь из Канзас-Сити на автобусе. Но мы знали, что наша дочь находится в состоянии сильного стресса. Мы молились о том, чтобы нам хватило сил вынести ее отказ, а Мэри Клэр – найти силы на прощение и поговорить с нами. Мы ее родители и просто хотели увидеться со своей дочерью.

Джейк Кроу, репортер Inyo Register: Я получил наводку от кого-то в тюрьме и поехал в Индепенденс. Найти родителей Клео оказалось нетрудно. Эта мрачноватая пара средних лет, одетая в стиле «Армии спасения», казалось, шла по улице в ореоле недоумения.

Я представился и спросил, могу ли я купить им лимонад и тако.

Самсон Гриффит: Это был вопрос времени, когда пресса вцепится в моего брата и невестку. Родители Клео были из той части ее жизни, которую она полностью отринула и о которой никогда не говорила. С того момента, как Клео впервые появилась у нас на пороге, приступила к работе у нас в компании, затем превратилась в клиента нашей компании, думаю, мы говорили об Эйсе и Эльве в общей сложности четыре раза. Один из них – в день ее ареста.