–Здравствуйте, Мери.

–Здравствуй, Джим. Как же ты вырос.

–Да я же совсем не изменился.

–Это только так кажется, на самом деле все меняются, просто со стороны это заметнее. Кстати, это мой хороший знакомый Майк, он работал в NASA почти всю жизнь.

Тут Мери сильно задумалась. “Почти всю жизнь” – ведь возможно он и еще где-то работал, просто биография об этом умалчивала. Вообще жизнь стала очень удобной, придумать биографию куда интереснее, чем рассказать обычную.

–Правда? Вы космонавт? – с удивлением спросил Джим.

–Нет, я занимаюсь расчётами и моделированием.

–Наверное, не так интересно, как быть космонавтом? – чуть потеряв интерес, спросил Джим.

–Возможно, но точно не менее ответственно.

Джим посидел чуть-чуть за столом, выпил чаю, а затем отправился в комнату. Его в отличие от многих других детей совершенно не интересовали разговоры взрослых. Он не видел в них чего-то особенного, но прекрасно понимал, что придет время и он будет также, как старый Майк, сидеть за столом и обсуждать сплетни, написанные в газетах, или еще хуже, придуманные соседями. Все когда-то такими становятся. Джим прекрасно понимал эволюцию общества, от которой и зависит эволюция отдельных личностей. Какими бы индивидами ни были люди, а жизненный путь всегда можно проследить всего через призму нескольких событий прошлого. Но сейчас его интересовало другое. Вот только что, было не совсем понятно. После небольшого разговора “ни о чем”, Мери вежливо посмотрела на Майка, а потом перевела взгляд на Сару. Сара сразу же все поняла.

–Ты думаешь, стоит? – спросила она.

–Почему бы и нет? Пусть пообщаются! – ответила Мери, – Майк вы не против или у вас нет желания?

–Поговорить с Джимом? Почему бы и нет? К тому же он не показался мне молчаливым, скорее тем, кому некому высказаться.

–Очень может быть! Я никогда его полностью не понимала, но уверена, что все может измениться, если вы сможете это сделать, – ответила Сара.

Майк встал из-за стола и поблагодарил Сару за прекрасно накрытый стол. Ему предвещал странный разговор. С одной стороны, он очень любил детей и всегда прекрасно с ними общался. С другой, Джим был совершенно незнакомым ребенком для него и к тому же несколько странным. По крайней мере так говорили Мери и Сара. Он подошел к двери и долго думал, стоит ли заходить в неё или сначала нужно постучать. Но на самом деле, он размышлял совершенно о другом. Он думал, стоит ли вообще заходить в комнату к Джиму. Ведь зачем трогать людей, которые сторонятся общества. Это совершенно необязательно. А потом Майк вдруг вспомнил, что ни Сара, ни Мери, да и может даже ровесники не совсем понимали Джима. А ведь это так важно, просто найти единомышленников, людей, которые не просто выслушают, а поймут и заинтересуются. И Майк, как человек, который понимал, что возможно он и является этим единомышленником быстро отбросил все сомнения. Он громко постучал в дверь к Джиму и чуть-чуть её приоткрыл.

–О, это вы Майк, мне даже приятно, что вы зашли.

–Почему ты ушел из-за стола?

–Вы знаете, мне совершенно не интересны эти разговоры, которые в основном обсуждаются за столом. Мне кажется, в них теряется настоящая собственная жизнь.

–Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил Майк.

–Ну как же? Разве вы сами себя не слышите? Взрослые постоянно обсуждают других людей. Сначала знакомых, а когда знакомые заканчиваются, начинают говорить о совершенно неизвестных. Приводят в пример звезд кино, журналистов, политиков. А когда и эти заканчиваются, обычно переходят к событиям. Говорить причем любят больше о плохом. А вот, если спросишь, с чего начать: с хорошей новости или плохой?

–Если мне задают такой вопрос, я всегда прошу с хорошей, чтобы хоть как-то разбавить весь мрак реальной жизни.

–На самом деле, совершенно не важно, с какой новости вы просите начать, намного важнее, какая новость вам более интересна, и, если бы у людей был выбор только одного из этих двух, уверен, все бы выбирали плохую. Про хорошее, конечно, тоже говорят, просто потому что невозможно жить в постоянной тьме. Но в итоге все разговоры превращаются в жизнь за других. Странно, но почти все предпочитают обсудить состояние какого-то миллиардера, чем поговорить о своем, обсудить новости шоу бизнеса, чем обсудить свои.

–Но говорить о себе несколько скучнее, ведь наша жизнь, на самом деле, это сплошная рутина, – начал Майк, – что я могу рассказать о себе? Я целыми днями работаю или читаю книги, делаю зарядку. И если из этой скукоты можно сделать один рассказ, то про что говорить потом? Ведь я занимаюсь этим каждый день.

–Вот именно, вам кажется, что ваша жизнь рутина, но вы совершенно не предполагаете, что жизнь одинакова у всех. Взять, к примеру, актеров. Вы думаете, что они живут во много раз интереснее? Но ведь вся их жизнь – это кино! Кино, которое становится такой же рутинной работой, как и ваша. А вся их жизнь, она кажется такой интересной, пока вы не знаете их, пока вы не являетесь ими, но как только подойдете поближе, вы поймете, что они точно такие же, как и вы, а может даже более скучные. Какая бы красивая обертка ни была у бутылки вина, все-таки важнее, что внутри.

–Но все же.

–Простите, Майк, но точно никаких “все же” здесь быть не может. Вот хотите я расскажу вам про свой вчерашний день? И вы сразу все поймете.

–Конечно!

–Вчера, перед тем как пойти в школу, я случайно открыл статью в поиске про Шекспира. И прочитал, насколько он был таинственной фигурой. Оказывается, его биография практически неизвестна. Но парадокс в том, что он один из самых известных авторов в мире, если не самый известный. Вы только представьте, как иронично это звучит – самый известный автор, о котором ничего не известно. Это даже гениально. Так называемый инкогнито, которым заинтересован весь мир. И никто не снимет с него очки, так как снимать уже не с кого. Также я увидел, что некоторые предполагают, что Шекспир был простым псевдонимом некоторого круга писателей, которые публиковали свои произведения под несуществующей фамилией – Шекспир. Мне стало интересно, что про это скажут мои одноклассники. Так, на уроке литературы учитель высказал свое мнение, что произведения написаны одним человеком, так как по слогу они очень похожи, а слог скопировать нельзя. Кто-то предположил, что недостаток информации был связан с эпохой, в которую возможно не следовало делать какой-то акцент на своей личной жизни. Но кто-то сказал совершенно интересную мысль, что, по сути, совершенно не важно, кто писал то или иное произведение. Ведь смысл в его идее, а не в авторе. И лично для меня, это мнение абсолютно практично. И вообще, мне кажется, что часто лучше отходить от имен и фамилий. Ведь, весь мир стремится купить книгу, которая стоит на полке “Бестселлер” или пойти на фильм, который снял режиссер с громкой фамилией и с известными актерами. Порой, лучше закрыть глаза на имена и фамилии и вдохновиться произведением без каких-либо ожиданий, понимаете? Люди, которые ничего не ждут, будут всегда счастливее ожидающих, еще и проживут дольше, вот увидите.

–Да, идея довольно интересная! – заметил Майк, – в некоторых музеях уже даже есть такая тенденция – специально убирать названия картин и имена художников, чтобы у посетителей была отличная возможность взглянуть на картину чистым взглядом.

На этом моменте Джим немного посмеялся. Он сразу вспомнил Лувр, где через каждые пять метров стоят указатели на одну картину. И правда, столько прекрасных картин, художников, скульптур, а все хотят только одну. И после этого, точно ли люди стремятся к прекрасному? Или уникальному? Уникальность в макроскопической фотографии видна всегда, но стоит посмотреть чуть дальше и все сливается в одно единое, что невозможно отличить.

–Вот, вот, и задумка ведь правда потрясающая. Ну а после школы, мы пошли с моим другом Чарльзом и подругой Джиной на прогулку. У нас в городе есть потрясающий парк. Уже темнело и мы зашли в магазин, купили горячий чай и сэндвичи и отправились смотреть на звезды. Это отличная затея! Особенно зимой, когда небо смотрится как-то совершенно прекрасно, нежели летом. Мы улеглись на снег и размышляли о том, почему мы прикованы к Земле. Ну ведь правда? За что нам такое наказание, что даже в прыжке мы не можем достаточно высоко от нее оторваться. И всю жизнь нам дано пробыть тут. Мне особенно смешно читать рассуждения о свободе разных философов. Я согласен, что свобода – внутри значит намного больше свободы снаружи, но как вообще можно говорить о свободе, когда априори мы находимся прикованными к тюрьме?